Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана - Страница 23

Поставив тарелки на стол, я подошла к двери в гараж и открыла ее.

– Значит, мы увидим тебя завтра? – спросила я.

– Да. – Он подошел к двери и обернулся ко мне, улыбаясь. – Она вырастет похожей на тебя, – сказал он. – Она уже напоминает мне тебя.

– В каком смысле?

– Ты знаешь. – Он пожал плечами. – Какая-то… невероятная.

Улыбка грустная. Я увидела в его глазах сожаление.

– Увидимся завтра, – сказал он.

Брайан вышел, и я смотрела в открытую дверь гаража, как он шел к своей машине, которую оставил на улице. Смотри, не влюбись в него и ты, сказала я себе. Нет! Слишком много воды утекло.

Я запекала в духовке семгу, когда час спустя зазвонил телефон. Я подняла трубку. Я всегда отвечала на звонки, не глядя на определитель. Это стало результатом многих лет ожидания телефонных звонков. Или ожидания ответов. Я всегда отвечала на звонок с надеждой в голосе.

– Алло? – Я уменьшила огонь под кастрюлей с рисом.

– Это Джефф Джексон.

А, черт! Онколог Хейли звонит в шесть часов. Плохой признак. Я напряглась.

– Что случилось? – спросила я. У нее такое хорошее состояние, хотела я сказать. Пожалуйста, оставьте ее на этой неделе в покое.

– Пришли результаты из лаборатории, – сказал он. – Плохой анализ крови.

– Вздор. – Я запустила руку в волосы. – Джефф, она выглядит потрясающе. Сегодня она долго ездила на велосипеде и…

– Ей нужно переливание крови.

Я закрыла глаза.

– Сейчас?

– Боюсь, что да.

– Черт возьми все на свете!

– Я позвоню в больницу и попрошу приготовить для нее палату, – сказал он и мягко добавил: – Мне очень жаль.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, прежде чем подняться наверх. Я постояла у открытой двери в комнату Хейли. Она не видела меня и общалась в скайпе с одной из своих двоюродных сестер. Это была одна из близнецов – Мэдисон или Мэнди. Я не могла их отличить одну от другой. Мэдисон или Мэнди болтала и смеялась. Она держала на руках собаку и заставляла уэстлендского терьера махать в камеру лапой. Сестра Брайана, Мэрилин Колльер, жила в часе езды от нас, в Фредериксбурге, и она и четверо ее девочек остались частью нашей семьи, несмотря на отсутствие Брайана. Хейли любила своих кузин, а они любили ее. Слезы жгли мне глаза, когда я слушала ее болтовню. Я просто не могла испортить Хейли этот момент.

Я слегка постучала в открытую дверь.

– Ух! – Хейли быстро отвернулась от экрана. Она развернулась в кресле ко мне навстречу. – Я кончила математику, мам, и только минутку поболтала с Мэнди в скайпе.

Мне было не важно, что она лжет. Пусть болтает в скайпе с кем хочет. Пусть делает все, что хочет.

– Хорошо, – сказала я и вздохнула. – Только что звонил доктор Джексон, детка. Он говорит, что у тебя плохой анализ.

– Вот дерьмо!

– Не говори «дерьмо».

– Ты сама все время говоришь.

– Да, правда, но я не должна.

– Я не хочу в больницу, мама. – Ее умоляющие глаза просили меня позволить ей остаться дома, и мое сердце рвалось на части.

– Придется, солнышко. Мне так жаль.

Она встала.

– Дело дрянь.

– Абсолютно с тобой согласна.

– Значит ли это, что на следующей неделе не будет химиотерапии?

Я не могла понять, надеялась ли она избежать химиотерапии или опасалась, что теперь лечение будет продолжаться дольше.

– Это будет зависеть от анализов, – сказала я. – Собирайся и поедем.

Она нахмурилась, ухватившись за ручку кресла.

– Мама! – сказала она. – Не говори папе, хорошо?

Может быть, другая мать не поняла бы. Но я поняла. Она боялась. Ее болезнь когда-то спугнула Брайана. Теперь они вместе провели несколько дней, и она боялась снова показаться ему больной.– Он не уедет, детка, – сказала я и вышла из комнаты, надеясь, что не соврала.

17

Эмерсон

Уилмингтон, Северная Каролина

– Боже, – выдохнула Тара. Она схватила письмо и молча его перечитала.

Стук собственного сердца отдавался у меня в ушах. Я дотронулась до листка в ее руках.

– Не знаю, что с этим делать, – сказала я.

Тара посмотрела на меня.

– Поверить не могу, чтобы Ноэль была способна на такое.

– И я не могу. – Я покачала головой. – Это кажется невозможным.

– А вот и мы! – Официантка снова появилась у нашего столика, на этот раз с моим салатом и стейком Тары. – Я не знала, положить вам соус в салат или оставить в стороне, – сказала она, ставя передо мной тарелку.

– Прекрасно, – сказала я, глядя на блюдечко с соусом. Я все равно не собиралась есть салат, так что это не имело значения.

– Вам принести что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, – сказала Тара. – Спасибо, все отлично.

Официантка ушла, а Тара оттолкнула тарелку на край столика. Аппетит у нее тоже, видимо, пропал.

– Может быть, поэтому она и бросила акушерство, – сказала она.

Ну конечно. Как это я сама об этом не подумала.

– У меня такое чувство, как будто я никогда не знала ее, – сказала я. – Да, я это часто повторяла последнее время, но сейчас я действительно так чувствую. Не знаю, ненавидеть ее или пожалеть за то, что она все эти годы скрывала от нас этот чудовищный секрет.

– Может ли быть так, что… что это неправда? – спросила Тара. – Я хочу сказать, может быть, она писала роман… или рассказ, или еще что-нибудь, и это был просто литературный эксперимент.

– Прекрасная мысль, Тара, но ты сама веришь в это?

Тара слегка покачала головой.

– Она убила ребенка, – сказала она медленно и спокойно, как будто примериваясь к словам. – Какая-то несчастная женщина даже не знала, что ее ребенок умер.

– И эта женщина воспитала чужого ребенка.

– А у той женщины ребенка украли. – Тара помахала листком. – Как ты думаешь, могла она написать этой Анне еще одно письмо, которое действительно до нее дошло? – спросила она.

– Я сама об этом думала, – сказала я. – Но мы бы об этом узнали. Было бы, наверно, громкое судебное дело. – Я потянулась за своим бокалом, но комната заходила ходуном у меня перед глазами, и я опустила руку на колени.

– Ты не нашла у нее дома никаких документов, имевших какое-то отношение к судебному процессу?

– Ничего подобного я не нашла.

– Может быть, она все-таки отправила письмо, но анонимно, так что Анна не могла узнать, кто она такая.

Я кивнула.

– Похоже, что она собиралась отослать его анонимно, – сказала я. – Она пишет о «замечательных родителях» просто для того, чтобы убедить ее – Анну – в том, что о ее дочери заботятся. Она не собиралась сообщать ей, кто эти родители. Я не думаю, что она намеревалась открыть ей, кто она… свое имя.

– А что она имела в виду, говоря о статье в газете? – спросила Тара.

– Понятия не имею, – сказала я.

– А что говорит Тед?

– Я ему ничего не сказала. – Может быть, никогда ничего не скажу. Я думала, что никому не стану об этом рассказывать и постараюсь забыть о том, что мне известно. Но я не могла жить с этой тайной. Во всяком случае, не могла бы жить с ней одна. – Что нам делать, Тара? Забыть об этом?

– Не думаю, что мы сможем, – сказала Тара.

– Это ужасно, Тара! Тед даже не хотел, чтобы я брала коробку с письмами домой, и я жалею, что не послушала его. Если бы я ее выбросила, то ничего этого не знала бы.

– Но ты знаешь. Мы обе знаем.

– Ненавижу я все это, – сказала я. – Если мы обратимся в полицию… я не хочу этого шума в прессе и на телевидении. А Ноэль… ее наследие. Все то добро, что она сделала. Ее имя смешают с грязью.

– Послушай, – сказала Тара. – У нас очень мало доказательств. Может быть, она и правда писала рассказ, почем мы знаем. Я думаю, первое, что мы должны сделать, это выяснить, кто такая Анна. Если мы узнаем, что она реально существует и все это действительно могло случиться, то подумаем, какой следующий шаг нам следует сделать.