Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон - Страница 69

Потом Карлос внезапно оживает. Он замечает присутствие камеры и резко поднимает правую руку. Со стороны это выглядит так, словно он просто приветствует кого-то из знакомых. Однако одновременно он откидывается назад, чтобы спрятаться за соседа. Это хитрый ход — жестом руки он привлекает внимание оператора, а телодвижением дает ему понять, что не хочет быть запечатленным на пленку. Объектив камеры смещается в сторону, но Карлосу удается избавиться от навязчивого внимания лишь ненадолго, и когда оператор вновь устремляет на него камеру, он делает вид, что ему это безразлично, и довольно долго смотрит в объектив.

Следуя за Ланой на танцплощадку, Карлос идет с неподвижным, чопорным видом, держась чуть позади. Чувствуя себя совершенно свободно, он машет рукой окликнувшему его приятелю. Музыка мало напоминает те мотивы, под которые он танцевал в юности в Латинском квартале, однако после непродолжительной возни с носовым платком он с самодовольной улыбкой начинает покачиваться в такт арабским народным мелодиям — плотный мужчина с редеющими волосами и потным лбом возвышается над стройной юной Ланой, то и дело откидывающей прядь волос, которая падает ей на лицо.

Это не единственный случай, когда Карлос был заснят на пленку в Хартуме. На другой частной вечеринке в июне какой-то любитель снимал его в течение двух минут, пока он раскачивал бедрами в такт ламбады. Видя направленную на него камеру, Карлос не проявлял излишнего беспокойства, однако ни разу не повернулся к ней лицом.{408}

Пьянство, гулянки и широко афишируемые любовные связи Карлоса переполнили чашу терпения аль-Тураби. В начале августа суданский лидер окончательно распростился с какими-либо надеждами использовать его в своих целях. “Мы собираемся выдать Карлоса в ближайшие дни”, — заявил он одному из официальных лиц Судана. “Мы приняли его как борца, сражавшегося за дело палестинцев, за благородные цели. Однако он превратился в хулигана и ведет себя постыдно. Он столько пьет и так много времени проводит в обществе женщин, что я сомневаюсь в том, что он исповедует ислам. Учитывая, что его присутствие стало представлять для нас угрозу, мы его выдадим без всяких сожалений. А из-за его поведения никто не посмеет нас обвинить в этом”.

После года пребывания Карлоса в Хартуме суданцы уступили французам, но потребовали, чтобы Карлос при этом не пострадал, так как они опасались ответных мер. Французы проявили себя как истинные торгаши, и наконец руки у Рондо и ДСТ оказались развязанными. Карлос был в их распоряжении.

12. ПРЕДАТЕЛЬСТВО И МЕСТЬ

Несмотря на все свое обаяние и любовь, Лана не могла возместить Карлосу утрату дочери, которая была увезена Магдалиной Копп в Венесуэлу. Маленькая Эльбита присылала ему письма, написанные по-испански, которые были переполнены детской привязанностью к ее “дяде Ильичу”. Согласно утверждениям его друзей, Карлосу всегда нравилось детское общество, и он очень тяжело переживал потерю Эльбиты. Карлос не скрывал своего желания еще иметь детей, и Лана мечтала о том, чтобы родить ему кого-нибудь.

За несколько месяцев до этого тщеславие заставило сорокапятилетнего Карлоса лечь на операцию по липосакции, теперь ему предстояло вернуться в больницу уже по другому, более серьезному поводу. Врачи больницы Ибн Халдун диагностировали низкое содержание сперматозоидов, вызванное варикозным расширением вен правого яичка, что довольно часто встречается у мужчин среднего возраста. Карлос с готовностью согласился лечь на операцию, тем более что при жаркой погоде боль усиливалась, вызывая ноющие ощущения в пораженных венах, которые врачи бестактно сравнили с мешком червей.

Краткое пребывание в больнице не заставило Карлоса расслабиться и потерять бдительность. Он получил разрешение разместить в коридоре перед палатой своих телохранителей, а в нарушение еще одного правила Лане было позволено провести с ним ночь перед операцией. Операция, проводившаяся под общим наркозом в субботу 13 августа, прошла успешно, и Карлоса привезли обратно в палату, где он начал отходить от анестезии под наблюдением Ланы.

Карлос еще не окончательно пришел в себя, когда в его палату, миновав телохранителей, вошел посетитель в форме. Он назвался представителем Суданского департамента уголовных расследований. Даже находясь в своем потемочном состоянии, Карлос понял, что принесенные им известия довольно тревожны: суданская полиция раскрыла заговор, целью которого было убийство Карлоса. Поскольку Карлосу требовалось время на поправку после операции, офицер настаивал на его переводе в военный госпиталь, где ему могли предоставить более действенную защиту. Офицер уверял, что это всего лишь временная мера. Его лаконичные ответы на вопросы, которые задавали Карлос и Лана, мало что объяснили им, однако Карлос не мог отказаться от предложения усилить его охрану.

Вооруженный эскорт ожидал супружескую чету рядом с больницей Ибн Халдун, однако направился он отнюдь не к воєнному госпиталю. Видимо, в последнюю минуту кто-то изменил планы. Вместо этого Карлоса и Лану доставили в штаб управления госбезопасности Судана. Там заместитель директора доктор Нафаа, с которым прежде Карлос никогда не встречался, посвятил их более подробно в планы по усилению их безопасности. И снова, с согласия Карлоса, их отвезли на пустую виллу на окраине Хартума, которая, как знал Карлос, располагалась неподалеку от дома шейха Хасана аль-Тураби.

Карлос и Лана не испытывали никакого восторга по поводу своего нового укрытия. Несмотря на прекрасный внешний вид, вилла находилась в плохом состоянии и изнутри выглядела убого. Из личных вещей у Карлоса и Ланы было только то, что они успели захватить из больницы. Они провели тяжелую ночь, к тому же Карлос страдал от швов в мошонке. Утром в воскресенье оба горели желанием вернуться домой. Однако их настойчивые обращения к телохранителям, гулявшим вокруг виллы, ни к чему не привели. Не смог ничего сообщить Карлосу и врач, который навестил его, чтобы проверить, как идет выздоровление. И наконец супругам пришлось смириться с тем, что им предстоит еще одна ночь в непривычном месте. Около десяти вечера, когда нестерпимая дневная жара начала спадать, Карлос, который еще не мог передвигаться самостоятельно, послал Лану с шофером к ним в квартиру на Африканской дороге, чтобы она привезла оттуда кое-какие вещи.

Лана долго не возвращалась, и Карлос, все еще страдавший от последствий хирургического вмешательства, перестал ее ждать и лег в постель. В три часа ночи он почувствовал, как что-то сдавило его грудную клетку и он оказался обездвиженным. Он тут же проснулся от ужаса и потрясения, но не успел схватить пистолет, который всегда держал на прикроватном столике. Беспомощно изгибаясь под тяжестью злоумышленников, Карлос среди десятка людей, сгрудившихся в спальне, узнал и своих суданских телохранителей. Руки ему завели за спину и надели на них наручники. Ноги заковали в кандалы. На голову надели капюшон. Однако тот оказался слишком тонким и не помешал Карлосу разглядеть, что последовало за этим.

Карлос различил суданского военного врача, отметив про себя, что тот находился в ранге майора, который приблизился к нему, держа в руках шприц. Карлоса, который так и не избавился от своего детского страха перед уколами, скрутили и заставили лежать неподвижно, пока врач что-то вводил ему в бедро. “Наверное, яд”, — мелькнуло у него. Однако один из нападавших заверил его в том, что это всего лишь транквилизатор. И уже через несколько минут Карлос ощутил его действие, когда его подняли и перенесли из виллы к ожидавшему снаружи фургону. Его бесцеремонно запихали внутрь и уложили на носилки.