Темная страсть - Джонс Лиза Рене - Страница 25

Уголки губ Авы слегка дрогнули в улыбке.

– Ну, мужчины редко видят в грезах школьных училок, – пошутила она, словно не заметив, что я упомянула Ребекку.

Где-то я уже это слышала, скривилась я.

– Только плохие мальчики этим грешат.

– Думаю, если постараешься, то припомнишь по меньшей мере одного, к кому это не относится. Как насчет нашего общего знакомого, безумно сексуального художника, к которому мы обе вожделеем?

У меня все перевернулось внутри. Наверное, ревновать было глупо, ведь она просто болтала – как болтают девчонки, обсуждая симпатичных мальчиков, – но при одном намеке на Криса у меня от ревности перехватывало дыхание, а глаза застилала красная пелена. Опомнившись, я постаралась взять себя в руки.

– Вообще-то, – небрежно бросила я, намереваясь сменить тему, – я с утра только и думаю, что о художниках. Ты знакома с Рикко Альваресом?

– Конечно, знакома. Он часто забегает ко мне поболтать.

– Тогда ты наверняка знаешь, что он больше не выставляется в галерее.

– Правда? А я слышала, что у него только что прошла благотворительная выставка картин.

– Да, но это было до ухода Ребекки. Ушла она, ушел и Альварес.

– Вот как? Представляю, как это взбесило Марка. Но, знаешь, Ребекка вечно нянчилась с Альваресом, как с избалованным ребенком. Вот он и закатил истерику, когда она ушла.

– Нянчилась? – переспросила я, надеясь вытянуть из Авы побольше.

– Ну, насколько я слышала. Я ведь еще по совместительству что-то вроде барменши – народ постоянно бегает ко мне пить кофе, – пошутила она. – Что касается Ребекки… она то и дело заглядывала во время запарки перед очередной распродажей, вот мы пару раз и говорили о Рикко. Она взялась его опекать – мирилась с его «творческим темпераментом» еще в те времена, когда никому это и в голову не приходило. – Ава дернула плечиком. – Это довольно странно выглядело со стороны – как будто она видела в нем отца. Хотя с первого взгляда было понятно, что уж он-то, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, явно относится к ней не как к дочери.

Аве не нужно было объяснять, что она имеет в виду. Мой отец, например, усмехнулась я про себя, ничего не имел против того, чтобы крутить романы с моими ровесницами.

– У меня с ним на сегодняшний вечер назначена встреча – хочу уговорить его устроить частный показ. Считаешь, мне нужно быть начеку?

Глаза у Авы стали круглые, как чайные блюдца.

– Альварес согласился встретиться с тобой?!

– Ну, да…

Тут у меня зазвонил мобильник, и я разом забыла обо всем. Вытащив его из кармана, я первым делом посмотрела, кто звонит. Крис.

– Извини, мне нужно поговорить, – торопливо бросила я Аве.

Ава моментально надулась. Похоже, она к этому не привыкла.

– Конечно.

– Спасибо. Извини. Это действительно важно. – Перед тем как нажать кнопку вызова, я покосилась на Аву. Ей ничего не стоило услышать наш разговор. – Подожди секунду, Крис. – Поспешно оглядевшись по сторонам, я вдруг поразилась, насколько тут людно. С чего мне взбрело в голову, что это самое подходящее для встречи место, разозлилась я. – Я должна выйти, иначе не смогу нормально говорить. То есть… можешь подождать пару минут?

– Да, конечно. – Глубокий, низкий голос Криса в трубке подействовал на меня обычным образом – схлынувшая было краска вновь вернулась и бросилась мне в лицо, сердце стукнуло прямо в ребра. Этот мужчина по-прежнему имел эту власть надо мной, мог заставить мое сердце разогнаться до галопа, расплавить кости, остановить дыхание. При мысли о том, что я могу потерять его, если разговор вдруг пойдет не так, у меня все переворачивалось внутри.

Я покосилась на дверь, но идея снова прыгать на ветру показалась верхом идиотизма. В итоге я предпочла укрыться в туалете.

– Ффух, все! Слышишь меня?

– Слышу. А почему ты пыхтишь так, как в ту ночь, когда только выбежала со склада? За тобой снова кто-то гонится?

– Что-то вроде этого, – не успев ни о чем подумать, брякнула я. – А ты где? Можешь говорить?

– Да. Сара, в чем дело?

– Ни в чем. – Я забегала из угла в угол. – Ничего особенного. Просто хочу, чтобы так было и дальше. И поэтому решила предупредить тебя, чтобы ты не пугался, потому что когда я волнуюсь, то начинаю молоть всякую чушь. Не обращай внимания.

– Обо мне не нужно волноваться. Ни сейчас, ни потом. Вообще никогда, слышишь? Лучше скажи в чем дело, а то я чувствую, что начинаю сходить с ума, пытаясь сообразить, что там с тобой происходит.

– Ладно, ладно. Просто… я тут все думаю о розовых бабочках… тьфу, бабочках на сосках и о розовой трости и…

– Мы не станем делать ничего такого, что тебе не понравится.

– Да, я знаю, но суть не только в этом. – Я вдруг с ужасом почувствовала, что опять запуталась в словах. – Дело в том, что ты привел меня в мир этих чертовых бабочек и розовых тростей, но ты – это не бабочки. И не чертовы трости, даже розовые. Ты – это кожа, и боль, и мрак.

– Вот, значит, каким ты меня видишь?

– Ты и есть такой – и мне это нравится. Но это значит, что я тоже должна быть такой.

– Сара…

– Крис, прошу, дай мне закончить, прежде чем я… – Ноги у меня подогнулись, и я привалилась к стене, чтобы не упасть. – Я так боялась потерпеть неудачу, что поддалась этому страху… на то есть много причин, но все они слишком сложные, чтобы сейчас это обсуждать, да я и не уверена, что сама их понимаю, хотя и пытаюсь. Но я не хочу, чтобы тот же самый страх мешал мне сейчас, поэтому собираюсь сказать все, что давно собиралась, пока не успела испугаться. Я помню, как говорила, что белые изгороди из штакетника не вызывают у меня особого энтузиазма, и это правда, и никогда не будут, но точно так же я не представляю своей жизни без тебя. Для меня это значит, что я должна идти за тобой туда, куда ты меня поведешь. Только не вздумай сказать, что тебе не нужен никто, кроме меня. То есть мне бы, конечно, хотелось, чтобы это была правда, и, видит Бог, это много значит для меня, но у тебя есть свой способ справляться с жизнью, есть куда укрыться, когда тебе это нужно. Об этом говорит все – твои картины, клуб, то, как ты ведешь себя, понимаешь? И я не хочу, чтобы кто-то еще был рядом, когда все это тебе понадобится. Хочу, чтобы это была я. И еще мне хочется, чтобы ты верил, что я не сбегу. – Задохнувшись, я замолчала. Тишина в трубке стала вдруг осязаемой. Дышать было совершенно нечем – казалось, эта тишина обрела реальный физический вес и тяжко давит на грудь. Это было до такой степени невыносимо – эта пауза, – что захотелось заполнить ее словами. – Проклятие, Крис, скажи же что-нибудь! Я тут чуть ли не при смерти, а ты молчишь!

– А что, если ты не сможешь этого вынести? – Он даже не попытался возразить… не отрицал ничего из того, что я только что сказала.

У меня сжалось сердце. Так вот чего он боится! Что когда он откроется мне, я не смогу принять его таким, какой он есть.

– Нам обоим нужно знать, смогу или нет. Вдруг у нас не сложится, и потом мы оба будем мучиться, что все могло бы быть иначе, если бы я попробовала.

– Ты не сможешь.

– Ладно, – хрипло прошептала я. Мне казалось, что я умираю. – Значит, я угадала… все так и есть.

– И что это значит?

– Это значит, ты уже понял, что я не та, которая тебе нужна. Я и сама это знаю. Ну что ж… Тогда не стоит тянуть. Я прямо сейчас пойду соберу вещи…

– Нет. Ты не пойдешь собирать никакие вещи. Даже не думай. Тем более после того случая на складе.

Рука моя метнулась к горлу. Что он хотел этим сказать? Что порвал бы со мной, если бы не то, что произошло на складе?

– Может, мне действительно нужно какое-то время где-то пожить, но это уже не твоя забота. Ты не обязан меня защищать, Крис. Я не нуждаюсь в твоих подачках.

– Я не это имел в виду. Проклятие, Сара! Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Я сжалась, как от удара. Боль всегда была неизменной спутницей Криса… теперь она стала и моей.

– Я хочу, мне нужно. Правильно, неправильно. У меня от всего этого каша в голове, вся моя жизнь – одна большая путаница, и я безумно от этого устала. Если так пойдет и дальше, мне конец.