Ищейка (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 51

Дальнейший день прошёл в полезных, но пока безрезультатных разъездах по городу. Мы, разделившись для увеличения полезного эффекта, обошли резиденции представителей не одного десятка религиозных конфессий, в изобилии представленных в Аико (это государственная религия одна, а так у нас свобода вероисповедания), на уши была поставлена стража и все сети осведомителей. Информация распространялась по городу со скоростью лесного пожара в засуху, и уже через час о новой агрессивно настроенной секте не знали только самые ленивые затворники. Со своей стороны Даз’Пурт на всякий случай доложился обо всём в столицу, и завертелись могучие механизмы служб безопасности всех уровней.

В общем, если наши сектанты не полные идиоты, выход у них сейчас один: оборвать контакты с внешним миром и поспешно залечь на дно. Нет, есть ещё вариант выступить открыто, но я сомневаюсь, что у них достаточно на это сил; было бы достаточно, уже бы давно выступили.

Собравшись часов в пять в «Тихой гавани» с целью позднего обеда, мы с Энрике, поделившись собственными изысканиями, пришли к выводу, что ничего выяснить пока не удалось. Оставалось ждать, как сработает основательно простимулированная нами отлаженная система.

— Не нравится мне всё это, — ворчал даймон, потягивая неплохое вино. Мне хотелось чего-нибудь покрепче и побольше, но приходилось довольствоваться цагом; ещё не хватало явиться пред светлые очи князя на четвереньках.

— А кому нравится? — я вздохнул. — Вот уж действительно, страшнее фанатика человека нет, а уж если фанатик этот религиозный… Одна из причин, по которой я предпочитаю верить не в богов, а в себя.

— Боишься тоже фанатиком стать? — фыркнул Аморалес.

— Нет. Просто хочу минимизировать с ними контакты и общаться лишь на профессиональные темы, — я пожал плечами. — А уж всяческих кретинов, поклоняющихся тёмным богам, я и вовсе понять не могу. Ведь если бог уважает обман и убийство, то что его остановит от обмана и убийства одного конкретного верующего?

— Блэйк, это психическая патология, это не по нашей части, — отмахнулся коллега. — Тьфу, но настроение они знатно попортили, придётся сегодня вечером восстанавливать, — выражение лица стало мечтательно-довольным.

— Ты, главное, не забудь, что завтра утром мы с тобой встречаемся у станции телепортов, — я хмыкнул. — Часов в девять.

— Постараюсь, — беспечно отмахнулся Энрике. Что-то мне подсказывает, что он не только завтра не вспомнит, а и сейчас уже забыл. Ладно, значит, сначала я заверну к нему и как следует пну. Надеюсь, он будет в достаточно адекватном состоянии, чтобы пользоваться телепортом. Насколько знаю этого охламона, у него три варианта восстановительного отдыха, весьма нехитрых. Крепкий алкоголь, какая-нибудь наркотическая дрянь, от которой нормальный человек загнулся бы в муках, но которая не вызывает у огненного нашего совершенно никаких побочных эффектов, и женщины. Причём все три пункта превосходно комбинируются между собой и дозируются в зависимости от уровня настроения. Есть, правда, и четвёртый вариант — хорошая драка, — но вряд ли он прибегнет к нему сейчас.

Я бросил взгляд на часы. Пора бы уже и выдвигаться в сторону площади.

— Ладно, друг мой, я тебя покидаю. А ты веди себя прилично, — наставительно произнёс я. Коллега только отмахнулся. Туман побери, хоть бы он вообще к утру домой добрался! А то ищи его потом по всему городу. Мягко говоря, сомнительное удовольствие.

Добравшись до дома и облачившись в парадный мундир, я с тоской вспомнил, что в этот раз леями отделаться не удастся, поэтому пришлось доставать из дальнего угла шкатулку (а, вернее, довольно увесистый ларец), в котором частично хранились мамины драгоценности и, до кучи, мои медали.

Ордена и медали в нашей стране — это произведения искусства, без преувеличения. Каждый стоит, если продавать, не целое состояние, но довольно много. Хотя, например, Белая Звезда, высший орден Острии, которая делается из крупного бриллианта специальной огранки, голубого серебра и стали, да ещё и особым образом зачаровывается (как именно — понятия не имею), будет стоить как хороший особняк в центре столицы. Вместе с мебелью. Только я никогда не слышал, чтобы кто-то продавал свою Белую Звезду. Насколько помню, живых кавалеров этого ордена сейчас трое, а всего за свою почти тысячелетнюю историю награды их около трёх десятков, причём половина — посмертно.

У меня, само собой, таких великих ценностей не было; не за что меня Белой Звездой награждать. А то, что имелось в наличии, я со всем возможным почтением разместил на лацкане кителя. Если бы можно было отказываться от наград, я бы непременно отказался от каждой из этих, популярно разъяснив причины каждого из отказов. Лично я бы предпочёл в качестве поощрения несколько дополнительных выходных, но кто меня спрашивал? Да и, с другой стороны, я имеющиеся-то в наличии выходные редко использую…

Опоздав буквально на несколько минут, я прибыл в ратушу.

Гостей действительно было немного, кроме того, вокруг царила похоронная атмосфера, которую я отметил с некоторым злорадством. Пока я пытался оглядеться и сориентироваться, меня подцепили под локоть и звонко чмокнули в щёку.

— Привет, милый, — пропела Реи, сияя улыбкой.

— Реи! — я искренне улыбнулся ей в ответ. — Пожалуй, ты одна из немногих людей, которых я счастлив видеть, — я покачал головой, с любопытством оглядывая подругу. Даже это лёгкое дитя ветра, кажется, не обошло общее настроение: княжна была одета в длинное, в пол, струящееся свободное платье из тяжёлого шёлка, под которым её ладная фигурка лишь угадывалась, спрятанная складками свинцово-серого как штормовое небо наряда. Волосы также свободно спадали по плечам, за ушами заколотые тяжёлыми серебряными с чернью гребнями без украшений.

— Блэйк, всё-таки, ты бука, — рассмеялась девушка. — Не надо быть таким хмурым. Даже после того, что случилось днём. Кстати, а почему ты пришёл один? — она уцепила меня под локоть и куда-то повела.

— А с кем я должен был прийти? — искренне опешил я.

— Скажем, с одной очаровательной художницей, — подруга хитро покосилась на меня.

— Почему? — я удивлённо вскинул брови.

— Ты же, вроде бы, назвал себя её покровителем, — мне показалось, или она пытается скрыть недовольство?

— Так покровителем же, а не любовником, — я не удержался от ехидной улыбки. Тьфу, сводница мелкая! Своим бы личным счастьем занялась, а не пыталась при каждом удобном случае устроить моё.

— А жаль, — она тихонько вздохнула с совершенно детской печалью, но сразу же снова улыбнулась. — Она забавная, правда? Вы, кстати, не выяснили ещё, почему ты ей снишься?

— Я спрашивал у… мага Разума, но он сказал, что даже предположений нет. Говорит, надо поближе посмотреть на нас обоих. Если завтра мы быстро обернёмся, вечером и сходим. Если я вспомню, — я хмыкнул. — Реи, вот объясни мне: твой отец, насколько я его знаю, циником и бесчувственным чудовищем никогда не был. Так почему сегодняшнее мероприятие нельзя было отменить?

— Он хотел, — девушка вздохнула. — Только его правда нельзя отменить. Я не интересовалась, почему, но там чуть ли не законодательно всё. Что-то связанное с протоколом вручения этих наград. Не одному тебе происходящее кажется танцами на могилах, но сделать ничего было нельзя.

Мне совершенно искренне стало стыдно. Мог бы и сам головой подумать, а не ругать привычно «бесчувственных аристократов». Сложно придумать что-то худшее, чем замусоренное стереотипами — кем-то навязанными или же собственноручно созданными — сознание. Но ладно, первый шаг на пути к выздоровлению я, будем считать, сделал. Придумать бы, как дальше лечиться.

Вот кто из присутствующих совершенно не мучился угрызениями совести и прочими неприятностями, так это Гор. Горец, облачённый в парадный мундир, щеголял рукой на перевязи, вокруг которой клубилось зыбкое марево магического лубка[16].

К слову, мундиры Гончих — вещь весьма примечательная. То есть, покрой-то у них достаточно стандартный, но чёрный китель с бордовым и золотым шитьём выглядит впечатляюще. Притом, что чёрный цвет у нас не распространён: сложно найти подходящий достаточно стойкий краситель, приходится пользоваться магией. В общем, смотрится весьма угрожающе. Особенно на главе Гончих, которому присутствовать на сегодняшнем мероприятии было положено по должности. Макс и так-то вызывает у окружающих оторопь и страх, а уж в парадном мундире даже на тех, кто его неплохо знает, производит неизгладимое впечатление. В особенности, в сочетании с мрачной угрожающей гримасой на физиономии. Так что Крэг стоял в стороне ото всех, отделённый полосой отчуждения в добрых пять футов, и его это, кажется, вполне устраивало.