Уснувший пассажир - Степанов Анатолий Яковлевич - Страница 4

6

То ли большой сарай, то ли небольшая молочнотоварная ферма – аэропорт Хаби в абсолютном одиночестве существовал в предгорной полупустыне. Не считая, конечно, недалеких снежных гор и мощной взлетно-посадочной полосы стратегического значения, построенной на всякий экстренный случай не знающими куда девать деньги деловитыми военными. Чтобы как-нибудь не окупить – оправдать существование подобного авиационного сооружения, его использовали в качестве аэродрома для сугубо местных перелетов. Хотя и неудобно: до ближайшего райцентра верст двадцать – двадцать пять.

По-восточному расположившись на корточках, сидели в тени несуразного здания (не в пример Москве осени здесь не было) с десяток аборигенов, в терпеливой безнадеге ожидая своего недалекого рейса, расслабленно волоча ноги, бессмысленно ходили вокруг аэропорта три непонятных гражданина в телогрейках, не очень-то соответствующих здешнему климату, покуривая у входа, вяло беседовали на крыльце еще одна троица командированных. Однообразие, скука и покой.

Но покой был нарушен. Растолкав командированных, сбежал по ступеням милиционер и, придерживая обеими руками обширную форменную фуражку, задрал плоское лицо к плоскому небу.

– Чего это он? – обиженно спросил у приятелей один из командированных.

Но вместо приятеля гундосо ответил ему местный радиоузел:

– Граждане пассажиры! В нашем аэропорту в ближайшее время произведет посадку реактивный самолет международной линии. Администрация аэропорта просит вас отойти от взлетно-посадочной полосы на безопасное расстояние. Еще раз повторяю: отойдите от полосы на безопасное расстояние.

– А мы на безопасном? – поинтересовался все тот же разговорчивый командированный.

– Надо полагать, – откликнулся один из его дружков. – Если только пилот из отвращения не захочет протаранить этот вонючий сарай.

Игрушечным макетиком появился на горизонте самолет, издавая еле слышный, комариный звук. Но так было недолго: звук напористо набирал мощь, а макетик на глазах превращался в могучую и тяжелую машину.

7

В общем-то крепкий народец здесь подобрался – ни крика, ни писка. Пассажиры, все как один тщательно пристегнутые, сидели, вцепившись руками в подлокотники и достойно изображали спокойствие – ждали развязки. Самолет круто шел вниз.

8

Вой перешел в рев и стал нестерпимым. Самолет надвигался громадным неотвратимым снарядом, готовым снести аэропорт Хаби. Но смиряя сам себя, он выдвинул из брюха колеса, и колеса эти коснулись бетона, гася немыслимую скорость. Самолет уже не налетал, самолет побежал, еле заметно, но грузно подпрыгивая на стыках плит.

9

Они еще до конца не остановились, когда ликующий женский голос официально сообщил по радио.

– Наш самолет осуществил посадку в аэропорту Хаби. Время стоянки будет сообщено дополнительно. Просьба оставаться на своих местах, так как выход из самолета задерживается в связи с отсутствием в местном аэропорте стандартного трапа для самолетов нашего типа. Администрация принимает все меры, для того чтобы предоставить пассажирам возможность спуститься на землю.

– На землю уже спустились, – ворчливо заметил Александр Иванович и снял успокаивающую свою ладонь с нервной руки Галины Георгиевны. Следовало поинтересоваться и состоянием рокеров. Он повернулся к ним, спросил: – Как дела, пацаны?

Дэн отстегнулся, поднялся и, прислушиваясь к беспрерывным звонкам, которыми требовали немедленных услуг пассажиры, ответил:

– Только что закончил новый хит под названием «Под небесами летайте, партийцы, сами». Начинаться он будет звонками. А чего они раззвонились, папик?

– Я чувак, – поправил его Александр Иванович. – Валерьянки, наверное, требуют.

Заполошенные стюардессы метались по салону – они были на разрыв. Спасая положение, голос, уже мужской, объявил скороговоркой:

– Сейчас вам будут предложены прохладительные напитки. Располагающие свободно конвертируемой валютой могут приобрести в передвижном киоске товары, первой необходимости.

– Бухалово, значит, – догадался Дэн. – Сколько у нас зеленой капусты, чуваки?

– На десять флаконов, – сообщил ударник, бывший у них казначеем.

– Тогда тащимся! – решил Дэн и поинтересовался у Александра Ивановича: – Что будешь пить, чува-чок?

– Хочется, конечно, – признался тот, – но на халяву

не хочется.

– Следовательно, водки, – понял Дэн и распорядился: – Роб, соответствуй!

– Девочек бы пожалели, – сказала Галина Георгиевна. Она выбралась в проход и, поймав за рукав проносившуюся мимо старшую стюардессу, предложила свои услуги: – Вам помочь, девчата?

– Если можно, – согласилась старшая; – Видите, какая запарка.

– Что делать?

– Коляску с напитками покатайте, а то прямо рук не хватает.

В первом классе бухалово было даровое. Дипломат неверной рукой налил себе полстакана коньяка, заглотал быстренько, помотал набриолиненной головой и вдруг понял, что поступил некультурно, не предложив выпить единственному своему коллеге по классу – господину в твердой шляпе, который в настоящий момент, правда, был без шляпы. Предложил по-французски:

– Месье пьет коньяк? Виски? Водку?

– Я хотел бы воды. Просто воды, – по-французски же признался господин.

А воды не было. Дипломат решительно воткнул палец в пупку звонка и подождал недолго. Никакой реакции. Возмущенный, он выскочил в отсек туристского класса – снизошел. Снизошел, но с негодованием!

– Долго мне звонить? Стюардесса, немедленно воды в первый класс!

– Сию минуту! – успокоила его псевдостюардесса Галина Георгиевна и покатила тележку к первому классу.

Сообразив, что здесь что-то не то, дипломат забубнил объяснительно-извинительно:

– Неудобно, понимаете ли. Иностранец буквально изнывает от жажды, а тут…

Рокеры и Александр Иванович взяли по первой.

Остальные же пассажиры предпочитали валокордин. Старшая бортпроводница едва успевала отсчитывать капли в индивидуальные пластиковые аптечные рюмашечки, медленно перемещаясь от ряда, к ряду.

Двое других вяло торговали на валюту.

Вырвавшись из первого класса, Галина Георгиевна приступила к обслуживанию пассажиров второго сорта. В связи с отсутствием официального статуса, она особенно не церемонилась: вручала каждому ряду бутылку лимонада и бутылку минеральной со стаканами (каждому наливать не считала нужным) и катила свою тележку дальше. Сделав рейс туда-обратно, она оттащила коляску в подсобное помещение и бухнулась в кресло в первом ряду по соседству с добродушным здоровенным мужиком – идти на свое место не было сил.

– Устали? – сочувственно поинтересовался сосед.

– Ага, – подтвердила она. – Вы могли бы и помочь.

– Чем? Вас на ручках поносить?

Она рассмотрела его подробнее и в наигранной задумчивости произнесла:

– А что, вполне возможный вариант.

По милицейской ли привычке или из объяснимого мужского соперничества Александр Иванович наблюдал сей беззвучный для него игривый этюд весьма внимательно. Галина Георгиевна, как всякая дамочка, кокетничала вовсю: недоуменно поднимала брови, дергала плечиком, меняла улыбку на обиженную мину и наоборот, говорила, говорила. Амбал же больше радостно щерился. Не мент, конечно, но служивый: прямая спина, крутой постав шеи, излишняя тщательность в штатском одеянии. Ну и хрен с ними. С пацанами интересней.

К резвящейся парочке подошла, заканчивая медицинский обход, беззаботная после посадки старшая бортпроводница и, шуткуя, предложила:

– По рюмашке валокордина?

– Коньячку, Тамарочка, – поправила ее Галина Георгиевна.

– Сейчас первый класс обслужу и сообразим, – пообещала Тамарочка и удалилась в первый класс, где дипломат, налив себе коньячку, наполнял стакан господина в твердой шляпе пепси-колой.