Избранное в 2 томах. Том 2 - Крапивин Владислав Петрович - Страница 12

Им было очень хорошо, когда они собирались вчетвером: большеглазый маленький Антон, который чаще всех говорил шепотом и больше всех придумывал; коренастый деловитый Аркашка — это он догадался, как добывать с неба летние звездочки: надо воздушный шарик сверху намазать начинкой от карамельки и отпустить на длинной нитке к небу — звездочка прилипнет, и тащи ее вниз (иногда звездочка прожигала шарик, и он лопался, но это случаелось не часто); был еще худенький белобрысый Тима, который умел дрессировать кузнечиков; и веснушчатый золотоволосый Данилка — верный друг и веселый художник. Это он нарисовал на заборе озорных зайцехвостов и хитрого зверя Крокопудру, которые потом удрали с досок и стали жить в зарослях.

Хорошо было на этом громадном пустыре, хотя кругом рос только всякий бурьян да стоял старый забор…

Стоило захотеть — и пустырь превращался в неизведанную страну. В чаще лесов прыгали и веселились зайцехвосты- полузайцы-полугномы с обезьяньими повадками, а хищный, но не лишенный юмора Крокопудра устраивал ловушки и приключения. В запутанных пещерах, где непонятным светом горели каменные сосульки, можно было открывать подземные города. А в Зеленом заливе всегда стоял наготове ледокол «Голубой кит»: плыви хоть на север, хоть на юг.

И все это не придуманное, а по правде.

Потому что где-то здесь, на пустыре (может быть, под заросшим крапивой фундаментом кирпичного дома), жила старая-старая Сказка. Только никто из друзей об этом не догадывался. Они просто играли, вот и все.

Четверо друзей никогда не ссорились. И только один. раз они поспорили. Тима хотел, чтобы малахитовые кузнечики, жившие на пустыре, превратились в маленьких скрипачей, а упорный Аркашка доказывал, что из них надо сделать конницу.

— Кому нужна эта скрипучая музыка! — возмущался он.

А Тима обиженно хлопал белыми ресницами и тихонько говорил:

— Ну послушайте, послушайте… Ну какая же она скрипучая? Ну ведь нельзя же совсем без музыки.

— А без лошадей можно? — крикнул Аркашка и замахал руками. — Как мы догоним Черного Рыцаря? Как мы будем воевать с кенгулапами? Верхом на Крокопудре? А может, верхом на твоих скрипках?

— Ребята, да вы что! — вдруг звонко сказал Данилка. Вытащил из кармана кусок мела и на заборе нарисовал четырех горячих коней. На том месте, где раньше сидел Крокопудра.

— Ух ты! — сказал Аркашка.

И они стали разглядывать лошадей. Не сразу спохватились: где Антон? А потом обернулись, и Аркашка удивился:

— Ты что?

— В глаз попало? — забеспокоился Данилка.

— Ты ушибся? — тихо спросил Тима.

Антошка неловко улыбнулся и отвернул лицо.

— Да ну вас… Я испугался. Я думал, вы сейчас поссоритесь…

— Ты, Антошка, чепуху какую-то выдумал, — сказал самый верный друг Данилка. — Как же мы можем поссориться? У нас же Антарктида.

Антошка улыбнулся:

— Я понимаю. Просто мне показалось…

Был уже совсем вечер. Старая-старая Сказка ушла на отдых, и волшебные заросли исчезли, кругом стояла обыкновенная конопля да репейники. Но тишина была все такая же, как на неоткрытых островах. В этой тишине скользнули с забора и ушли в сумерки белые кони. А мальчишки не видели. Они сидели, обняв друг друга за обожженные солнцем плечи, перепутавшись исцарапанными в джунглях ногами и склонив друг к дружке головы. Так близко, что волосы Тимы и Данилки касались Антошкиных щек.

Антошка шепотом сказал:

— Самое хорошее на свете знаете что? То, что мы живем в одном городе, все вместе. А то как бы мы жили на свете?

— Ну как… — задумчиво начал Аркашка и вдруг завопил: — Ой-ей-ей! — и вскочил.

У него в кармане лежал спичечный коробок, а в коробке — вечерняя звездочка, которую они позавчера поймали шариком. Звездочка, наконец, прожгла коробок, затем карман и клюнула Аркашку в ногу. Вот он и закричал!

Вскочил, вытряхнул звезду, и она засветилась в траве.

— Ух какая!.. — сказал Данилка. Поднял ее и стал перекидывать в ладонях, как уголек. Потом размахнулся и кинул в небо. Звезда улетела в вышину и затерялась среди других звезд, которые уже проклюнулись в сиреневых сумерках…

Сквозь тишину протолкались круглые упругие удары главных городских часов. Десять раз.

— Ой-ей-ей, — сказал беспокойный Аркашка, все еще потирая обожженную ногу. — Поздно уже. Как бы дома не влетело.

Они взялись за руки и побежали сквозь кусты к мигающим огонькам.

Они ни разу не поссорились. Случилось другое…

— Что же случилось? — обеспокоенно спросил Алешка.

Летчик сел и прислонился к сломанной калитке. Намотал на палец травинку и сердито дернул ее. Поднял на Алешку слегка виноватые глаза.

— Если бы я знал… — сказал он. — Я никогда, ну ни за что в жизни не согласился бы поехать в лагерь… Но я же не знал, что так выйдет… Родители уговорили. Отцу надо было в командировку ехать, мама сдавала экзамены в институте, а меня решили отправить в лагерь, чтобы забот меньше было. Я, конечно, сперва отбивался. Ну, упросили. Сказали, всего на три недели… Я, конечно, три недели не выдержал, вернулся через две. Только все равно опоздал, их уже не было.

— Кого?

— Аркашки, Тимы и Данилки… Понимаешь, они разъехались по разным городам.

— Все враз? — удивился Алешка.

— Я и сам не думал, что так может быть, — грустно сказал Летчик. — Все враз. У Аркашки отца перевели работать на стройку в Голубые Холмы, Тимкиных родителей пригласили в новый театр, в Ясноград, — они артисты. А Данилку мама увезла в деревню.

Маленький летчик Антошка помолчал и стукнул кулаком по коленке.

— Нет, если бы я только знал!..

— А что бы ты сделал? — спросил Алешка. — Ну, не уехал бы в лагерь. А ребят-то все равно бы увезли.

Антошка покачал головой.

— Ни за что! Мы бы что-нибудь придумали. Просто взялись бы за руки, и никто бы нас не расцепил. Когда мы вместе, мы все могли. А тут… Это я во всем виноват…

Алешке показалось, что Летчик сейчас заплачет, и он торопливо сказал:

— Ну что ты! Не так уж ты виноват.

Антошка глянул на него и вдруг задумчиво проговорил:

— Я знаю, что не так уж… Потому что потом я сделал все, что мог.

Потеряв друзей, Антошка понял, что бесполезно лить слезы. Хотя иногда они сами щипали глаза. Антошка очень тосковал по Данилке, Тиме и Аркашке, но у разных людей и тоска бывает разная. Одни просто сидят и готовы протяжно выть на луну, а другие ищут выход. Антон стал искать.

И Голубые Холмы, и Ясноград, и Данилкина деревня далеко от Колокольцева. Пешком вообще не дойдешь, на поезде ехать — очень долго. Антошка понял, что нужен самолет. И конечно, не простой самолет, на котором летают пассажиры с билетами. На нем ведь не будешь летать каждый день туда и обратно. К тому же рядом с Данилкиной деревней нет аэродрома.

Нужен был свой самолет: легкий, быстрый и маленький. Такой, чтобы мог приземлиться на заросшем пустыре, где лежала ребячья Антарктида.

Самолет — не морковка, его не вырастишь на грядке. И не купишь в магазине, если даже всю жизнь будешь экономить на мороженом. Поэтому Антошка открыл папин шкаф и вытащил свернутые в трубки чертежи.

Антошкин отец — Иван Федорович Топольков — руководил в Доме пионеров кружком авиамоделистов. И маленькому сыну он иногда старался объяснить, что такое элероны, шасси, фюзеляж и угол атаки. Но Антошка до той поры не очень интересовался авиацией. А теперь пришлось.

Он выбрал чертеж самой красивой модели. Но все-таки это была модель, а не настоящий самолет. И Антон аккуратно черной тушью ко всем числам, где обозначались размеры, приписал ноль. Размах крыльев оказался уже не метр, а десять метров, длина фюзеляжа стала не шестьдесят сантиметров, а в десять раз больше. Над фюзеляжем Антошка старательно начертил прозрачный колпак кабины.

Обманывать, конечно, нехорошо. Антон это прекрасно понимал. Но что было делать? К тому же Антон считал, что его тоже обманули, когда не написали в лагерь про отъезд друзей.