Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тимиредис. Летящая против ветра - Кузьмина Надежда М. - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Ох-х…

Я не знаю, что думать. Но то, что в этом мире плохо слабым, похоже, верно. Я не буду слабой. А с мамой… Ведь кто-то же был первым? И настанет день, я узнаю, кто это был. И отомщу.

С того дня я засыпала Тин вопросами. Я не знала, что конкретно мне нужно, и хотела всего – учиться читать и писать, изучать травы и их применение, узнать, как можно научиться магии, – почему-то последнее казалось мне самым привлекательным и перспективным. Но пока особых прорывов не было – мы ходили за травами в лес, иногда даже с ночевкой. Тин говорила, говорила… я узнала кучу новых слов, научилась считать, выучила таблицу умножения, узнала, как выглядят деньги, – до того, как переехала к травнице, я даже медяка в руках не держала. Расширила лексикон – оказалось, что в мире уйма интересных слов, которых я не знаю. И из которых можно сооружать очень интересные конструкции. Когда мы на узкой тропинке у реки столкнулись с Зимкой, я обозвала того перманентным олигофреном. Зимка открыл рот, а Тин засмеялась.

Каждый вечер Тин упорно мазала меня зеленой дрянью. Я уже знала, что вонючая каша помогает рубцам рассосаться, усиливая кровоток. И верно – сетка самых тонких уже бесследно сошла. Но чесалось это все невыносимо…

– Терпи. Это надо делать, пока ты маленькая и растешь. И так может быть уже слишком поздно.

Ну вот зачем мне их сводить? Я же уже решила, что замуж не пойду, и вообще, ни одного мужика в моей жизни не будет!

– Ты делаешь это не для кого-то, а для себя. И, раз ты все равно зеленая, вылей-ка это на голову, а то у тебя от недокорму волосы секутся.

Я послушно облилась ржавого цвета бурдой. Потому что верила: Тин знает, что творит. Или не знает… Потому что, подмигнув, травница добавила:

– Тебе еще десяти лет нет, а ты уже готова на всех мужчинах крест поставить.

И поставлю! А перед этим еще в землю закопаю!

– Давай вернемся к этому вопросу годика через четыре. А пока помни, ты делаешь все для себя. Но сейчас ты права – от парней держись подальше! Запомни: хочешь выявить настоящую силу волшебства – ничего себе не позволяй!

Ничего не позволяй? Да и не собираюсь! Я ж решила, что мне все эти бородатые козлы в спущенных портах и с луковым запахом изо рта даром не нужны!

– Мири, ты ребенок еще! Ты думаешь, все мужчины такие?

А что? Бывают еще хуже?

Глава 3

Постепенно я входила во вкус новой жизни. Отъедалась, росла, свела почти все шрамы, научилась разбираться в травах на уровне средней деревенской знахарки – Тин хвалила меня за скрупулезную аккуратность в дозировках. Всю первую зиму она учила меня писать. Выходило так себе. Пальцы больше привыкли к физической работе – скручивать шерсть или дергать сорняки, чем держать перо. Тин сказала, что это нехорошо – в магии многие вещи делаются жестами. И результат зависит от их точности. А если у меня будут руки-крюки, то и волшебница из меня выйдет криворукая. Если вообще выйдет. И заставила спать в пропитанных кремом длинных, до локтей, перчатках, которые грели руки. Кожу от них щипало, но Тин уверила, что так быть и должно.

– А зачем они до локтей-то? – попробовала вякнуть я.

– А затем, что мышцы, которые сгибают твои пальцы, находятся вот тут, – Тин ткнула в руку выше запястья, – а не в ладони. Поняла? И будешь каждый день складывать фигурки из пальцев час. И писать – час правой рукой, час левой.

Да она что, с ума сошла? Где это видано, чтоб люди двумя руками писали?

– Не нравится? Иди к Сибиру, у них Зорька давно не доена!

Убойный аргумент.

А еще я каждый день должна была сидеть в полумраке на заднице, ой, извините, на заду, согнув кренделем ноги и соединив руки. И не думать ни о чем. Ничего не выходило до тех пор, пока Тин не посоветовала выбрать слово.

– Слово? Это как? Что это значит?

– Сейчас поймешь. Оно у каждого свое. Помогает успокоиться, найти точку равновесия. И еще запомни: свое слово ты никому не должна говорить. Вот подумай, что тебе нравится? Например, лес. Представь еловую чащу, где солнечный свет падает сверху только тонкими лучиками, где пахнет хвоей и все мшисто-зеленое… Или поле. Вообрази, как море трав вперемешку с маками и колокольчиками колышется волнами под порывами пряного ветра. Нравится? Или озеро. Или камень. Скала. Гора. Ручей. Море. Облако. Огонь. Ну, ты поняла… выбери то, что тебе всего ближе, чтобы ты почувствовала зов, внутреннее сродство… и так найдешь свое слово.

– А у тебя какое, Тин?

– Не скажу. И ты мне свое не говори.

Странно. Из всех слов и образов, которые я перебрала, ближе всего мне оказался снег. Синий, вечерний, растворяющийся в морозных сумерках. С блистающими на нем искрами, когда над черным зимним лесом встает луна, и сливающийся с тьмой, когда она заходит. Почему-то снег днем я совсем не могла представить. Как и тающий на жарком солнце весенним днем сугроб. Только тьма и холод, холод.

Но когда я переносилась в этот стылый сумрак, внутри будто возникал островок покоя. Я цеплялась за него, переползала туда, сворачивалась клубком… там никто не мог меня достать или потревожить. Это было МОЁ. Мне там было хорошо, комфортно, правильно.

Я подозревала, что Тин каким-то образом знает, о чем я думаю. Но сама она никогда этого не подтверждала, а от прямых вопросов на эту тему уходила.

– Запомни, Мири! Нужно заниматься такими медитациями два раза в день, не меньше. Тогда твой Дар, если он есть, постепенно проснется и покажет себя. А еще может так однажды случиться, что твое слово изменится. Не удивляйся, такое тоже бывает.

Зачем мне изменять моему снегу? Мне с ним хорошо – он не лжет, ничего не обещает. С ним я не чувствую ни боли, ни одиночества. В том мире мне не нужны друзья, другие люди – если б они появились, то стали бы лишь помехой. Моя задача очень проста – научиться всему, чему можно, чтобы перестать быть слабой. Чтобы больше никогда в жизни не быть чьей-то игрушкой и ни от кого ни в чем не зависеть.

Постепенно, сначала по складам, а потом по словам, я начала читать те несколько книг, что хранились в сундуке у Тин. Я рвалась к черному толстому тому – Тин пожала плечами и дала мне его. Я раскрыла… и поняла, что не могу разобрать ни словечка!

– А ты думала, все просто? – засмеялась травница.

Кстати, вот никак не могу понять, сколько Тин лет? В черных прядях нет ни одного седого волоска, зеленые глаза яркие, лицо без морщин. Кожа на руках гладкая, как у девушки. Но выражение лица и жесткие складки у губ говорят о том, что картина беззаботной юности обманчива. Не выдержав, спросила прямо. И получила интересный ответ:

– Мири, у магов другой счет лет. Чем больше сила, тем медленнее идет старение. Можно и вообще замедлить его так, что будешь жить много десятилетий или даже сотен лет. Ну, мне не так много, но лучше я промолчу, а то окрестные бабы толпой за молодильным зельем побегут, а им не объяснишь, что дело не в зелье…

Мне Тин еще раз велела больше медитировать, писать каждый день, не соваться на мороз без варежек. А к выпавшему снегу подарила мою первую настоящую пару обуви – роскошные черные валенки с обшитой кожей пяткой. Я была от них в таком восторге, что в них и садилась медитировать. Писала и читала я тоже в них. Тин посмеивалась.

Книги, кстати, мне стали нравиться. Неважно, что одна была показавшимся вначале занудным жизнеописанием дочки какого-то ушедшего в заморское плаванье купца. Прекрасная Сирана вздыхала по черноокому юноше, встреченному по дороге в храм, читала письма от отца с описанием дальних стран, а в оставшееся время вела дела в торговавшей посудой и коврами лавке. Сначала пришлось продираться через текст, потому что оказалось, что я не понимаю каждое третье слово. Всякие комод, митенки, бухгалтерия, лиф, каре, веер, фаянс, верблюд, паланкин, карета, лобзание и длань – не имели для меня никакого смысла. Тин обрадованно потерла руки и сказала, что даже не рассчитывала на такую удачу! Вот теперь-то мы расширим мой словарь!