Избранник - Степаненко Андрей - Страница 59

Он окинул мысленным взором всё, что успел увидеть в этом городе, вспомнил языческое празднество, на котором «принимал Силу», и ноги у него подкосились.

В первую очередь это означало то, что инфицирован он сам!

— Пойдемте со мной, — потащил его куда-то Рейнхард.

Сашка покорно, переступая ватными ногами, побрел за ним в кабинет, и врач вытащил свои записи.

— Значит, так, Саша. Состояние внутренних органов вашего дяди и вашего прадеда идентичное.

Сашка вцепился в стул. Всё сказанное — в перспективе — касалось и его.

— Надпочечники работали в близком и явно запредельном режиме. Налицо признаки серьезного отравления. Скорее всего, продуктами распада адреналина, но тут без дополнительных анализов не обойтись. Печень у обоих, образно говоря, «посажена», щитовидная железа — вовсе ни к черту!

— Всё это вместе может вызвать галлюцинации? — судорожно сглотнул Сашка.

— Не исключено, — кивнул, врач.

— И религиозный психоз? — почти теряя сознание от ужаса, не отступал Сашка.

— Чего вы от меня хотите, Саша? — устало посмотрел на него патологоанатом. — Я патологоанатом, а не психиатр. А кроме того, у меня ни оборудования соответствующего нет, ни реактивов. Пошлем в область на анализы и всё узнаем.

— Когда? — с отчаянием обреченного на смерть выдохнул Сашка.

— Ну... через недельку-две...

Сашка схватился за голову, но тут раздался резкий звонок, и Рейнхард встал из-за стола.

— Я пригласил наших докторов, — торопливо произнес он. — Кажется, это они. Выступите со своими наблюдениями? Ну... всё то, что вы рассказывали мне.

— Обязательно, — понимая, что это его единственный шанс, с трудом поднялся со стула Сашка.

— Тогда прямо сейчас всё и обсудим, — ободряюще похлопал врач его по плечу и побежал открывать дверь.

Местные врачи собрались быстро. Никто не понимал, зачем их пригласили, а когда Рейнхард представил им Сашку, люди в белых халатах иронично переглянулись.

— Это не по нашей части, Владимир Карлович, — громыхнул один из медиков — плотный мужчина с крепкими волосатыми кистями.

— Этой компании надо всем составом к психиатру, — подхватил кто-то, и зал сдержанно хохотнул.

— Об этом я и хотел поговорить, — кивнул Рейнхард. — Начинайте, Саша.

Сашка рассеянно оглядел скептически посматривающую на него публику, заставил себя собраться с духом и начал рассказывать, стараясь ничего не упускать и не заостряя внимания на личных переживаниях.

Дрожащим голосом он сообщил, что внутри группы Евгения Севастьяновича отчетливо наблюдается феномен расширенных зрачков, сопровождаемый стойкими психическими отклонениями. Привел примеры, рассказал, какие конкретно формы принимают эти отклонения, упомянув болезненное стремление ходить по углям и протыкать щеки.

— Это вам на телевидение надо, молодой человек, — властно прервал его все тот же волосатый крепыш. — Там такое любят. А меня пациенты ждут...

Он поднялся со стула.

— Сядь, Миша, — неожиданно жестко распорядился Рейнхард. — Это еще не всё.

Сашка терпеливо дождался, когда смутьян сядет, и сообщил, что явление это не специфически сектантское и подобные симптомы он уже наблюдал в самых разных слоях общества — от милиции до молодежных неформальных объединений.

— Я тоже это наблюдала, — смешливо осадила Сашку толстая золотозубая дама. — У меня в отделении двое таких. Оба наркоманы со стажем.

Сашка запаниковал: разговор уходил в сторону.

— Вы, молодой человек, давайте ближе к делу, — раздраженно предложил ее сосед. — Хватит нас баснями кормить.

И тогда слово взял Рейнхард.

Обильно пересыпая речь специальными терминами, он быстро и сухо изложил результаты вскрытия трупов гражданина Никитина Е. С, 1952 года рождения, и гражданина Николаева Н., приблизительно 1900 года рождения.

Врачи переглянулись.

— А сегодня утром ко мне поступил еще один труп, не имевший при жизни ровно никакого отношения ни к общинам, ни к наркотикам. Это небезызвестная вам гражданка Селезнева А. Н.

— Тетя Шура? — заворочались на стульях врачи. — Наша кассирша, что ли?

— Совершенно верно, — кивнул Рейнхард. — Состояние внутренних органов абсолютно идентичное: и печени, и почек, и щитовидной железы, и даже сосудов. А причина смерти — падение с третьего этажа. Как мне сказали в горотделе, вчера тетя Шура увидела в своей спальне ангела смерти, объявила об этом всем своим родственникам, а сегодня в половине шестого утра выпрыгнула из окна.

Воцарилось гнетущее молчание.

— Я еще не успел просмотреть всю литературу, хотя ситуация того заслуживает, — подвел итог Рейнхард, — но не исключено, что мы имеем дело с новым заболеванием, возможно вирусного характера, с не до конца еще изученным анамнезом.

Воцарилась пауза, а потом кто-то кашлянул.

— Володя всё верно говорит, — тихо произнес из угла пожилой, сухонький медик. — У меня сноха с этими... «духовными» два раза пообщалась, а теперь с кошками разговаривает. Там патология — сто процентов.

— Так! Вот только мальчишества этого не надо! — вскочил волосатый Миша. — Давайте не торопиться с диагнозом! Тем более заочным!

Врачи снова зашумели: видно было, что странная смерть кассирши произвела на них впечатление, но и торопиться с выводами они не хотели. Рейнхард дождался, когда народ перекипит и немного успокоится, и поднял руку:

— Кто помнит, как мы относились к СПИДу в самом начале?

Доктора недовольно скривились.

— Вот то-то же, — хмыкнул патологоанатом. — Не знаю, как вам, а мне пожизненное клеймо второй Элисты без надобности.

— А ты нас не пугай, Володя, — процедил сквозь зубы волосатый Миша. — Мы уже пуганые.

— А я и не пугаю, — развел руками Рейнхард. — Но всем вам известный Евгений Севастьянович Никитин был инфицирован примерно два с половиной месяца назад. А сегодня его группа достигла трехсот пятидесяти человек. Не вам объяснять, что такое инкубационный период: если явных больных три с половиной сотни, значит, скрыто инфицированных — от трех до шести тысяч. А это полгорода, господа.

Сашка вдруг вспомнил про расчерченные недавно таблицы с календарными графиками развития секты и встал.