Избранник - Степаненко Андрей - Страница 48

— Наоборот?

Что-то в этом было.

Он вдруг вспомнил сегодняшний разговор с патологоанатомом о том, что трансовые состояния и сами по себе могут изменять биохимию организма. И в этот момент его озарило.

«Психоз» мог иметь и совершенно иной, не химический источник! А значит... Сашка бросился к телевизору. Этот потенциальный «источник» был самым массовым. Тем более что ретрансляцию уже возобновили.

Сашка защелкал пультом: криминал, еще криминал, передача о российских спецслужбах, новости на Чечни, сериал о ментах, теракт в Палестине, внезапно передача про животных, снова Чечня... всё не то!

Под определение «косвенное внушение» это подходило и могло даже вызвать устойчивую веру в то, что весь мир движется только насилием, и паническую жажду «твердой руки», но ему это не годилось. Сектанты никакой такой «твердой руки» не хотели.

«А если двадцать пятый кадр?»

Сашка порыскал по полкам, нашел чистую кассету и вставил ее в дядькин видик. Он понимал, что на центральных каналах двадцать пятого кадра не будет, — контроль построже, а потому пощелкал пультом, нашел областную врезку и поставил видик на запись. Вышел перекусить, вернулся, сходил попил чаю, снова вернулся... и не выдержал: прогнал запись назад и поставил ее на покадровое воспроизведение.

Время потянулось, как застывший мед. Десять часов вечера, одиннадцать, полночь... а он всё смотрел и смотрел. Но результат был мизерным.

Разумеется, «25-й кадр» был. Незаметный для глаза, но действующий на психику почти так же неотвратимо, как и круглосуточные передачи о засилье криминала. Областная турфирма раз шесть вставила в фильм с участием Брюса Уиллиса категорическое приглашение съездить в Турцию. Некий банк настойчиво приглашал земляков поучаствовать в новом сверхвыгодном супервкладе. И всё. Ничего, что могло пробуждать в людях тягу к созерцанию «энергетических оболочек», к чтению своей и чужой кармы и к активному участию в выборах мэра заштатного городка, не было и в помине.

В дверь позвонили, и Сашка, глянув на часы, отметил, что уже половина третьего ночи, недовольно крякнул и устало побрел в прихожую.

— Кто?

— Телеграмма.

«Мать! — сразу понял Сашка. — Дозвониться не могла, пока я в ментовке парился...»

Он повернул щеколду, распахнул дверь и, отброшенный ударом в грудь, улетел под вешалку.

— Здорово, земляк!

Сашка поспешно приподнялся. Над ним уже нависали те самые братки, с которыми он столкнулся на взлетной полосе. Один — огромный, килограммов на сто, и второй — со злыми зелеными глазами и резкими движениями. Его бесцеремонно схватили за ворот, протащили в зал, швырнули на ковер и включили свет. Сашка вскочил и рефлекторно принял стойку.

— Че ты дергаешься? — хмыкнул здоровяк.

— Что вам надо? — хрипло спросил Сашка.

— Щас узнаешь, — весело переглянулись братки и двинулись на него.

Сашка попятился и в считанные секунды уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. И тогда он кинулся вперед.

Понятно, что шансы его были почти нулевыми, но Сашка еще успел сунуть одному в печень и крепко зацепил второго в челюсть, прежде чем, сбитый встречным ударом, покатился по ковру.

Его били недолго, но жестоко, так чтобы сразу подавить волю и напрочь отбить всякую охоту к сопротивлению. А затем прижали к полу, и здоровяк сломал принесенный из другой комнаты стул и передавил ему горло ножкой.

— Слушай меня, фраер, — медленно и внятно проговорил он. — Сейчас ты соберешь свои шмотки, и чтобы к утру тебя в городе не было.

— Хр-р-р... — прохрипел Сашка.

— Встретим, — горло пережали еще сильнее, — башку оторвем!

В глазах у Сашки помутилось.

— Ты понял?

— Хр-р-р...

— Вижу, что понял.

Давление ослабло, и Сашка, надрывно кашляя, начал хватать ртом воздух.

— Учитель! — прозвенело в ушах. — Вы где, Учитель?

«Гальюники...» — понял Сашка и перевернулся набок — дышать стало полегче. В следующий миг что-то негромко хлопнуло и прямо на него повалилась тяжеленная туша здоровяка. Сашка с трудом сбросил его с себя, отполз и оглянулся. Посреди зала, напротив оставшегося на ногах братка, стоял синеглазый бородатый Олег — почему-то босой.

— Ни хрена себе! — возмутился браток и бросился на бородача.

Апостол спокойно пропустил его в паре сантиметров от себя и резко двинул противнику в почки. Мужик охнул и врезался в стену. Но второй уже поднимался на ноги. Сашка тоже попробовал встать — и не сумел: сознание плыло, и он всё время заваливался — то влево, то вправо. А братки уже навалились на Олега вдвоем.

Здоровяк мастерски орудовал ножкой от стула, а второй бегал вокруг них с финкой, пытаясь улучить момент для удара. Но бородач каждый раз непостижимым образом выворачивался, продолжая уверенно и спокойно наносить удары — один за другим.

— Ах ты, бля! — раздраженно реагировали братки. — Ну, я тя щас урою! — Но поделать ничего не могли: настолько апостол превосходил их в скорости.

Сашка сумел-таки встать и на какую-то долю секунды поймал на себе взгляд Олега — глаза в глаза, и сразу увидел: зрачки у апостола те самые... Но только он оторвался от стены и двинулся на помощь, как бородач резко ударил здоровяка головой в лицо, сунул второму коленом в пах, и стало ясно, что всё закончилось.

— Вы целы? — тяжело дыша, поинтересовался апостол, аккуратно придерживая за локоть оседающего на пол противника.

— Нормально, — выдохнул Сашка.

— Вам нельзя оставаться одному, — покачал головой бородач. — Слишком опасно.

— Мне в этом городе всё опасно, — оперся о стену Сашка. — Жить, дышать, ходить...

Апостол встревожено покачал головой, присмотрелся к поверженной братве и стремительно прошлепал босыми ногами в коридор, к телефону. Быстро набрал номер...

— Але! Настя? Извини, что разбудил. Алешку позови! Спасибо...

Сашка, с трудом удерживая равновесие, подошел к тщетно пытающимся подняться браткам:

— Кто вас послал, мужики? Лось?

— Ид-ди т-ты, — не отрывая рук от залитого кровью лица, выдавил здоровяк.

— Леха! — уже кричал в трубку Олег. — Собирай наших, — и быстро на квартиру к Учителю! Да, случилось! Быстро, я сказал!