Избранник - Степаненко Андрей - Страница 11

Сашка наблюдал за происходящим со скепсисом. Он видел: выполняемые группой упражнения самые простые и дядька дает лишь основы — немного из йоги, немного из рейки и совсем чуть-чуть из дзен. Впрочем, для крохотного городка и этого было — выше крыши, и народу нравилось.

Какое отношение всё это имело к так называемой «Силе», было совершенно неясно, хотя действо в целом никакой тайны для Сашки не представляло — обычный глубоко провинциальный «сейшн». И когда пришла Неля со своей рыжей, как пожар, дочерью Маргаритой, он уже изнемогал.

— А ты чего ничем не занимаешься? — по-хозяйски подсела к нему Марго.

— Я все это лет пять назад схавал, — в тон ей ответил Сашка, отметив про себя, как точно выбрала она единственного не завязшего в этой компании парня и что лет ей примерно семнадцать — самый серьезный возраст.

— А-а! — дошло до Маргариты. — Так это ты, что ли, дяди Женин племянник?

— Точно, — кивнул он, — племяш...

— Это который весь такой умный и красивый?! — взвизгнула от показного восторга Маргарита. — Всё понимает и только сказать не может?

— Тебя где воспитывали, солнышко? — покосился на нее Сашка. — Я всё-таки постарше тебя буду...

— Ой-ой-ой, напугал! Просто они задрали уже все! С самого утра: «Ах, этот Саша! Ах, он такая лапочка!» Я, может, специально посмотреть на тебя пришла...

Сашка глянул на оживленно гудящих на кухне встречавших его вчера теток и булькнул от смеха: изображенный Маргаритой ажиотаж вышел на удивление похожим.

— А ты погулять, племяш, не хочешь? — пошла на мировую Марго.

«Вот уж и на дух не надо!» — мгновенно подумал Сашка, но вслух почему-то произнес другое:

— Надо же! Как ты догадалась?

— А какой нормальный человек это выдержит? — язвительно улыбнулась она и тряхнула рыжей головой. — Только мне надо мать предупредить, а то папа велел ей с меня глаз не спускать, чтобы чего не вышло.

Огнеопасное дитя бросило на него быстрый взгляд, оценивая произведенный эффект, и направилось отпрашиваться на другой конец необъятного, как велотрек, зала. Сашка наблюдал.

«А может быть, через Марго к папочке подкатиться? — стремительно прикидывал он. — Поговорить с ним как мужик с мужиком! Чего он на мне за все свои проблемы с дядей Женей отыгрывается?!» И сам же себя одернул: сначала следовало хотя бы дожить до понедельника.

Он видел, как на долю секунды в Нелиных глазах мелькнул испуг, но, когда Марго ткнула пальцем в него, а он сам, признавая причастность к уходу за пределы квартиры, приветливо помахал Неле рукой, ментовской супруге резко полегчало.

— Только ради всего святого, Маргарита, — подошла она ближе, — чтобы никаких мне фокусов!

— Какие базары, мать? — низким голосом пробасила Марго. — Всё будет ништяк! Глаз даю.

Сашка чуть не подавился: с чувством юмора у этого ребенка всё было в порядке.

— Не жалеешь ты родителей, Маргарита, — еле сдерживаясь, произнес он.

— Это они меня не жалеют, — лукаво улыбнулась Марго. — Заперли в четырех стенах, как Несмеяну: ни в лес, ни по дрова!

— Вы уж присмотрите за ней, Александр, — жалобно попросила Неля. — А то совсем от рук отбилась, только отца и слушает.

— Его не послушаешь... — печально проронила Марго. — Мастер спорта по боксу. Шаг влево, шаг вправо — расстрел на месте. Никакой рефери не спасет.

Неля растерялась, а Сашка почесал затылок. Он уже немного жалел, что подписался погулять с этим чудом природы. Дитя оказалось не только рыжим и потенциально взрывоопасным, но еще и причудливо дерзким. За таким и впрямь глаз да глаз нужен.

— Краеведческий музей, мороженое, выставка художников-соцреалистов и «Спокойной ночи, малыши», — предложил он программу действий, уже подозревая, что в ответ услышит: «Тачка, природа и вермут...»

— А ты ничего, тоже с юмором, — изогнула бровь Марго. — Можно и людям показать.

Они действительно взяли мороженое и даже посетили краеведческий музей с расшитыми бисером и мехом национальными костюмами и трухлявым старательским оборудованием позапрошлого века, но после трех часов дня Марго решительно потащила его на «пятак».

— Там полно козлов, но отметиться надо, — совершенно откровенно объявила она. — Ты, если не хочешь, не иди.

Сашка прокашлялся: легко сказать — не иди. Хотя, если честно, он после вчерашних «приключений» отчаянно боялся этого беспредельного города.

— Что ж, отметимся.

Они спустились вниз по узенькой, тихой улочке и вскоре оказались неподалеку от моста через Шаманку, на просторной, усыпанной пустой стеклопосудой и окаймленной невысокими корявыми лиственницами поляне. На той стороне речушки высилась сопка с одноименным названием, а здесь, на полянке, дымил небольшой костерок, обсиженный полутора десятками юнцов. Еще две группки стояли чуть поодаль и с интересом наблюдали за мостом. Сашка бросил взгляд в ту же сторону и понимающе усмехнулся: по перилам моста шел человек.

— На спор?

— Наверное, — равнодушно пожала плечами Марго.

Они подошли к одной группе, ко второй, Сашку представили, но руки ему никто не подал, что могло означать абсолютную свободу новых знакомцев от самого факта знакомства. Его это устраивало.

Компания была разношерстной: от тринадцати до двадцати пяти, а то и двадцати восьми. Что делают здесь эти переростки, было неясно, тем более что на роль лидеров никто из них, кажется, не претендовал: сидели, тянули себе травку и пиво да поглядывали в сторону моста, посреди которого надежно застрял неведомый «перилоходец». Но Сашка уже чувствовал, что затишье это временное и молодняк определенно чего-то ждет. И точно: едва одинокая фигура дошла до конца и спрыгнула на асфальт, народ зашевелился.

— Теперь ты, Сека...

— Ага, разбежался! Щас...

— Что, слабо?

Сашка улыбнулся: всё было просто и понятно, ничего неожиданного, но, когда раззадоренный Сека принял из чьих-то рук сверкнувшую на солнце спицу, он встревожился. Сека протер спицу о рукав, поднес, будто любуясь, к глазам, отвел в сторону, приоткрыл рот и одним махом пропорол себе обе щеки.

Внутри у Сашки всё оборвалось.

Сека преспокойно вытащил спицу обратно, так же о рукав вытер кровь, вернул спицу хозяину и лишь тогда занялся щеками. Помассировал, затем спустился к реке, умылся и вернулся абсолютно невредимым. «Пятак» возбужденно гудел.