Поверь в свою мечту - Банкер Конни - Страница 23

— Но в данный момент я не могу дать ответ.

— А почему? Разве что-нибудь существенно изменилось? И ваша компания вдруг начала бурно приносить прибыль, стоило фее из джунглей взмахнуть пару раз волшебной палочкой? Я предлагаю вам выгодную сделку.

Переключение внимания Дороти на деловой разговор по замыслу коварного партнера помогало отвлечь ее от ненужных вопросов по принудительному способу доставки.

— Ну хорошо. Может, вам помочь с приготовлением? Считается, что это женская работа. — Дороти понравилось, с каким искусством он занимался шинковкой овощей и пассерованием их на сковородке, от которой уже шел аппетитный запах.

— Да нет, не надо. Просто посидите, отдохните пока. Я вполне способен самостоятельно приготовить простой ужин на двоих. Хочу угостить вас настоящим итальянским спагетти, со всеми необходимыми добавками. У меня есть даже большая оплетенная бутылка «Кьянти», литра на три. Это сухое красное вино, которым итальянцы любят запивать свое главное национальное блюдо. Не знаю, как получится, но буду стараться. Во всяком случае, это будет съедобно и не отравлено.

— Пахнет вкусно, — вежливо оценила усилия повара гостья, повысив голос, чтобы перекрыть скворчащие звуки с плиты.

Еще через десять минут сеанса одновременной игры на нескольких кухонных инструментах он начал доставать тарелки и соблаговолил позволить принцессе самолично разложить их на столе. Щедро, совсем не по-английски, наполнив их доверху, он дал команду:

— Ешьте и наслаждайтесь!

В приготовленном спагетти было много приправ и специй, в том числе сыр пармезан. «Кьянти» тоже оказался прекрасным дополнением к блюду.

— Просто изумительно. И так приятно отличается от обычно пресной и незатейливой английской кухни. Кто вас учил готовить?

— Моя мать итальянка. Она любит и умеет готовить. От нее мне достались темные волосы, синие глаза и знание итальянского. Да, кстати, я, естественно, не мог не заметить, что в театре вы появились с молодым человеком. Кто он? Друг Стеллы?

— Интересно, а как вам удалось рассмотреть нас в таком огромном зале?

— Благодаря Стелле, точнее ее великолепному, феерическому выходу через пять минут, после того как все зрители уже расселись по своим местам. Должно быть, вы чувствовали себя неловко, придя заранее вместе с ее другом и не найдя подругу на месте?

— Ну вообще то его зовут Марк, и он мой друг. Мы вместе работали в Гватемале. Я пригласила его погостить на несколько дней.

— Да, понял. Вот незадача! Вам перешла дорогу моя бывшая невеста.

— Вы шпионили за нами? И за Стеллой, после того как с ней расстались? А вы надеялись, что она не сможет быстро найти кого-нибудь?

— Во-первых, я не шпионил, а во-вторых, рад, что Стелла умеет устраивать свою жизнь. Это хорошо, когда есть кому склеить разбитую чашку. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что это был все же ваш мужчина.

— Марк не мой мужчина! Он мой друг! Некоторые из женщин имеют друзей противоположного пола, если вы это еще не заметили. Кстати, а с кем вы были в театре? — подозрительным голосом ехидно заметила Дороти.

— Деловые знакомые. Ну что, закончили с едой? Я могу убрать?

Возня с посудой помогла Роберту внести коррективы в дальнейший план действий и обеспечить себе соответствующий моральный настрой. Собственно говоря, чего он переживает? Он что, не знал с ее слов, кто такой Марк? По ним обоим сразу видно, что все это было достаточно невинно, даже как-то по-детски. Так откуда тогда приступ ревности? И дурацкие воображаемые картинки, всплывающие в мозгу, с объятиями и поцелуями этих двух воробышков, не обремененных излишней одеждой в условиях изнуряющей тропической жары?

— Я помогу помыть посуду.

— Не стоит, тут ее не так много.

Дороти поднялась из-за стола и подошла к раковине, наблюдая, как он заткнул ее пробкой, наполнил теплой мыльной водой и столь же натренированно и умело, как и ранее при приготовлении пищи, приступил к санитарной обработке тарелок. Явно не белоручка, что хорошо для семейной жизни. Окно и стеклянные двери из кухни выходили на небольшой частный сад, теперь утонувший во тьме. Одно из преимуществ жизни за пределами центра Лондона. Насколько здесь приятнее — тихо, спокойно, а сад создает ощущение свежести и умиротворения. В такой тишине и покое, да еще после хорошего ужина с вином человек расслабляется, и его тянет на исповедь.

Дороти вдруг неудержимо захотелось признаться прямо сейчас, что она уже поняла суть их прежних невинных отношений с Марком. Это была просто игра, вызванная особенностями жизни в джунглях, безопасная игра во взрослых, без далеко идущих последствий и не всерьез.

А сейчас пришло уже взрослое чувство, и оно связано с этим полуангличанином-полуитальянцем, стоящим возле раковины с грязной посудой, с завязанным на талии кухонным полотенцем. Таким милым и домашним в этой позе и одновременно выглядящим обиженно-серьезным, как ребенок, у которого отняли игрушку. От этого внутреннего признания забилось сердце и пересохли губы. А что, если он уже прочитал это в ее глазах?

Роберт действительно что-то понял и почувствовал, потому что его рука вдруг вылезла из раковины. Даже не вытерев ее, он провел пальцами по щеке Дороти, оставляя на ней мокрую, мыльную полосу. Когда он взял ее лицо в свои ладони и провел большими пальцами по щекам, она почувствовала, что все ее благие намерения улетучиваются. Она не могла больше сопротивляться ни его натиску, ни собственным желаниям и чувствам. Ей хотелось вновь почувствовать его твердые объятия, тяжелое тело и губы, нежно блуждающие на своей груди.

И потом, когда-то это случается с каждым в жизни, и лучше это сделать с любимым человеком, от одного взгляда которого слабеют ноги и разгорается сердце. Тем более что впереди возвращение в Гватемалу, где она потом будет жалеть всю жизнь, что не поддалась своим подлинным желаниям. Хуже всего жалеть о том, чего никогда уже не вернешь.

Дороти машинально облизнула губы, как бы настраивая себя на решительный лад, осознавая одновременно этот свой жест как призывный сексуальный сигнал. И, когда Роберт наклонился, она прижалась к нему в знак полной капитуляции.

Глава 8

— А почему бы нам не бросить всю эту грязную посуду и не пойти наверх? — услышала она предложение Роберта, сделанное сдавленным голосом. Причем чисто формальное, поскольку они и так уже начали движение мелкими шагами, поскольку никак не могли оторваться друг от друга.

Дороти почти не воспринимала окружающее. Все было для нее как во сне. Она не помнила, как оказалась в спальне, не смогла потом вспомнить, какого цвета были обои на стенах, шла ли она по ковру или по раскаленным углям. Она только чувствовала горение их сплетенных пальцев и вся тряслась от подспудного страха и возбуждения. Уже возле самой кровати она вдруг очнулась и произнесла срывающимся голосом:

— Я думаю, у тебя было много женщин. Я не против этого, не против опыта в этом деле. Но я сама никогда не была с мужчиной. Я не знаю, как это делается, я… девственница!

Это слово вдруг поразило и потрясло ее самое. Никогда в жизни она не думала, что отсутствие опыта в такой сфере сделает ее столь психологически уязвимой и даже вселит чувство вины и неуверенности. И как трудно оказалось открыто признаться в этом мужчине.

— Не бойся! Все будет хорошо. Я горжусь тобой и рад своему счастью. Это честь и высшее доверие для любого мужчины. Но мы начнем не отсюда. Вначале ты должна расслабиться и привыкнуть ко мне. Пойдем со мной.

Он провел ее в огромную ванную комнату, примыкавшую к спальне усадил на низенькую скамеечку в углу, а сам неспешно занялся подготовкой к ритуальному омовению. Он открыл оба крана, добавил пену с легким яблочным запахом и начал помешивать воду рукой, дабы убедиться в соответствии получаемой температуры. Покрытая внутри голубой эмалью, ванна старого английского образца с двумя кранами раздельно текущей горячей и холодной воды, без смесителя, была очень большой и массивной, под стать окружающей ее комнате.