Грязная буйная штучка (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 15

– А ты все еще живешь с родителями?

Она прищуривается, глядя на меня.

– Финн, мне двадцать два года.

– Но твои родители живут здесь, и ты неоплачиваемый практикант, работающий 12 часов в неделю и подающий кофе. Прости, конечно, мое безумное предположение, но у тебя точно должно быть какое-то укрытие.

– У меня есть трастовый фонд, – она качает головой и показывая на меня куском пиццы. – Вот только не надо делать вид, что ты удивлен.

– Я удивлен, что ты признаешься в этом.

– Мои родители ответственно подходят к деньгам, и я тоже, поэтому вложила их в покупку недвижимости в Калифорнии и в собственную квартиру.

– Я должен поздравить тебя с тем, что ты знаешь, как тратить родительские деньги? – смеясь, спрашиваю я.

Она наклоняется ближе.

– Очень мило, что ты считаешь меня богатенькой дурочкой, но я дурочка не больше, чем ты, тупоголовый лесоруб.

– Рыбак.

– Что?

– Я рыбак, Харлоу.

Она облизывает губы и рычит.

– Какая. К черту. Разница. Да, моя работа не такая гламурная, но я прекрасно с ней справляюсь. Да я, блин, лучше всех подаю кофе.

Я начинаю хохотать.

– Ты неподражаема.

– А ты горячая задница.

Я откидываюсь на стуле, покачиваясь на двух ножках, и вижу, как она наблюдает за мной. Она, без сомнения, самая сексуальная из всех знакомых мне девушек. И, к моему удивлению, возможно, и самая умная.

– Ага, я знаю.

– Так что насчет тебя? У тебя есть родственники? Братья, да?

Я киваю, беру стакан и делаю глоток пива.

– Колтон и Леви.

– И вы, ребята, работаете вместе?

– Ага, плюс еще папа. У него был сердечный приступ и инсульт пару лет назад, так что он мало работает, не то что раньше, но он всегда рядом.

– А мама?

Я качаю головой.

– Мама умерла от рака груди, когда мне было двенадцать.

Я вижу, как меняется ее лицо, улыбка исчезает, и она берет трясущимися руками свой стакан с чаем и делает глоток, перед тем как сказать:

– Финн, боже, я не… – она покачивает головой, делает глубокий вдох и закрывает глаза. – Это такое горе.

Что еще можно сказать в такой ситуации, кроме как:

– Да. Это было давно.

Она отворачивается от меня, и впервые я замечаю, что она выглядит обессиленной.

– Ну и что же ты как усердно изучала? Штудировала просторы Фэйсбука в свой выходной?

Я уверен, что она хотела съязвить мне в ответ, но ее выражение лица смягчается, и она говорит:

– Так, искала кое-что.

– Модные новинки обувных коллекций?

– Да, что-нибудь из них.

Ого, а Харлоу совсем не умеет врать. Но если она не хочет рассказывать, я не буду настаивать. В любом случае я тоже не горю желанием выкладывать свои секреты.

– Давай.

Она смотрит на меня с изумлением, приподнимая брови. Я встаю и протягиваю ей руку.

– Пойдем.

***

Как и следовало ожидать, мы вваливаемся к Оливеру, руки в волосах друг друга, губы повсюду. Ее тело такое теплое, кожа мягкая, и она охрененно пахнет.

Харлоу сегодня во главе, она ведет меня по коридору прямо в мою комнату.

– Оливер? – кричит она, отстраняясь, так чтобы можно было оглядеться и прислушаться к звукам в пустом доме. Ее губы выглядят покусанными, щеки розовые. Ее волосы выбились из прически, и небольшие прядки спадают на ее лицо и плечи.

– Его нет дома, – говорю я и притягиваю ее для поцелуя. Наши ноги заплетаются на деревянном полу, и мне интересно, хватит ли мне времени трахнуть ее прямо здесь, перегнув через диван, или чтобы ее руки упирались в стену, а крики разносились бы по всей комнате. – Я не уверен, когда он вернется, но, как думаешь, мы сможем сделать это по-быстренькому? – я кружу пальцем вокруг ее соска, и она стонет.

– М-м-м, я пришла сюда не для того чтобы все сделать по-быстрому.

Кстати, я тоже. И я уже начинаю сожалеть, что мы не поехали к ней. Там-то мы точно могли не торопиться и заниматься этим целый день.

Мы заходим ко мне, и я закрываю дверь на замок.

– На кровать, – говорю я.

Харлоу разрывает поцелуй и – к моему удивлению – делает все, как я сказал, эффектно снимает обувь и забирается на матрас. Я пересекаю комнату и встаю над ней, наши взгляды встречаются, когда я расстегиваю ремень.

– Раздевайся.

Харлоу кивает, и мы оба начинаем раздеваться: сначала рубашки, потом ее лифчик, мои джинсы. Она раздевается медленно, но не показательно, а словно понимает, что мой взгляд блуждает по каждой оголяемой части ее тела, и она пытается продлить это. Ее сиськи просто бесподобны, упругие и полные – и умещаются в моей руке, а руки у меня большие – с твердыми розовыми сосками, которые заставляют мой рот наполниться слюной. Она ложится на спину, чтобы снять юбку, я шагаю ближе и стягиваю ее вниз по ногам.

– Интересно, а как ты будешь выглядеть со связанными и подвешенными лодыжками, – говорю я, кладу ее ноги себе на плечи и начинаю целовать ее икры. Я хочу этого, но не сейчас, Оливер может вернуться в любую минуту, но я хочу ее немного подразнить, так, чтобы мы оба дико завелись. Но она вспоминает последний раз, и моего предложения достаточно, чтобы глаза Харлоу округлились, а дыхание ускорилось.

Держа одну руку у ее головы, второй я тянусь между нашими телами и ныряю пальцем ей в трусики. Она всхлипывает, и я нажимаю чуть сильнее, добавляю второй и большим пальцем начинаю кружить по ее клитору.

– Смотри, какая ты влажная, – говорю я. – Мы всего лишь разделись. И я едва тебя коснулся, а ты уже голова кончить мне на руку.

Харлоу задерживает дыхание, словно пытается решить, нужно ли ей это отрицать, но продолжает покачивать бедрами, принимая большее от моих пальцев. Я целую вдоль ее ребер, поднимаюсь выше, зажимаю губами сосок, посасывая, пока он не становится мокрым и скользким. Она снова задыхается, и я покусываю, сначала легонько, а потом сильнее.

– Еще, – стонет она, и я переключаюсь на другой, посасываю, кусаю. Я не хочу сделать ей больно – это все не для этого – но мне хочется, чтобы она потом это чувствовала. Эти маленькие постоянные покалывания, которые будут заставать ее врасплох. – Финн, еще.

– Перевернись, – говорю я и хватаю ее за бедра, помогая лечь на живот. Ее кружевные трусики просто крохотные, и я стягиваю их вниз, снимая полностью и оставляя ее полностью обнаженной передо мной.

– Блять. Твоя попка, – говорю я и сжимаю ее, уже не зная, куда смотреть. Я прижимаю ее крепче, немного грубо провожу по ней рукой, снова и снова подготавливаю к тому, что будет позже. – По-моему, у меня были на нее свои планы.

Все ее тело напрягается, практически дрожит, каждая мышца натянута в ожидании. Мне нравятся мои руки на ее бедрах и на ее копчике, я провожу ногтями по ее коже. Она издает маленькие звуки, и я слышу каждый ее вдох, как она старается их контролировать, явно ощущая себя немного не уверенно.

– Кто-нибудь шлепал тебя по попке, Имбирная Печенька?

Она качает головой возле моей подушки, и ее темно-рыжие волосы рассыпаются по спине.

– Только ты.

Я стараюсь не обращать внимание на накативший приступ гордости и пытаюсь успокоить растекающееся внизу живота тепло.

– А ты хочешь этого? – спрашиваю я.

Она кивает, но я хочу не этого, и я заношу руку и делаю легкий шлепок по ее заднице, чтобы привлечь ее внимание.

– Скажи мне, Харлоу.

– Д-да, – говорит она. – Да.

Я делаю это снова, моя рука соприкасается с ее кожей, но немного сильнее на этот раз. Харлоу вздыхает, сжимая руками простыни, и подставляет мне попку. Она хочет большего.

– Я же говорил, что дам тебе все, о чем ты меня попросишь? – говорю я и шлепаю по другой стороне. Звуки, которые она издает теперь, намного громче, более отчаянные. Я шлепаю ее еще несколько раз, пока ее кожа не нагревается и не розовеет, и она стонет, когда я поглаживаю кожу рукой. Интересно, она думала об этом раньше, представляла, как сильно ей это понравится?