Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах) - Уланов Андрей Андреевич - Страница 8

Я вздохнул второй раз, развернулся, вытащил из сейфа непочатую флягу «Goblinskogo Priveta», в просторечии именуемого спотыкаловкой, латунную рюмку и выставил их на стол.

– Будешь?

Дядя Коля мигнул.

Лучше уж с призраком, чем с самим собой.

Всеволод Серов, вторник, 15 июня

Примерно три часа спустя я подумал, что в очередной раз сглупил.

Хорошая мысля, как известно, всегда приходит опосля. Если, конечно, еще сохраняется что-то, куда она может прийти.

Вот и сейчас я наконец-то додумался, что висеть одним-единственным глазом под заплеванной лестницей – это не самое лучшее из того, что я придумывал.

Ну что, спрашивается, стоило взять и пройти сквозь стену в одну из квартир? Да ничего! Защита на этих стенах если за двадцать лет и не рассыпалась напрочь, то исключительно по неведенью. А даже и новая? Ну скажите на милость, кого может остановить обычная стандартная стена?

Разве что самого хозяина квартиры. Так нет же – Серову, как всегда, нужно выпендриться! А главное – почему я оставил на виду только один глаз?! Идиот!

Хорошо еще, что народу по лестнице в это время дня ходило не очень много, а не то я бы точно загремел куда раньше времени. Пыль-то ведь сверху сыплется, а я даже моргнуть не могу!

А ведь можно было бы и просто в стену спрятаться. Правда, это заклинание нужно поддерживать активно, а с моими способностями к магии... нет уж, лучше висеть.

Господи, а спать-то как хочется!

Что?! Не спать, не спать, не спать...

Я уже настолько отключился от окружающего мира, точнее, того кусочка, который оставался для меня доступным, что засек парамоновского охранника только после того, как он прошел мимо моего глаза и начал подниматься по следующему пролету.

Пора!

Самым рискованным моментом был процесс «выпадания». В отличие от настоящего чеширского кота, у которого «мешковая» магия была природной, для меня это занятие было куда более долгим и болезненным.

Сначала появился нос. Затем второй глаз. Когда из ниоткуда вывалилась вся голова, первое, что я сделал – старательно завертел ею в поисках неблагодарных зрителей. Таковых не обнаружилось. Замечательно. Можно выпадать дальше.

Мне все же пришлось пережить жуткую секунду, когда «чеширский мешок» едва не застрял где-то в районе колен. Но, слава богу, обошлось, хотя со стороны, наверное, зрелище было на ура – распяленный под потолком парень, кончики пальцев которого отчаянно пытаются зацепиться за край лестницы, а ноги все еще находятся неизвестно где.

Не-ет, чем еще раз пережить такое, я лучше весь дом целиком рвану. А кто чей клиент – это пусть на небесах разбираются.

Наверху громко хлопнула дверь.

– Уважаемый, ну почему же так поздно? – разнесся по лестнице гулкий барственный баритон. – Я ведь предупреждал вас.

Монголотатарин что-то визгливо тявкнул в ответ.

– Ма-алчите... – протянул господин Парамонов. – Вы уже не первый раз нарушаете подобным образом мой жизненный ритм.

Надо говорить: «Молчать, я вас спрашиваю!» – подумал я, с усилием взводя курок «туляка». А что касается жизненного ритма, тут он прав. Если бы вы только знали, господа, что за удовольствие «работать» пунктуального клиента!

– И поэтому я вам категорически... – В этот момент господин Парамоша ступил на следующий пролет, узрел меня – точнее, мою тигровую маску – и замер, плавно покачивая отвисшей челюстью.

А вот это он зря. Если хочешь есть варенье – не лови хлебалом...

«Туляк» тихонько сказал «пух», и у господина Парамонова образовался третий глаз.

Из ствола выплыло облачко дыма. Только теперь охранник очухался и, взвыв, потащил из ножен кривую саблю. Правда, туша его нанимателя все еще покачивалась на негнущихся ногах, полностью загородив проход. Молодецкий прыжок за перила тоже не очень-то помог джигиту – между пролетами было локтей шесть, и перемахнуть их могла бы лошадь, но не ее неудачливый наездник.

Я в это время уже давно скакал вниз, лихо перекрывая свой собственный рекорд – полпролета за прыжок. И – раз, и – два: тоже мне, кенгуру недоделанный: а-а, черт, ну куда же ее несет?!

Я успел заметить удивленно распахнутые глаза – премиленькие, надо сказать, глазки, только вот убей, не пойму, какого цвета – и аккуратным толчком отправил девушку обратно в глубь квартиры. А то, не дай бог, рубанет этот нукер хренов.

И – раз, и – два... едва не загремел на последней ступеньке, пнул ногой дверь – и, отпрянув в угол, вжался в стену. Нету меня здесь, нету, я просто грязное пятно на стене.

Охранник подлетел к двери именно так, как я и ожидал, – хрипя на скаку, рубя воздух саблей и абсолютно ничего не видя вокруг.

И на всем скаку напоролся на заботливо выставленный штык.

Извини, парень. Лично я против тебя ничего не имею, но: головой думать надо, пока она на плечах держится. И только отойдя на два квартала, я сообразил, что, собственно, натворил.

Валентин Зорин, тот же день

Как говорят буддисты, карма у меня плохая. Почему-то я все время оказываюсь на месте преступления, когда оно уже совершено, и предотвратить его нет никакой возможности.

Чертов Свет Никитыч! Если б он не навесил на меня корюшкинский округ, черта с два повис бы на мне парамоновский труп. Неприглядный, надо сказать, покойничек вышел из господина газетера – не передать. Усопшие – они, конечно, все не Аполлоны, но выстрел практически в упор оставляет от головы такое месиво... Одним словом, опознавали покойного сначала по костюму – дорогой, собака, у Елдашкина, небось, отоваривался, – а потом по ауре, потому что лица у него почитай что и не было.

Вокруг дома уже выставили оцепление. Бдительные постовые ангелочки покрикивали на прохожих, возбуждая в тех нездоровое любопытство. Интересно, для чего это делается – покойник ведь уже мертв, и ухудшить его участь можно, разве что предав анафеме?

Хорошо все-таки быть следаком по особо грешным! Приедешь, а тебе уже протоколы подсовывают, акты. Все собрано, все подписано и пронумеровано. А ты только знай думай.

Так... жильцы опрошены по всему подъезду поголовно. Никто, конечно, ничего не видел. В том числе немолодая особа из квартиры двадцать пять, этажом выше, проходившая по лестнице буквально тремя минутами раньше. Само по себе показательно – значит, убийца пользовался каким-то магическим инвентарем либо накладывал чары сам... хотя маг такой мощи убийством на лестнице погнушается. И тем более не станет стрелять. Есть ведь «черная смерть» или там «клинок Джафара». В конце концов, файерболом засандалить в неугодного паршивца, потом пепел подмести, и все!

В мозгу у меня засвербила гаденькая мыслишка. Я попытался ее отогнать, потом не выдержал и, изменив привычке перебирать бумаги по порядку, выискал в стопке акт предварительной экспертизы.

Парамонов был убит серебряной пулей с железным сердечником. Откованным из подковы фаворита скачек. Только не Блестящего, а Овриэля. Второй раз за неделю я столкнулся с работой киллера-невидимки, только теперь уже мне предстояло разбираться с плодами его профессиональной деятельности.

У меня в ту самую минуту появились дурные предчувствия, просто внимания я им тогда не придал. Обычно киллер после исполнения заказа ложится на дно. На месяц, на два, на полгода – у кого какие аппетиты, потому что лежка заканчивается, как правило, вместе с полученными за устранение очередного неудачника деньгами. Чтобы выгнать Невидимку на дело через четыре дня после убийства Сумракова, гонорар должен был намечаться запредельный. И я, хоть режь меня, не понимал, с какой стати покойный Парамонов, обливавший грязью новых правителей страны вот уже добрых семь лет, вдруг оказался оценен столь несообразно своим личным достоинствам. Или недостаткам – поди знай, за что его так...

Интересно, а сам Парамонов – знал? Нутром чую – знал. Охранника себе завел... бедняга, тоже пострадал из-за дурака этого... хотя допросить его еще долго не получится. Лежит охранник под животворящим крестом и держится на этом свете только молитвами отца-целителя. А если подумать... охранник нужен был ему только от дверей и до вешалки. На ковре сидючи, саблей не помашешь. Как там у него с магической защитой?