Зима тревоги нашей - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 45

Из-за двери с матовым стеклом выглянул мистер Бейкер.

Тут тоже таилась возможность. В свое время мистер Бейкер делал ей авансы в виде невинных по форме, но многозначительных по содержанию любезностей. А мистер Бейкер – это мистер Доллар. Он, правда, был женат, но Марджи хорошо знала Бейкеров этого грешного мира. Если им чего-нибудь хочется, за моральным оправданием дело не станет. Очень хорошо, что она его тогда отшила. Таким образом, он еще не скинут со счетов.

Она спрятала в сумочку четыре пятидолларовые бумажки, полученные от Джоя, и уже двинулась было навстречу седовласому банкиру, но в это время давешний собеседник Итена вошел в банк, не спеша прошел мимо нее, предъявил карточку и был приглашен в кабинет министра Бейкера. Дверь за ним затворилась.

– Ну, прощайте, – сказала Марджи.

– Грустно слышать такие слова, тем более из самых прелестных уст в Уэссексе, – ответил Джой. – А может быть, встретимся сегодня вечером? Пообедаем, потанцуем и так далее?

– Сегодня я занята, – возразила она. – Что это за тип?

– Первый раз его вижу. Похож на банковского ревизора. Когда я смотрю на такую физиономию, я всегда думаю: хорошо, что я честный человек, и еще лучше – что я усвоил четыре правила арифметики.

– Знаете, Джой, от такого мужа, как вы, даже ангел сбежал бы.

– На том стоим, сударыня.

– Ну, пока.

Она вышла, вернулась к лавке Марулло и заглянула в дверь.

– Привет, Итен.

– Здравствуйте, Марджи.

– Кто был этот прекрасный незнакомец?

– А где же ваш магический кристалл?

– Тайный агент?

– Хуже. Интересно, почему все так боятся полиции? Даже если за тобой никакой вины нет, все равно, увидишь полицейского, и сразу тебе делается неуютно.

– А что, разве этот кучерявый херувимчик шпик?

– Не совсем, но около того. Из Федерального бюро, говорит.

– Что вы натворили, Итен?

– Натворил? Я? Почему «натворил»?

– А что ему нужно?

– Я знаю только, о чем он меня спрашивал, а что ему нужно, я не знаю.

– А о чем он спрашивал?

– Давно ли я знаю Марулло. Кто здесь еще его знает. С какого времени он живет в Нью-Бэйтауне.

– Что же вы отвечали?

– Когда я уходил на фронт, его здесь не было. Когда я вернулся, я его встретил здесь. Когда я обанкротился, он стал хозяином лавки и взял меня к себе на службу.

– Как вы думаете, что бы это значило?

– Бог его знает.

Марджи старалась не смотреть ему в глаза. Она думала: прикидывается простачком. Любопытно, зачем, в самом деле, приходил этот тип.

Он вдруг сказал так просто, что она даже испугалась:

– Вы мне не верите, Марджи. Странное дело, когда говоришь правду, тебе никто не верит.

– Правда бывает разная, Ит. Если у вас курица на обед, все едят курятину, но одним достается белое мясо, а другим темное.

– Пожалуй, верно. Честно говоря, Марджи, меня это встревожило. Я дорожу своим местом. Если что-нибудь стрясется с Альфио, я лишусь работы.

– У вас ведь скоро будет много денег, забыли?

– Как-то трудно держать это в уме, пока их нет.

– Итен, я вам хочу кое-что напомнить. Дело было весной, перед самой Пасхой. Я заходила в лавку, и вы меня назвали дщерью иерусалимской.

– Да, это было в Страстную пятницу.

– Значит, не забыли. Так вот я теперь знаю. Это от Матфея. Красиво – и жутковато.

– Да.

– А с чего это вы вдруг?

– Тетушка Дебора виновата. Она меня регулярно раз в год распинала. Так оно и продолжается до сих пор.

– Вы шутите. А тогда вы не шутили.

– Не шутил. И сейчас не шучу.

Она оказала весело:

– А знаете, мои предсказания, кажется, начинают сбываться.

– Да, кажется.

– Выходит, вы передо мной в долгу.

– Согласен.

– Когда же думаете расплачиваться?

– Не угодно ли пройти со мной в кладовую?

– Не думаю, чтобы из этого что-нибудь вышло.

– Вот как?

– Да, Итен, и вы сами этого не думаете. Вы ни разу в жизни не сходили с прямой дорожки.

– Можно попробовать.

– Вы блудить не умеете, даже если бы захотели.

– Можно научиться.

– Научить вас могла бы или любовь, или ненависть. И в том и в другом случае это долго и сложно.

– Может быть, вы и правы. Но откуда вы знаете?

– Так, просто знаю – и все.

Он отворил дверцу холодильника, достал две бутылки кока-колы, открыл и протянул Марджи мгновенно запотевшую бутылку, а сам стал открывать вторую для себя.

– Что же вам от меня нужно?

– У меня еще не было таких мужчин, как вы. Может быть, я хочу испытать, как это, когда тебя так любят или так ненавидят.

– Вы же колдунья. Свистните – и поднимется буря.

– Свистеть я не умею. С другими мужчинами мне довольно поднять брови, чтобы вызвать бурю – маленькую, в стакане воды. А вот как вас зажечь, не знаю.

– Может быть, вы уже зажгли.

Он бесцеремонно разглядывал ее со всех сторон.

– Постройка на совесть, – сказал он. – Гладко, мягко, крепко и приятно.

– Откуда вам это известно? Вы меня никогда руками не трогали.

– А если трону – спасайтесь, пока целы.

– Любовь моя!

– Ладно, бросьте. Что-то тут не то. Я достаточно тщеславен, чтобы знать цену своим чарам. Что вам нужно? Вы славная женщина, но вы себе на уме. Что вам нужно?

– Я предсказала вам удачу, и мое предсказание сбывается.

– И вы желаете получить свою долю?

– Хотя бы.

– Вот это уже похоже на правду. – Он возвел глаза к потолку. – Мэри, владычица души моей, – сказал он. – Взгляни на меня, твоего мужа, твоего возлюбленного, верного твоего друга. Сохрани меня от зла, что во мне самом, и от напасти извне. Я взываю к твоей помощи, Мэри, ибо сильны и непостижимы алкания мужчины и ему от века предначертано всюду сеять свое семя. Ora pro me[26].

– Oх, и плут же вы, Итен.

– Допустим. Но бывают смиренные плуты.

– Я вас стала бояться. Раньше этого не было.

– А почему, собственно?

У нее вдруг появилось в глазах то, гадальное выражение, и он это заметил.

– Марулло.

– Что Марулло?

– Я вас спрашиваю.

– Одну минуточку. Пяток яиц и пачку масла, так? А кофе не нужно?

– Пожалуй, дайте банку. Пусть будет в запасе. А что, хорошие эти мясные консервы – «Ам-ам»?

– Не пробовал. Но многие хвалят. Одну минуточку, мистер Бейкер. Кажется, миссис Бейкер брала эти консервы, как они?

– Не знаю, Итен. Я ем то, что мне подают. Миссис Янг-Хант, вы хорошеете с каждым днем.

– Благодарю за комплимент.

– Это не комплимент, это чистая правда. И потом вы всегда так элегантны.

– Я как раз то же самое подумала о вас. Вы не какой-нибудь там красавчик, но портной у вас первоклассный.

– Вероятно, судя по его ценам.

– Кто это сказал: «Манеры создают человека»? Теперь надо говорить иначе: «Портной создает человека, и по любому образцу и подобию».

– У хорошо сшитых костюмов есть один недостаток: их невозможно сносить. Этот я ношу уже десять лет.

– Да не может быть, мистер Бейкер! А как здоровье миссис Бейкер?

– Достаточно хорошо, чтобы она могла жаловаться. Отчего вы никогда не навестите ее, миссис Янг-Хант? Она скучав без общества. В нашем поколении мало людей, способные вести культурный разговор. А насчет манер – это слова Уикхэма[27]. Они служат девизом Винчестерского колледжа.

Она повернулась к Итену.

– Найдите мне в Америке еще одного банкира, который бы знал такие вещи.

Мистер Бейкер покраснел.

– Жена выписывает «Великие творения». Она большая любительница книг. Так вы ее непременно навестите.

– С удовольствием. Сложите, пожалуйста, мои покупки в сумку, мистер Хоули. Я за ними зайду на обратном пути.

– Хорошо, мэм.

– В высшей степени привлекательная женщина, – сказал мистер Бейкер.

– Она с моей Мэри приятельницы.

– Итен, был у вас этот приезжий чиновник?