Юнга - Найт Дэймон - Страница 1

Деймон Найт

Юнга[1]

1

Человек скорее свихнулся бы, чем выговорил имя юнги. Даже значение этого имени сложно было бы передать на любом земном языке. Удобства ради вполне можно называть его Томми Лой.

Просьба также помнить, что многие употребляемые ниже понятия весьма условны. На самом деле Томми был не совсем юнгой, и даже звездолет, где он служил, был не совсем звездолетом, а также и Капитан был не совсем капитаном. Но если Томми представляется вам рыжим и веснушчатым, насупленным и упрямым, совершенно несносным сорванцом, вечно откалывающим всевозможные номера, а Капитан — нудным и придирчивым стариком, тогда их отношения станут для вас намного яснее.

Пожалуй, стоит все-таки сказать пару слов о Томми, чтобы пояснить, зачем введены упомянутые условные понятия и насколько они осмыслены. Начнем с того, что человеку Томми показался бы прозрачным шестифутовым яйцом, полным зеленоватого студня. В этом студне болтались всякие фиговинки — как темные, так и лучистые, соответствовавшие у Томми нервным центрам и органам пищеварения, а на скорлупе располагались звездчатые и овальные выступы, служившие юнге органами чувств и хватательными приспособлениями своеобразными «руками». На остром конце яйца находилось специальное отверстие, откуда временами вылетала струя мерцающего пара — средство передвижения Томми. И если вместо фразы «Томми позавтракал» или «Томми сказал Капитану…» мы описывали бы то, что происходило в действительности, пришлось бы всякий раз ударяться в невероятно запутанные пояснения.

Точно так же понятие «юнга» употребляется только потому, что ближе всего соответствует сути дела в человеческом понимании. Некоторые ремесла, к числу которых относится и мореходное дело, настолько сложны и трудоемки, что им невозможно обучиться в классе — ими следует овладевать. Юнга и есть тот, кто обучается такому ремеслу. А платит он за свое обучение, выполняя разные лакейские, маловажные и унизительные поручения.

Имелось и еще одно сходство, а именно: юнга на корабле в перерывах между порками вечно занят подготовкой очередной проделки — дурачества, приносящего ему новое наказание.

Томми к настоящему моменту уже заработал законную порку и теперь всеми силами старался ее отсрочить. Конечно, он понимал, что наказания все равно не избежать, но рассчитывал оттянуть его как можно дольше.

Настороженно плавая в одном из бесчисленных коридоров корабля, он следил, как на светящейся стене возникает темная волна и движется в его сторону. Тогда Томми немедленно начинал двигаться от нее с той же скоростью.

Волна рокотала:

— Томми! Томми Лой! Да где этот бесстыжий щенок?

Дальше волна двигалась без остановки, бессловесно урча, и Томми перемещался вместе с ней. Впереди была другая волна, за ней еще, — и ту же картину представляли собой и все остальные коридоры корабля. Внезапно волны поменяли направление движения. То же самое, едва успев среагировать, сделал и Томми. Волны эти не только несли в себе приказы Капитана, но и сканировали все коридоры и отсеки десятимильного корабля. Впрочем, цока Томми держался между волн, Капитан не мог его засечь.

Беда заключалась в том, что Томми не мог вечно продолжать в том же духе. Кроме того, его уже искали и другие члены команды. На прочесывание всех этих извилистых, переплетающихся коридоров уходила уйма времени, но, по законам математики, Томми в конце концов должен был попасться.

От такой мысли Томми поежился, но тут же всколыхнулся от восторга. Ведь на сей раз он прервал сон Старика при помощи особо мерзкого зловония, способности к которому обнаружились у него совсем недавно. Эффект оказался потрясающим. Поскольку раса Томми общалась при помощи запахов, то в человеческих понятиях это было примерно как запустить шутиху над самым ухом спящего.

Судя по резкости передвижения сканирующих волн, Старик рвал и метал.

— Томми! — рокотала волна. — Ах ты, кусочек дерьма, немедленно выходи, или я размажу тебя на тысячу маленьких засранцев! Клянусь Спорой, когда я до тебя доберусь…

Тут коридоры пересеклись, и Томми воспользовался возможностью нырнуть в другой. С момента своего шкодничества он последовательно держал путь от центра, зная, что туда же пойдут и поисковые партии. Теперь Томми оставалось только преодолеть внешнюю оболочку корабля и попытаться проскользнуть обратно за спинами преследователя — шанс довольно дохлый, но все же лучше, чем ничего.

Томми держался вплотную к стене. Он был самым маленьким членом команды — меньше любого из юнг и вдвое меньше среднего матроса, поэтому у Томми всегда оставалась возможность скрыться от любого из поисковой партии.

Теперь он попал в короткий соединительный коридор, но сканирующие волны циркулировали беспрестанно, всякий раз поворачивая назад прежде, чем ему удавалось прорваться дальше. Томми терпеливо повторял движения волн, прислушиваясь к потокам изливаемой ими брани. Мысленно он ржал. Когда Старик бесился, страдали все. Теперь корабль наверняка провонял от носа до кормы.

Наконец Капитан отвлекся, и волны потекли дальше — к следующему перекрестку. Томми двинулся вперед. Он уже приближался к цели — в самом конце коридора различалось слабое мерцание звездного света.

Вот Томми вписался в следующий поворот — и там, сквозь полупрозрачную оболочку корабля, увидел такое, что чуть не споткнулся. Там сияли не просто огненные булавочные головки звезд, там пылал ярчайший, неистовый костер, который мог означать только одно: они проходят через звездную систему. Зрелище, привычное для Капитана и большинства Матросов, но в жизни Томми такое случалось впервые. Ну вот, возмущенно подумал юнга, положись на них — а тебе даже и не скажут!

Теперь он точно знал, что не зря подложил свинью Капитану. Ведь иначе он не оказался бы здесь; а не окажись он здесь…

По коридору со стуком двигалась самоходная мусорная капсула, направляясь к одной из наружных пор. Томми дождался ее, а затем обволок — капсула так растянула юнгу, что он едва удерживался на ней. Удача сопутствовала Томми, Капитан вряд ли заподозрил бы неладное.

Корабль был герметически закупорен — не для того, чтобы сохранить внутри атмосферу, ибо никакой атмосферы, кроме случайной, там не было. Закупорка предотвращала утечку жидкости в результате испарения. Запасы металлов и других минеральных веществ еще можно восполнить, а вот с жидкостями было сложнее.

Томми прокатился на капсуле до выходного сфинктера, протиснулся туда — и сразу же отпустил капсулу. Поляризованная на удаление от корабля, она пулей устремилась в космос и была такова. Томми уцепился за наружную поверхность корпуса и стал разглядывать расстилавшуюся перед ним изумительную панораму.

Вот оно, необъятное черное полушарие космоса — единственное небо, какое Томми когда-либо знал. Усеянное знакомыми и в то же время вечно изменчивыми узорами созвездий. Все это само по себе уже было чудом для мальчишки, чью привычную вселенную составляли громадные коридоры, да еще, в лучшем случае, втрое большие залы. Но панораме космоса Томми уделял мало внимания. Ведь внизу, справа от него, ослепительно отражаясь от широкого закругления зеленоватого корпуса, сияло бело-желтое великолепие, на которое Томми больно было смотреть. Звезда. И впервые так близко. А слева висел небольшой молочно-белый диск — не иначе как планета.

Томми испустил крик — только чтобы насладиться его тонким, нерезким ароматом. Затем стал наблюдать, как тонкая пелена частичек отлетает от его тела, слабо светящегося на фоне черноты двигателя. Затем съежился, максимально утолщая кожу. Томми понимал, что задерживаться здесь надолго ему нельзя — тепло он испускал быстрее, чем успевал поглощать от солнца или корпуса корабля.

Но возвращаться назад не хотелось. И не только потому, что его ждало наказание. Томми не хотелось уходить от этого огромного и ослепительного небесного самоцвета. На мгновение Томми смутно представил себе будущее — когда он вырастет, станет хозяином собственного корабля и сможет смотреть на звезды сколько захочется. Впрочем, такая мечта была еще слишком далека от реальности. Великая Спора, ведь это случится не раньше, чем через двадцать тысяч лет!