Консервный ряд - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 24

Глава XXII

Анри-художник не был французом и звали его не Анри. И настоящим художником он тоже не был. Анри зачитывался рассказами о Левом береге Парижа, мысленно он жил там, хотя Парижа в глаза не видел. Он с жаром листал газеты и журналы в поисках новых сведений о дадаистах и других ересях в искусстве, об их странной, чисто женской, ревности, о религиозности и обскурантизме нарождающихся и гибнущих школ. Время от времени он и сам восставал против традиционной техники и материала. Сначала отказался от перспективы. А через год выкинул из своей палитры красный цвет и все его производные. Впоследствии он совсем отказался от красок. Трудно было сказать, хороший ли Анри художник: он с такой страстностью кидался в новомодные течения, что времени у него ни на какую живопись не оставалось.

Вообще говоря, его талант художника был под сомнением. Да и как о нем судить по его творениям из цветных петушиных перьев и ореховых скорлупок? Зато строитель лодок он был замечательный. У Анри были золотые руки. Когда-то давно, живя в палатке, он начал строить для себя лодку. Закончив каюту с камбузом, он туда переехал. А переехав, все свое время посвятил созданию шедевра. Лодка скорее была изваяна, чем построена. Она была тридцати пяти футов длиной, а ее очертания находились в процессе вечного преображения. Какое-то время нос у нее был как у быстроходного клипера, а корма как у миноносца. Но потом она стала смахивать скорее на каравеллу. Деньги у Анри не водились, и, бывало, он месяцами искал подходящую доску, кусок металла или дюжину медных шурупов. Это его устраивало, ведь на самом деле он и не думал кончать строительство.

Лодка стояла среди сосен на клочке земли, который Анри арендовал за пять долларов в год, что равнялось сумме налога, и хозяин земли был вполне доволен. Лодка покоилась на бетонном основании. В отсутствие Анри сбоку висела веревочная лестница. Придя домой, он подтягивал ее на борт и спускал только для гостей. В крошечной каюте вдоль трех стен тянулась мягкая скамья-банка. На ней он спал, на ней же сидели гости. Под потолком висел медный фонарь, и еще в каюте откидывался столик. Камбуз был чудо вместительности, каждая вещь в нем была результатом нескольких месяцев размышлений и труда.

Анри был смугл, черноволос, занудлив. Носил берет, хотя они давно вышли из моды, курил трубку из тыквы-горлянки, характерным движением откидывал волосы, которые то и дело падали ему на лицо. У него было много друзей, правда, временных, он их делил на две группы: те, кто кормит его, и те, кого он кормит.

Его лодка никак не называлась. Анри говорил, вот кончит строить, тут же и назовет.

Анри жил в лодке и строил ее вот уже десять лет. За этот срок он дважды женился и было еще несколько связей. Все женщины уходили от него по одной причине. Каюта два на два была явно мала для супружеской пары. Мало приятного стукаться головой о потолок, и, конечно, без туалета женщины обойтись не могли. Но судовой гальюн не годился для сухопутной лодки. А на обычный, земной туалет Анри не соглашался. И приходилось ему с подругой справлять нужду среди сосен. Возлюбленные покидали Анри одна за другой.

После ухода молодой женщины, которую Анри звал Элис, с ним случилась одна очень странная вещь. Когда его покидала возлюбленная, Анри обычно объявлял траур, хотя в душе и чувствовал облегчение. Как хорошо пожить на свободе, растянуться вольготно в своей каюте, есть что хочешь, забыть хоть на время о нескончаемых проявлениях женской физиологии, так осложняющей жизнь. У него стало привычкой отмечать очередную разлуку. Он покупал галлон вина, удобно растягивался на банке и начинал пить. Иногда он плакал наедине с собой – непозволительная роскошь, приносящая однако поразительное ощущение счастья. Он декламировал Рембо с очень плохим произношением, удивляясь и радуясь беглости своего французского.

Эта странная вещь произошла с ним во время траура по ушедшей Элис. Дело было ночью, под потолком горела лампа, он только что начал хмелеть, как вдруг почувствовал, что не один. Боязливо обшарил взглядом каюту и, о дьявол, увидел напротив себя мужчину, смуглого молодого красавца. Глаза его вдохновенно горели умом и энергией, белые зубы влажно поблескивали. Было в его лице что-то притягательное и вместе ужасное. Рядом с ним сидел златокудрый маленький мальчик, почти младенец. Мужчина поглядел на мальчика, мальчик ответил взглядом и счастливо засмеялся, как бы в ожидании чего-то прекрасного. Затем мужчина взглянул на Анри и опять посмотрел на малыша. Вынул из левого верхнего кармана жилетки старомодную опасную бритву, открыл ее и кивнул малышу. Опустил ладонь на златокудрую головку, и малыш опять весело засмеялся, тогда мужчина откинул голову вверх и чиркнул бритвой по тоненькой шейке, а мальчик все продолжал смеяться. Анри взвыл от этого кошмара. И долго не мог опомниться, а опомнившись, увидел: мужчины с мальчиком и след простыл.

Когда бившая его дрожь немного унялась, он выскочил из каюты, перепрыгнул через борт и помчался вниз между сосен прочь от этого страшного места. Несколько часов он бродил где-то как неприкаянный и под конец вышел к Консервному Ряду.

Анри появился у Дока, когда тот препарировал кошку. Он стал описывать ужасное происшествие, а Док слушал и продолжал работать. Наконец Анри замолчал. Док пристально взглянул на него – интересно, сколько в его лице страха, а сколько игры. В лице Анри был почти один страх.

– Вы думаете, это привидения? – спросил Анри. – Отражение того, что когда-то правда случилось, или выплыл из подсознания какой-то фрейдистский кошмар? Может, я просто сошел с катушек? Но я видел это, клянусь. Видел собственными глазами, как вижу сейчас вас.

– Не знаю, не знаю, – проговорил Док.

– Вы не сходите со мной на лодку? Вдруг они вернутся?

– Нет, не могу. Если и я их увижу, то значит они – привидения, и я до смерти испугаюсь, потому что не верю в них. А если ты увидишь, а я нет, значит, у тебя галлюцинации, и тогда ты испугаешься.

– Что же мне делать? – сказал Анри. – Если я их опять увижу, я знаю, что будет – я просто умру. Знаете он ведь не походил на убийцу. У него было очень приятное лицо, и у малыша тоже. И оба они ни капельки не волновались. Но он зарезал его. Я видел.

– Не знаю, не знаю, – повторил Док. – Я не психиатр и не охотник за ведьмами. И не собираюсь им стать.

Снаружи послышался девичий голос.

– Привет, Док. Можно к вам зайти?

– Заходи.

Вошла довольно хорошенькая, очень живая девушка. Док представил ей Анри.

– У Анри проблема, – сказал Док. – То ли он видел привидения, то ли у него комплекс какой-то вины. Никак не может решить. Расскажи ей, Анри.

Анри рассказал – глаза у девушки заблестели.

– Это ужасно! – воскликнула она. – Я никогда в жизни не видела ни одного настоящего привидения. Давай пойдем туда. Может, они опять появятся.

Док смотрел им вслед с довольно кислой миной. В конце концов это его подружка.

Девушка не увидела привидений, но Анри ей понравился; она ушла от него через пять месяцев. Надоело мучиться в тесноте и без туалета.