Благостный четверг - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 20

– Хорошо, хорошо, – испуганно проговорил Мак. – Пусть будет по-твоему.

Вернувшись в Королевскую ночлежку, Мак сказал ребятам:

– Эх, показалось мне поначалу, что дело на поправку пошло. А потом… – Мак махнул рукой. – В общем, нельзя ему писать эту чертову книжку…

17. Окрутила!

Поступь у Сюзи была легкая. Сюзи взошла на крыльцо Западной биологической и постучала, – а змеи даже не застрочили трещотками.

– Войдите! – крикнул Док, не отрываясь от микроскопа.

Сюзи стояла в дверях, на ладони тарелка с диковинным, красивым тортом, в другой руке – бумажный пакет с банками пива.

– Добрый вечер, – сказала она церемонно.

Док поднял глаза.

– А-а, здравствуйте. Боже, это еще что?!

– Торт. Джо Элегант испек.

– Зачем?

– Наверное, Фауна велела.

– Что ж, я надеюсь, тебе он будет по вкусу.

Сюзи рассмеялась:

– По-моему, этот торт не для еденья, а для гляденья… Вот еще Фауна пива прислала.

– Это уже лучше, – сказал Док. – Так чего Фауне от меня надо?

– Ничего.

– Странно.

– Куда поставить торт? – спросила Сюзи.

Тут Док посмотрел на Сюзи, а Сюзи на Дока, и обоим в голову пришла одна и та же мысль – а торт-то похож на свадебный! – и они принялись хохотать. У Сюзи аж слезы выступили на глазах. «Ой, мамочка, не могу», повторяла она, всплескивая руками и зажмуриваясь. Док закидывал голову, хохотал раскатисто, шлепал себя по коленкам. И так им было хорошо смеяться, что они нарочно еще долго не унимались.

– Ой, мамочки, – сказала Сюзи, – глаза хоть вытереть. – Она поставила торт на клетку с гремучими змеями – комната наполнилась истошным треском. Сюзи в испуге отскочила в сторону.

– Что это?!

– Гремучие змеи.

– Для чего ты их держишь?

– Беру яд на продажу.

– Ни за что б не стала жить в одной комнате с этими грязными тварями.

– И вовсе они не грязные. Они даже меняют кожу, в отличие от людей.

– Все равно, ненавижу змей, – Сюзи передернулась.

– Ты так говоришь оттого, что их не знаешь.

– И слава богу, что не знаю. Грязные, мерзкие!

Док откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу.

– Интересно у тебя получается, – промолвил он. – Змеи – одни из самых чистоплотных животных, а ты их называешь грязными. Почему?

– Сказать почему?

– Сделай милость.

– Потому что ты плохо говоришь о Фауне.

– Постой, – сказал Док. – При чем здесь… Да и не говорил я о ней плохо!

– Говорил. Ты сказал, раз Фауна шлет гостинцы, значит, хочет чего-то. А она просто так, из добрых чувств!

– Ага, понимаю. – Док медленно кивнул. – И ты в отместку называешь змей грязными?

– Угадал. Никому не позволю честить Фауну.

– Да я же просто пошутил.

– Мне так не показалось.

– Слушай, – сказал Док, – мы с Фауной лучшие друзья. Так что давай выпьем пива на мировую.

– Хорошо, – сказала Сюзи, – только прежде повинись.

– Ладно. Передай Джо Элеганту, что торт потрясный

– Еще бы, смотри, сверху – зефир с шоколадной глазурью.

– А Фауне передай, что если б не ее пиво, я бы погиб от жажды.

– Ну хорошо, коли так. – С лица Сюзи сошло напряженное выражение. – Где открывалка?

– Сзади тебя, в раковине.

Сюзи открыла две банки пива, приблизилась к рабочему столу Дока.

– Что это ты такое делаешь?

– Препараты. Видишь стеклянные чашки? В них я кладу сперматозоиды и яйцеклетки морских звезд. Через полчаса умертвляю зародышей в одной чашке, еще через полчаса – в другой, и так далее. А потом делаю срез; и помещаю вот на такие длинные предметные стеклышки. На каждом стеклышке представлен весь цикл развития зародыша.

Сюзи склонилась над чашками.

– Ничего не видать.

– Конечно. Они слишком крошечные. Могу показать под микроскопом.

Сюзи выпрямилась.

– И зачем ты все это делаешь?

– Для студентов. Им нужно изучать, как развиваются морские звезды.

– А для чего это изучать?

– Видишь ли, люди развиваются фактически так же.

– Ну и изучали бы людей.

Док рассмеялся:

– Тут небольшая загвоздочка – трудновато каждые полчаса убивать человеческого зародыша у матери в утробе… На, взгляни. – Он подвинул стеклянное блюдце пoд микроскоп.

Сюзи приникла к окулярам.

– Ух ты! Неужели я когда-то такая была?

– Да, что-то в этом роде.

– Знаешь, – улыбнулась Сюзи, – я и сейчас иногда себя такой чувствую… Ну и чудная у тебя работа – личинки, червяки…

– Бывает, между прочим, и почуднее, – не удержался Док.

– На меня намекаешь? – Лицо у Сюзи сделалось черствое. – Работа моя не по нраву?

– По нраву, не по нраву, какая разница. Грустно, правда, что этим заменяют любовь. Неполноценная замена. Неприкаянное существование…

Сюзи подбоченилась.

– Жалеешь? Себя лучше пожалей! Как ты сам-то живешь? Со змеями да с личинками? Дом весь запаршивел. Пол сто лет не мыт. У тебя и костюма-то, поди, приличного нету. И жрешь, небось, одну сухомятку… Работу выискал – личинок разводить. Это, по-твоему, хорошая жизнь?

– Замолчи, – сказал Док, заражаясь злостью Сюзи, – как хочу, так и живу! Я человек свободный – поняла? Что хочу, то и делаю.

– Ну и что у тебя есть, с твоей свободой? Жуки, змеи, да дом загаженный? Не иначе как тебя баба какая-нибудь бросила, – вот ты и маешься, не знаешь, куда себя деть. Ну скажи, есть у тебя жена? Нет! А девушка? Тоже нет!

– На кой мне жена! – Док сам удивился, что кричит. – У меня женщин и так хоть отбавляй!

– Женщины – это одно, а женщина – совсем другое, – сказала Сюзи. – Можно все знать о женщинах вообще и ничего – о той, единственной.

– Ну и не надо. Я и так счастлив.

– Счастлив? – хмыкнула Сюзи. – Рохля! Раз тебя никакая баба к рукам не прибрала, значит, ты никому не нужен. Да и кто захочет жить с тобой в этом хлеву, с червяками да со змеями?

– Сказала бы уж, кто захочет со мной в постель, если у меня платить нечем, – резанул Док.

– Нет, вы только посмотрите, какой умник, – процедила Сюзи. – Умник-разумник. Все-то у него в жизни ладится… Ты вроде бы сочиняешь какую-то великую книжку?

– Откуда ты знаешь?

– Про это все знают. И все у тебя за спиной потешаются. Хочешь знать, почему? Потому что все видят, ты сам себя дурачишь, никакой книжки тебе не написать. Сидишь, играешь в бирюльки…

Пустив эти слова, словно стрелы, Сюзи увидела, как они вонзаются Доку в душу, – и сердце ее наполнилось болью и стыдом.

– Господи, зачем я только это сказала? Ну зачем?

– Что ж, может, и верно, – спокойно проговори Док. – Может, ты ухватила самую суть. Скажи, надо мной и вправду потешаются? Скажи… Как тебя…

– Сюзи.

– Скажи, Сюзи, потешаются?..

– А ты не обращай внимания, они просто дураки, – сказала Сюзи. – И я дура, наболтала всяких глупостей. Ты, пожалуйста, не обижайся.

– Ничего. Правда – это всегда хорошо. Даже когда колется. Человек должен знать о себе всю правду. – И, словно отвечая самому себе на какой-то вопрос: – Да пожалуй, она права. У меня действительно ничего нет за душой. Вот я и выдумал – чтоб заполнить пустоту, – будто пишу книгу. И сам в эту небывальщину поверил. Я ничтожный дурак, а возомнил себя великим мудрецом…

– Ну все, теперь Фауна меня убьет, – простонала Сюзи, – отбивную из меня сделает… Док, ты не верь, пожалуйста… мало ли что шлюха наболтает…

– Какая разница? Правда в любых устах хороша.

– Никогда еще себя такой тварью не чувствовала, – сказала Сюзи. – Почему ты на меня не злишься?

– А за что мне злиться? Может, ты доброе дело сделала – положила конец этой ерунде. Раздавила глупость в зародыше.

– Ну, пожалуйста, рассердись на меня, – взмолилась Сюзи. – Ну хочешь, ударь!

Док усмехнулся.

– Если б от этого прок был…

– Что ж, тогда ничего другого не остается, – печально проговорила Сюзи, и тут же с издевкой: – А, значит, гордый! Кем ты себя мнишь? Хлюпик несчастный!