Благостный четверг - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 16

12. Цветок на почве каменистой

Джо Элегант, повар в «Медвежьем стяге», был молод, тощ и бледнолиц. Он носил прямую челку, курил заграничные сигареты, вставляя их в длинный мундштук из слоновой кости, и любил придавать лицу сатирическое выражение. Воздушные пирожные его изготовления не имели равных в мире, так же как и массаж, который он делал девочкам перед субботним нашествием матросов. Джо видели только в завтрак, обед и ужин, остальное время он укрывался в маленькой пристройке, где были кухня и его комната. Заполночь оттуда доносился грохот пишущей машинки.

Как-то утром Сюзи села пить кофе; Джо Элегант вытирал столики.

– Хороший у тебя кофе, – сказала Сюзи.

– Спасибо за комплимент.

– Странно, что ты работаешь в таком заведении…

– Не волнуйтесь, это временное пристанище.

– Слушай, у меня есть отличный рецепт, как готовить гомбо. Хочешь дам?

– По вопросам меню – к Фауне.

– Не очень-то ты приветливый!

– А почему я должен быть приветливым?

Он как раз поравнялся с Сюзи. Сюзи быстро протянула руку, запустила пальцы ему за воротничок, потащила вниз – приблизилось моргающее лицо Джо.

– Ну ты… – начала она, потом опомнилась, разжала пальцы: «Тьфу, черт…»

Джо Элегант поспешно отступил – потирая горло, разглаживая воротничок.

– Прости, пожалуйста, – сказала Сюзи.

– Ладно уж…

– Сам виноват. Почему ты такой злой?

– Сами видите – эта жизнь не для меня…

– Какая ж тебе жизнь нужна?

– Боюсь, вы не поймете.

– Ты что, лучше других?

– Да нет. Просто не такой как все.

– Это уж точно, – усмехнулась Сюзи.

– Я пишу роман.

– Да ну! Про что? Дашь почитать?

– Вряд ли вам понравится.

– Это почему?

– Непонятно будет…

– Зачем же писать, если непонятно?

– Я пишу не для широких масс.

– Ух ты, здорово сказал! Значит, я – массы? Ты, наверное, и пишешь здорово?..

Джо Элегант сглотнул, держась за горло.

– Я вам как-нибудь почитаю отрывки.

– Ладно. Но ты же сказал, я не пойму…

– Ничего, я буду объяснять по ходу дела.

– Хорошо, а то я такая бестолковая…

– Скажите, вы любите шоколадное пирожное с орехами?

– Ага.

– Тогда я испеку. Может, зайдете как нибудь. Чаю попьем…

– Конечно, зайду.

– А ты хороший парень, Джо. Кофейку не осталось?

– Сейчас свежий сварю.

13. Параллельные прямые пересекаются

Док провел бессонную ночь. Голова пухла: желтые блокноты, ясновидцы, осьминоги!.. В другое время он сел бы в бессонье работать, или почитал бы что-нибудь, но теперь, стоит зажечь лампу, – в глаза навязчиво лезут желтый блокнот да строй карандашей…

Когда над заливом занялся рассвет, Док решил: нужно проветриться, совершить длительную прогулку – хотя бы на другой конец полуострова, в Кармел, только не прямой дорогой, а в обход, берегом моря. Он встал, зажег свет (в лаборатории было еще темно), сварил кофе…

Разглядев, что у соседа свет, Могучая Ида поставила в полиэтиленовую сумку бутылку с коричневым напитком без опознавательных знаков, вышла из кафе, пересекла улицу и постучалась к Доку.

– Док, ты не мог бы взять пробу?

– Что это хоть такое? – спросил Док. – Говорят, виски. Мне важно, чтоб никто от него не помер. В Сосновом каньоне делают, предлагают дешево большую партию.

– Но это же против закона…

– А если кто умрет, это по закону?

Вот и выбирай между подпольной торговлей и убийством. Вечно меня втягивают в какие-то аферы, грустно подумал Док. Преступлением это не назовешь, но и хорошим делом тоже.

Он быстро произвел химический анализ:

– Конечно, не яд, но на пользу вряд ли кому пойдет… Есть толика сивушного масла. Но в общем, не намного хуже «Старой тенисовки».

– Вот и спасибо. Чем же мне тебя отблагодарить?

– Ну, пришли как-нибудь бутылочку… только не этого напитка.

– Тогда «Старого портного». Сойдет?

– Слушай, – сказал Док. – Я ведь по твоему лицу вижу – еще что-то хочешь сказать. Так говори, не тяни.

– Док, это правда… что у тебя что-то неладно?

– У меня? С чего ты взяла?

– Да вот, люди говорят.

– Что за бред! У меня все хорошо!.. – сердито сказал Док. – Обхаживают как больного! Ну что, по-твоему, со мной случилось?

– Не знаю, но если понадобится помощь… – только и сказала Ида и поспешно удалилась, нарочно оставив бутылку.

Док взял ее, сделал маленький глоток, скорчил гримасу. Потом отхлебнул побольше. Сердце сердито колотилось. От жалости друзей еще тоскливей на душе. От жалости один шаг до презрения. Док сжал зубы: «Все равно весной поеду в Ла-Джоллу! Все равно куплю новый микроскоп!» А нижний голос шепнул чуть слышно: «Ну хоть бы кто тебя согрел…»

Док сел к столу и, полный злого своеволия, зачем-то написал: «Параллельные прямые пересекаются!» Снова отхлебнул из бутылки и вскрыл вчерашнюю почту. Оклендский политехникум шлет заказ на шесть комплектов препаратов для микроскопа – стадии развития зародыша морской звезды. Слава богу: старая верная работа! Док подхватил ведерки и корзинки, забросил их, вместе с резиновыми сапогами, в свою машину-развалюху и покатил к бухте Большого прилива.

14. Незадачливая среда

Бывают в жизни незадачливые дни. Хорошая стоит погода или плохая, все равно добра не жди. Люди обычно чувствуют приход такого дня; еще только раскрыв один глаз, понимают – сегодня лучше бы и вовсе не вставать. А когда все-таки встают – есть хочется, да и работать надо, предчувствия начинают сбываться. Кофе заваривается скверно, шнурки рвутся в руках, чашки самовольно спрыгивают с полки на пол и бьются вдребезги. Честные по натуре дети начинают врать; примерные дети скручивают краники с газовых горелок и теряют винты – приходится давать взбучку. Кошка в такой день, как нарочно, приносит котят; собака, приученная к выгулу, вдруг мочится на ковер в гостиной…

Жизнь кажется ужасной… Почтальон доставляет ворох просроченных счетов. Если выглянет солнце, то такое яркое, что впору ослепнуть; если день пасмурный – тоже приятного мало…

Еще с утра Мак почувствовал, что среда будет незадачливой. Проснувшись, битый час не мог отыскать штанов. Направляясь к двери, споткнулся о ящик, который как будто затем и поставили, и долго бранил соночлежников. Шагая через пустырь, он яростно пинал ногами головки одуванчиков; потом уселся на ржавую трубу у дороги и нахохлился. Спустя короткое время показался Эдди – он спешил на работу, в кафе Иды. Разумеется, Мак пошел вместе с ним, надеясь поднять настроение. Долго отирался у бара, ждал, когда Могучая Ида отойдет – Эдди уже держал для него наготове стаканчик, – но Ида как прилипла к стойке – читала письмо из казенного конверта и ворчала:

– Черт бы их всех подрал! Только дела пойдут в гору, на? тебе – налог подскочил… Тебе-то, Мак, хорошо. Не владелец, не рукоделец – никаких забот. Покуда не начнут брать налог за твою собственную кожу – тебе бояться нечего…

– А что, собственно, случилось? – спросил Мак.

– Опять налоги повысили! Городские, да еще окружные…

– Налоги? На что?

– На недвижимость. Вот на этот дом. Все бы ничего, но я собиралась по кредиту за кофеварочную машину заплатить…

Обыкновенно при подобной жалобе Мак отвлеченно бы посочувствовал, радуясь в душе, что сам не обременен налогооблагаемым имуществом. Но тут его словно по голове ударило: Королевская ночлежка!.. Всю обратную дорогу сердце щемило от беспокойства.

Мак улегся на постель и принялся восстанавливать в памяти историю Ночлежки. Значит так. Хозяином был Ли Чонг. Но еще задолго до войны они взяли у него этот сарай в бессрочную аренду, за пять долларов в месяц. Не заплатили ни разу (впрочем, Ли Чонг на плату и не рассчитывал). Потом Ли продал дело Джозефу-Марии. А Ночлежка? Вошла ли она в сделку? Неизвестно. Во всяком случае, если Джозеф-Мария и хозяин, то явно сам этого не знает. Иначе давно бы потребовал плату за жилье. Он ведь не Ли Чонг! Но если Ночлежка и вправду записана за Патроном, то ему скоро тоже пришлют извещение о налогах, как Иде. А раз так, он тут же возьмет за горло жильцов. Не такой он человек, Патрон, чтоб платить деньги, а обратно не получать! Захочет получить, да еще и с процентами!