Благостный четверг - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 1

Джон Стейнбек

Благостный четверг

Пролог

Как-то вечером вытянулся Мак вольготно на своей постели в Королевской ночлежке и говорит:

– Прочитал я «Консервный Ряд» Стейнбека: слабовато. Я бы все это описал другим манером, – тут Мак перевернулся на живот, подпер рукою голову. – Оно понятно, критиковать легко… Но кой-чего я б ему все же присоветовал…

– Ну, и чего? – спросил Уайти I.

– Да мало ли чего… Вот хотя бы взять. Он как пишет: глава первая, глава вторая, глава третья… Номера – ладно, ничего не имею против. Но хорошо бы к ним по паре слов – про что глава. Мало ли, вдруг захочется перечитать какое-то место. Разве его по номеру отыщешь? А тут посмотрел в заголовок: ага, тебя-то мне и надо…

– А ведь верно…

– И еще, мне такие книжки нравятся, где много говорят. Сочинитель пускай лучше помалкивает. У кого какая внешность, я люблю сам угадывать. Как ты говоришь, таков ты, значит, и есть. Да что там внешность, я все ихние мысли по разговору угадаю. Хотя, – прибавил он, – без описаний тоже не обойтись. Должен я знать, что какого цвета, чем пахнет, на что похоже? Да как оно кому нравится?.. Но все же лучше, когда этого поменьше…

– Ишь ты! Критикует – как пиво дует, – подал голос Уайти II. – Талант! А еще можешь?

– Чего ж не мочь… слушайте. Всякий писатель любит показывать свое искусство. И правда, посмотришь – ловок, красиво закрутил… Слова-то какие – поют. А я так сужу: пиши свои выкрутасы, коли охота, да только с делом не путай. Ты собери их грудой в начале книжки… А там уж как я пожелаю: захочу – вообще их читать не буду, а захочу – прочитаю потом, когда ясно, чем все кончится…

– Так и стал бы его учить? – не поверил Эдди.

– Спрашиваешь, – сказал Уайти II. – Наш Мак такой учитель, берегись. Дай ему волю, он привидений учить будет, как лучше страх нагонять. А то какого-то писателя…

– А что, я могу! Кончайте, скажу, ребята, кандальный звон да спиритизм… Все у вас по старинке… Я много чего могу… – Снова перевернулся на спину, уставился в полог над кроватью. Несколько времени молчал, потом сказал раздумчиво:

– Да… Так они и пошли бы у меня друг за дружкой…

– Кто, привидения? – спросил Эдди.

– Сам ты привидение… Главы…

1. Так они и жили…

2. Трудная жизнь Джозефа-Марии

3. Выкрутасы (1)

4. Иначе б не было игры

5. Появляется Сюзи

6. Муки творчества

7. Не верь началу, а верь концу

8. Великая крокетная война

9. Дураком родился… президентом помрешь

10. В стене, нас окружающей, есть лаз, нас вопрошающий

11. Тяжкие думы Элена

12. Цветок на почве каменистой

13. Параллельные прямые пересекаются

14. Незадачливая среда

15. Тяжко в ученье

16. Цветочки св. Мака Монтерейского

17. Окрутила!

18. В час досуга

19. Благостный четверг (1)

20. Благостный четверг (2)

21. Ай да четверг!

22. Во всеоружии

23. Ночь любви

24. Томительная пятница

25. Брехуня

26. Буря приближается

27. О славнохлопотный денек!

28. Новый Кубла Хан, или Видения во сне

29. О, горе нам!..

30. На свет появляется президент

31. Тернистой тропою величия

32. Поход за истиной

33. Судьба стучится в дверь

34. Хорошая сидячая ванна

35. В высшей степени комильфо

36. Лама савахфани?

37. Главка с булавку

38. Выкрутасы (2), или Празднество бабочек

39. И снова у нас в гостях Благостный четверг

40. Пусть будет в нашей жизни лишь весна!

1. Так они и жили…

Для Монтерея и Консервного Ряда война не прошла бесследно; воевать по-настоящему мало кому довелось, но дел всем хватило. И ран оказалось немало…

Особенно отличились консервные промыслы. По случаю войны отменили ограничения на лов. Из патриотических чувств сардин выбрали подчистую, а теперь их не воротишь никаким патриотизмом. Помните, у Л. Кэрролла в «Алисе» устриц «всех съели до одной»? Сардинам повезло не больше. Старая история! В благородном порыве свели западные леса; а теперь вот сосём из калифорнийской земли воду, да так споро, что никакой ливень дела не поправит. Окажемся среди пустыни – наплачемся… Консервному Ряду уже сейчас не до смеха: сардин выловили, законсервировали и всех до одной съели. Как вымер консервный завод. Лишь похаживает между цехов одинокий сторож, да ветер гремит по серебристо-жемчужным рифленым кровлям… На улице не фырчат грузовики. Кругом тихо и пусто…

Беспокойное это было время – война… Дока призвали. На кого оставить Западную биологическую лабораторию? Упросил приглядеть за ней старого своего приятеля Брехуню… Служил Док техником-сержантом в подразделении по профилактике венерических болезней. К службе относился по-философски. Имея вволю казенного спирта, весело коротал свободное время. Подружился со всей частью, от следующего чина отбрыкивался. Война кончилась, тут бы и домой; но в награду за верную службу правительство оставило Дока в армии, доверило навести порядок в бумагах: ему, как главному виновнику беспорядка, работа была как раз по плечу. Через два года после победы Док вышел с почестями в отставку…

И вот он на крыльце своего дома. Дверь от сырости разбухла, насилу открыл. Похоже, Брехуня в лаборатории давненько не был… Всюду пыль, плесень. В раковине гора грязных кастрюль и сковородок. Инструменты – ржавые, клетки – пустые. Док опустился на старенький стул, на душе кошки заскребли. Выругал Брехуню – негромко, но с чувством. Потом поднялся, вышел на безмолвную улицу, ноги сами понесли его в лавку Ли Чонга за пивом. За прилавком стоял хорошо одетый молодой человек, по обличью мексиканец. Тут только Док вспомнил, что Ли Чонга больше нет.

– Пива, – сказал Док. – Две кварты.

– Сейчас сделаем, – сказал Патрон.

– Мак сюда заглядывает?

– А как же.

– Передайте ему, что я его жду.

– Я – это кто?

– Скажите ему, Док вернулся.

– Ладно, Док, – сказал Патрон. – Такое пиво устроит?

– Лишь бы пенилось…

Док с Маком допоздна засиделись в лаборатории. Пиво уже не казалось забористым, и на столе появилась бутылка виски «Старый Тенесси» («Старая тенисовка», как говорят в Монтерее), а Мак все отчитывался, как жили-поживали без Дока…

Кругом перемены. Одних не стало, других будто подменили – неизвестно, что хуже. С грустью называл Мак имена – и живых, и мертвых. Погиб на войне Гай: пялился в небо во время лондонской бомбежки, ну и накрыло осколком зенитки. Жена горевала недолго, получила страховку – и снова замуж. А в Королевской ночлежке чтут память Гая: постель его сохраняют в неприкосновенности, никому не позволяют даже присесть на нее.

А что было с Уайти! Поступил на военный завод в Окленде и на другой день сломал ногу. Целых три месяца в госпитале пролежал, жил как король. Пухлые подушки, белоснежное белье… От нечего делать выучился играть на губной гармошке. Теперь можно всю жизнь играть да радоваться.

Да! У него теперь есть тезка – Уайти II. Вот уж парень так парень. Пошел в морскую пехоту, в Первую дивизию, и – за границу с пополнением. Воевал. Говорят даже (не он, люди говорят), будто наградили его Бронзовой звездой. Никто ее не видел, скорее всего потерял; а там кто знает… Боевой! До сих пор бесится, что командир отобрал у него банку заспиртованных в бренди ушей. Уайти мечтал поставить трофей дома на полочку над кроватью: пусть все видят, как служил родине.

Эдди все эти годы работал у Могучей Иды, в кафе «Ла Ида». Врач призывной комиссии глянул в его медицинскую карту, а там такие болезни, что Эдди, почитай, уже лет десять должен червей кормить. Как всех годных в армию позабирали, Ида его в бармены определила. Вот он обрадовался! Стал потихоньку отливать вино и виски в маленькие бочонки. Наполнит бочонок, заткнет хорошенько и зароет в укромном месте. Так что теперь Королевская ночлежка – единственная в округе Монтерей, у которой собственные винные погреба.