Исчезающие Девушки (ЛП) - Оливер Лорен - Страница 47

- Может быть, воды? - Спрашивает он. - Пить хочешь?

Я отчаянно пытаюсь заговорить. Каждую секунду мне кажется, что воспоминания о том, что произошло «У Бимера» просто исчезнут, испарятся как жидкость. Но в горле сухо, и раз уж Эрнандес предложил воды, я понимаю, что отчаянно хочу пить.

- Да, - отвечаю я. - Конечно.

- Чувствуй себя как дома, - говорит он, показывая на кресло.

На этот раз я понимаю - это не только приглашение, но и приказ. Он берет папки с бумагами и перекладывает их на подоконник, и даже двигаясь с бумагами в руках, показывает уверенную силу.

- Я сейчас вернусь.

Затем исчезает в коридоре, а я присаживаюсь. Мои голые бедра прилипают к искусственной кожи кресла. Я задумываюсь, - не было ли ошибкой прийти или все же Эрнандес поверит мне. Интересно, пошлет ли он отряд на поиски Дары? Все ли с ней хорошо?

Он возвращается спустя минуту, в руках держит маленькую бутылочку воды комнатной температуры. Тем не менее, я жадно выпиваю половину бутылки. Он садиться напротив меня, нависнув над столом и скрестив руки на груди. За стеклянной стеной кабинета рыжеволосый коп просматривает на компьютере какой то файл, а его губы сложены так, будто он свистит.

- Ненавижу это гребанное место, - говорит Эрнандес, перехватив мой взгляд; я удивлена, услышав от него это слово, думаю, он это сделал, чтобы показать, что похож на меня (сработало, слегка).- Будто в аквариуме. Хорошо. Так что ты знаешь о Мэделин?

В его отсутствие у меня было время подумать, что сказать. Я делаю глубокий вдох.

- Думаю...думаю её старшая сестра работала в месте на берегу под названием «У Бимера», - говорю я. - Как и моя сестра.

Эрнандес выглядит разочарованным.

- «У Бимера»? - повторяет он. - Бар на 101-ом шоссе? - Я киваю. - Они работали там официантками?

- Не официантками, - отвечаю я, вспомнив, как женщина, Кейси, смеялась, когда я сказала ей, что не имею опыта работы («Если ты одновременно можешь идти и жевать жвачку, то всё в порядке»). - Кем-то другими.

- Что? - Он пристально смотрит на меня, как кошка, которая собирается прыгнуть на игрушку.

- Я не уверена, - признаюсь я. - Но... - делаю глубокий вдох. - Но это возможно связано с теми фотографиями. Я не знаю. - Начинаю путаться и теряю нить; как-то это связано с тем баром и красным диваном, но в баре не было красного дивана, по крайней мере, такого, как на фотографиях. - Мэдлин не просто растворилась в воздухе, не так ли? Может быть, она увидела то, что не должна была видеть. А теперь моя сестра... Она тоже пропала. Она оставила мне записку...

Он выпрямляется, дико встревоженный.

- Какого рода записку?

Я качаю головой.

- Это был своего рода вызов. Она хотела, чтобы я нашла её. - Видя его замешательство, добавляю. - Она такая. Драматическая. Но почему она сбежала на свой собственный день рождения? С ней случилось что-то плохое. Я чувствую. -

Мой голос сорвался, я сделала еще глоток воды, прогоняя спазм в горле.

Эрнандес берется за дело. Он хватает блокнот и ручку, снимая колпачок зубами.

- Когда в последний раз ты видела свою сестру? - Спрашивает он.

Я взвешиваю в уме, - сказать ли Эрнандесу, что видела Дару рано вечером, заходящую в автобус. Но решаю, что не стоит об этом упоминать. Без сомнения, он скажет, что у меня паранойя, что она, вероятно, с друзьями, и мне нужно подождать 24 часа, прежде чем делать заявление.

- Я не знаю. Вчера утром?

- Назови мне её полное имя.

- Дара. Дара Уоррен.

Его рука замирает, будто его поразил невидимый удар. Но потом он плавно дописывает оставшуюся часть имени. Когда коп снова поднимает взгляд на меня, я впервые замечаю, что у него темно-серые глаза.

- Ты из...?

- Сомервилля, - отвечаю я, и он кивает, словно так и думал.

- Сомервилль, - повторяет он.

Далее делает еще несколько пометок в своем блокноте, прикрывая бумагу так, чтобы я не видела, что он там пишет.

- Хорошо. Я помню. Не вы ли попали в аварию этой весной?

Я делаю глубокий вдох. Почему все всегда вспоминают об аварии? Похоже, это уже стало моим определяющим признаком, как косоглазие или заикание.

- Да, - подтверждаю я. - С Дарой.

- Двое из моих людей получили вызов. Это было на 101-ом шоссе, не так ли? Рядом с Сиротским пляжем. - Он не дождался моего ответа; вместо этого написал еще несколько слов и, оторвав лист бумаги, аккуратно сложил его. - Плохой участок дороги, особенно после дождя.

Я сжимаю подлокотник.

- Разве Вы не должны искать мою сестру? - Спрашиваю я, понимая, что это звучит грубо, но мне всё равно.

Кроме того, если бы я и хотела отвечать на его вопросы, я все равно не смогла бы. К счастью, он пропускает мой вопрос мимо ушей. Кладет обе руки на стол, чтобы встать и вылезти из-за стола.

- Дай мне минутку, - говорит он. - Жди здесь, хорошо? Хочешь еще воды? Или содовой?

Я начинаю терять терпение.

- Я в порядке, - отвечаю ему.

Эрнандес похлопывает меня по плечу, когда проходит мимо к двери, словно мы приятели. Или, может быть, он хотел подбодрить меня? Потом выходит в коридор, закрывая за собой дверь. Через стекло я вижу, как его перехватывает рыжеволосый коп в холле. Эрнандес протягивает ему записку, и они перебрасываются парой слов, слишком тихо, чтобы я могла расслышать. Ни один из них не смотрит на меня - и у меня такое ощущение, что это преднамеренно. А через минуту оба идут через холл и исчезают из поля зрения. В офисе душно. Оконный кондиционер гоняет тепловатый воздух по комнате, шевеля бумаги на столе Эрнандеса. С каждой прошедшей минутой мое нетерпение возрастает, внутри начинается зуд. Такое ощущение, что происходит что-то неправильное, что Дара в беде, и что мы должны остановить это. Но Эрнандес всё не возвращается. Я встаю, отталкивая кресло от стола, слишком нервная, чтобы усидеть на месте.

Блокнот Эрнандеса – тот, куда он записывал, пока я говорила - лежит на столе, а на верхнем листе отпечаток с тем, что он писал. Подхваченная желанием увидеть то, что он записывал, я беру блокнот, оборачиваясь через плечо, чтобы удостовериться, что Эрнандес не вернулся. Некоторые слова было не разобрать. Но очень четко я смогла увидеть - «позвонить родителям», и под этой надписью чётко – «авария».

Злость поднялась внутри меня. Он не слушал. Он просто терял время. Мои родители ничем не помогут, они ничего не знают.

Я кладу блокнот на место, иду к двери и выхожу в холл. Из переднего офиса доносятся обрывки разговоров и телефонные звонки. Я нигде не вижу Эрнандеса. Но мимо меня проходит с огромной сумкой, перекинутой через плечо, женщина, которую я узнаю. У меня занимает ровно секунду вспомнить её имя. Марджи, кажется, репортер, которая комментировала дело Мэделин Сноу на берегу для местного телевидения.

- Подождите! – Окликаю я её.

Очевидно, она не слышит меня и продолжает идти.

 Постойте! - Кричу я немного громче.

Полицейский с мутными глазами подозрительно смотрит на меня из-за другой стеклянной стенки офиса, но я продолжаю.

- Пожалуйста. Мне нужно поговорить с Вами.

Она останавливается, положив руку на дверь, ведущую к парковке, осматривает комнату в поисках того, кто звал её, потом делает шаг в сторону, чтобы пропустить полицейского, ведущего перед собой пьяного. Пьяный мужчина бросает на меня взгляд и бубнит что-то, что я не могу разобрать - это звучит как счастливого Рождества - прежде чем коп направляет его дальше по коридору.

Я догоняю Марджи, ощущая нехватку кислорода. В стеклянных дверях наши отражения выглядят как мультяшные призраки: большие темные глазницы, белые, как полотна, лица.

- Мы встречались? - Её глаза быстро оценивают, но на лице остается улыбка.

Женщина в регистратуре, та, которая провожала меня к Эрнандесу, смотрит на нас, нахмурившись. Я поворачиваюсь к ней спиной.

- Нет, - тихо говорю я. - Но я могу помочь Вам. И Вы тоже можете мне помочь. - На её лице не отражаются эмоции: ни удивление, ни волнение.