Исчезающие Девушки (ЛП) - Оливер Лорен - Страница 44

Я уже хочу вернуться наверх, думая, что неправильно поняла указания Кейси, когда в конце коридора внезапно резко раздаются голоса, заглушая музыку. Но даже так я не могу расслышать ни единого слова, но сразу понимаю, что это спор. Поэтому продолжаю идти по коридору, двигаясь осторожно и сдерживая дыхание. С каждым шагом зуд по коже усиливается, как будто невидимые люди прильнули и дышат в спину. И тогда я вспоминаю случай, как в детстве Паркер подбил меня и Дару на спор пройти через кладбище «Крессида Сёкл» ночью.

- Но идите бесшумно, - сказал он тихим голосом, - а то они вылезут и...

Неожиданно он схватил меня за талию, я закричала. После этого он не мог сдержать хохот; а я до сих пор боюсь зайти на кладбище. Вдруг, если зайду, из могилы появится рука и, схватив меня, повалит на сырую землю.

Прохожу мимо ещё одной полностью раскрытой двери, за которой обнаруживается грязная ванная комната, с чем-то липким и похожим на толстых гусениц в трещинах стен. Сейчас голоса становятся громче. Остаётся последняя дверь, закрытая, на несколько метров дальше. Это, должно быть, кабинет Андре. Голоса внезапно затихают, а я замираю, затаив дыхание, переживая, услышали ли они меня, и обдумывая, постучаться ли мне в дверь или развернуться и убежать.

Потом слышу тихий, но отчётливый женский голос.

- Полицейские допрашивали меня около четырех часов. И у меня не было ничего, чтобы сказать им. Я не могла им ничего рассказать

Мужской голос (Андре?) отвечает.

- Так почему ты беспокоишься, черт возьми?

- Она моя лучшая подруга. Она была пьяна. Она даже не помнит, как пришла домой. И ее сестра пропала без вести. Конечно, я чертовски волнуюсь.

Мое сердце пропускает удар, я понимаю, что речь о Сноу.

- Тише! Не неси эту чушь собачью! Ты пытаешься прикрыть свою задницу. Но ты знала, во что ввязываешься, когда регестрировалась.

- Ты говорил, что все будет конфиденциально. Ты говорил, что никто не узнает.

- Я сказал тебе говорить тише.

Но слишком поздно. Её голос становится похож на свисток кипящего чайника.

- Так что произошло той ночью? Раз ты что-то знаешь, ты должен рассказать. Ты должен мне рассказать.

Наступает тишина. Мое сердце жестко барабанит в горле, как кулак, пытаясь пробить себе путь.

- Хорошо. - Ее голос дрожит, пропуская регистры. - Хорошо. Тогда не говори мне. Я думаю, ты можешь просто подождать, пока полиция выбьет тебе дверь.

Ручка двери начинает двигаться, я отскакиваю, прижавшись к стене, как будто так меня не заметят. Затем раздаётся какой-то скрежет, может, звук откинутого стула, и дверная ручка замирает.

- Я не знаю, что случилось с этой маленькой девочкой, - шипит Андре; то, как он произносит словосочетание «маленькая девочка», вызывает у меня тошноту, как будто я съела что-то испортившееся. - Но если бы знал, ты на самом деле думаешь, что это разумно прийти сюда и изображать Нэнси Дрю? Ты думаешь, что я не знаю, как загладить проблемы?

Наступила короткая пауза.

- Ты угрожаешь мне? Потому что я не боюсь тебя. - Последнее предложение, видимо, ложь; даже через дверь я могла слышать, что голос девушки дрожит.

- Тогда ты тупее, чем я думал, - говорит Андре. - А сейчас убирайся из моего офиса.

Прежде чем я успеваю отойти или среагировать, дверь с силой открывается, ударившись об стену, и девушка в спешке выбегает. Её голова опущена, но мне удаётся её сразу узнать: бледная кожа, прямая чёрная чёлка и красная губная помада, как будто она пришла на кино-кастинг пробоваться на роль вампира из 1920-х. Это лучшая подруга Сары Сноу, девушка, которая, предположительно, покупала с ней мороженое в ночь исчезновения Мэделин. Она грубо толкает меня и даже не останавливается, чтобы извиниться, и прежде чем я успеваю окрикнуть её, исчезает, быстро поднявшись по лестнице. Я хочу последовать за ней, но Андре уже видел меня.

- Чего ты хочешь?

Его глаза налиты кровью; выглядит он усталым и нетерпеливым. Это он - парень с фотографии, парень в кожаной куртке. «Он никто», - сказала Дара несколько месяцев назад. – «Они все никто. Они не имеют значения».

Но она ошибалась на счет этого одного.

Я стараюсь смотреть на него так, как это сделала бы Дара. Он старше, наверное, немного за двадцать, его волосы редеют, хотя он и укладывает их гелем, чтобы скрыть это. Его даже можно назвать симпатичным, одним из тех, кто чистит зубы зубной нитью. Его губы слишком тонкие.

- Кейси послала меня сюда, - выпалила я. - Я имею в виду, я искала ванную комнату.

- Что? - Андре смотрит на меня недоверчиво.

Он занимает практически весь дверной проём. Он крупный, ростом под два метра, а руки как у огромного дровосека. Моё сердце бьётся, сильно. Он знает, что случилось с Мэделин Сноу. Это не подозрение. Это точно. Он знает, что случилось с Мэделин Сноу и он знает, где Дара. Он избегает проблем. До меня доходит, что никто меня не услышит, если я закричу. Музыка наверху играет слишком громко.

- Ты ищешь работу? - Спрашивает Андре, не дождавшись от меня ответа, и я понимаю, что всё ещё держу в руках дурацкое заявление о приёме.

- Да. Нет. То есть, я пыталась; запихиваю заявление в сумку. - Но Кейси сказала, что вы сейчас не устраиваете вечеринок.

Андре смотрит на меня с боку, как змея наблюдает за мышью, которая приближается ближе и ближе.

- Мы не устраиваем, - говорит он, осматривая всё моё тело, медленно, подобно длительному аккуратному прикосновению, затем улыбается (мегаваттная улыбка кинозвезды, улыбка, которая заставляет людей сказать «да»). – Но, может, ты зайдёшь и присядешь? Никто не знает, когда мы снова начнём.

- Хорошо, - быстро отвечаю я. - Я не... я имею в виду, что мне нужна работа прямо сейчас.

Андре продолжает улыбаться, но что-то в его взгляде изменилось. Как будто отключилось дружелюбие. Сейчас его улыбка холодная, изучающая, недоверчивая.

- Эй, - говорит он, указывая на меня пальцем, и у меня в животе что-то ёкает, - он меня узнал, он понял, что я сестра Дары, он знает, что я пришла её искать, и всё это время он меня обманывал. - Эй. Ты кажешься знакомой. Я тебя знаю?

Я не отвечаю. Не могу. Он знает. Бессознательно иду вниз по лестнице, двигаясь так быстро, как только можно, стараясь не побежать, перепрыгивая через две ступеньки. Выскочив на танцпол, наскакиваю на парня в тёмно-фиолетовом костюме, от которого сильно разит одеколоном.

- Что за спешка? - Бросает он мне вслед, смеясь.

Я уворачиваюсь от вереницы девчонок, пьяно семенящих на каблуках и подпевающих словам песни. К счастью, вышибалы не было на месте, вероятно, уже было слишком поздно для новых посетителей. Вырываюсь в густой ночной воздух, наполненный влагой и свежестью, глубоко и радостно вдыхаю его, будто только что вынырнула из воды.

На парковке всё еще полно машин, расставленных как фигуры в игре «Тетрис», бампер к бамперу, слишком много машин для того количества людей, находящихся в баре. На секунду я дезориентируюсь, не могу вспомнить, где припарковалась. Я выуживаю брелок из сумки, открываю машину, успокоившись, услышав знакомый звуковой сигнал, и вижу мигающие фары в ожидании меня. Медленно плетусь к авто, пробираясь между других машин. Неожиданно меня ослепляет свет фар. Маленький тёмный «Фольксваген» проезжает мимо меня, от колёс летит гравий. Когда он равняется с фонарём, я вижу сидящую за рулём подругу Сары Сноу. Её имя, услышанное и прочитанное десятки раз за последние десять дней, вдруг всплывает в моей памяти.

Кеннеди.

Я стучу рукой по её багажнику, пока она не успела отъехать.

- Подожди!

Она жмёт на тормоз. Обегаю машину к водительской стороне, держа руку на капоте, как будто это не позволит ей уехать.

- Подожди.

Я даже не успела придумать, что сказать. Но у неё есть ответы; я это точно знаю.

 - Пожалуйста.

Я прикладываю руку к стеклу. Кеннеди отстраняется на несколько сантиметров, как будто ожидает, что я пролезу через окно и побью её. Но через секунду опускает окно.