Кыся-2 - Кунин Владимир Владимирович - Страница 34

-- Нет, Кыся, -- спокойно и мягко сказал мне Фридрих. -- Наемный самолет я вызываю обычно по телефону. А эта желтая кнопка -- для моментального вызова "Нотартца".

Это по-ихнему -- "Скорая помощь".

-- А вот эти маленькие дырочки -- переговорное устройство, -- добавил Фридрих. -- Как только мы нажмем желтую кнопку, нас тут же спросят: "Что с вами, герр фон Тифенбах?". Если я буду в состоянии ответить, они приедут минуты через четыре. Если я уже не смогу ответить, они примчатся сюда через две минуты. Не больше. К сожалению, последнее время я стал почему-то больше нервничать... Ночами, когда я остаюсь совсем один, в голову начинает лезть черт знает что, -- какая-то неясная тревога, мне становится трудно дышать... И в сердце вползает страх смерти!.. Страх, разрушающий разум, логику мышления, трезвость оценок... Я начинаю лихорадочно вспоминать всех, кто умер, не дожив до моего возраста, тупо подсчитываю на сколько лет я пережил того или иного своего приятеля, и это, я чувствую, действительно приближает меня к смерти... Вот я и боюсь, что не успею нажать эту желтую кнопку. Пожалуйста, Кыся, если ты вдруг увидишь, что мне плохо... Очень плохо, -- нажми эту желтую кнопку и отключи полицейскую сигнализацию.

Значит, он тоже в какой-то степени обладает Нашим даром ПРЕДВИДЕНИЯ!.. А то откуда бы эти ночные нервные всплески, ужас надвигающейся смерти?.. Он недостаточно отчетливо понимает то, что ПРЕДВИДИТ, но на то он и Человек, а не Кот. Но зато какой Человек!

-- Не беспокойся, Фридрих, -- максимально спокойно сказал я. -- Все сделаю вовремя. Тут, как говорят в России -- "Муха не пролетит!". А если ты почувствуешь себя неважненько (я сознательно употребил такое легкомысленное словечко -- для успокоения Фридриха) в гостинной или в кабинете, или в биллиардной, или в келлере?

-- Эта кнопка продублирована во всех комнатах, ваннах и туалетах, -смущенно улыбнулся Фридрих. -- Я тебе потом все покажу. Да, кстати, ты не голоден? После "Тантриса" -- это совершенно нормальное явление.

-- Нет, спасибо, -- отвечал я вежливо. -- Как раз "Тантрисом" я абсолютно сыт.

И улегся на свою клетчатую постель, зазывно пахнущую польской сексапилочкой Баськой Ковальской. Фридрих присел передо мной на корточки, осторожно погладил меня за рваным ухом и тихо сказал:

-- Ты даже не представляешь себе, Кыся, как я тебе благодарен за сегодняшний вечер... А теперь я пойду приму душ. Не возражаешь?

-- Нет, -- муркнул я ему в ответ и с жалостью проследил, с каким трудом он разогнулся и выпрямил ноги.

Фридрих ушел в ванную, а я лежал и думал, что сыт не только "Тантрисом", но и всей рухнувшей на меня сегодня информацией -- и той, которую я сам ПОЧУВСТВОВАЛ, и той, которую услышал от Дженни, да, пожалуй, и той, которую только что мне грустно поведал Фридрих...

Как же мне связаться с Рэксом?! Неужели он не догадается внушить своему Человеку, что меня следовало бы навестить?! Догадался же он позвонить к Шредерам!.. После той чудовищной ночи на автобане, ей-Богу, я вправе рассчитывать хотя бы на небольшое внимание немецкой полиции...

Теперь, самое главное, -- не упустить момент вероятного взрыва! Точнее -момент попытки убийства Фридриха. Естественно, что Фридриху я даже слова про это не вымолвил! Достаточно того, что он сам что-то ОЩУЩАЕТ и пребывает в достаточно нервном состоянии. Не хватает мне подливать масла в огонь...

Помню, как-то Шура с приятелем притащил домой свежей корюшки и литр водки. Всю ночь пили водку и жарили корюшку. Это такая рыбка у нас в Неве водится... Так вот, когда они начали вторую бутылку пить, Шура -- уже хорошенький, -- плеснул на сковородку подсолнечного масла чуть ли не целый стакан. Но на сковородку не попал, а попал точненько на соседнюю горящую газовую конфорку.

Что тут было!.. Огонь до потолка, я на буфете, Шура с приятелем сразу стали трезвыми -- заливают огонь водой, брызги во все стороны, потолок -- черный, на соседней конфорке на второй сковороде -- корюшка горит уже синим пламенем, как угли... Я на буфете под потолком задыхаюсь от дыма, кашляю, Шура меня вниз стаскивает, окно распахивает, а на улице -- холодрыга жуткая!..

-- Картинка маслом!.. -- как сказал потом умудоханный Шура и добавил счастливо: -- Хорошо, что почти целая бутылка водки еще есть! Немедленно наливаем и снимаем к черту этот пожарный стресс!..

Опять отвлекся... Не идет у меня Шура из головы. Водилу забыть не могу, Питер...

Теперь вот, чувствую, с Фридрихом всякие душевные заморочки начнутся. Как его оставишь в таком состоянии, рядом с этими суками? Мало мне было своей российской преступности, я теперь, кажется, и в немецкую вляпываюсь...

Ладно, разберемся. Значит, эти гады хотят взорвать Фридриха в то время, когда он в Рождественскую ночь станет запускать в небо эти огненные штуки...

Стоп! Стоп! Стоп!!! В какую ночь -- в Рождественскую или Новогоднюю?! Вот где нельзя завалить ухо! Ведь еще Таня Кох говорила, что между Рождественской ночью и Новогодней -- вроде бы целая неделя... Вот, елки-палки, где можно пролететь "как фанера над Парижем"!..

Как бы не вышло, что я буду готовиться к взрыву в Новогоднюю ночь, а он раздастся в нашем доме на наделю раньше -- в Рождественскую!

Завтра же выяснить, сколько суток осталось до Новогодней ночи, а сколько до Рождественской! Господи, да у нас в Петербурге ни одному Коту в голову не придет даже думать -- которая из этих ночей раньше, и чем они вообще отличаются друг от друга!.. А здесь вот -- приходится. И не просто так, из пресловутого Кошачьего любопытства, а ради спасения Человеческой жизни и самого себя -- я же буду рядом с Фридрихом в момент взрыва. Да хотя бы ради того, чтобы Моника фон Тифенбах-Хартманн не умерла бы от "разрыва сердца" на могиле своего отца...

Честно говоря, после всего того, что я сегодня услышал под столом "Тантриса" от Дженни, -- я совершенно не против взрыва. Только взрыв должен произойти чуточку раньше, чем Фридрих запустит свою первую ракету в ночное праздничное небо. И совсем в другом месте. Ну совершенно не там, где рассчитывают это сделать Гельмут Хартманн и Франц Мозер...

____________________

Уже на следующий день произошло маленькое событие, которое утвердило меня в правильности моего решения...

Но сначала об обстановке в доме.

Во всех многочисленных выходах в сад, внизу дверей и гаражных ворот уже были аккуратно вырезаны небольшие квадратные проходы, сквозь которые я мог покидать дом и возвращаться в него, когда мне вздумается. Сверху этих проходиков герр Лемке предусмотрительно прикрепил заслонки из плотных листов резины против никчемушных сквозняков. Мне же было достаточно слегка надавить головой или лапой на нижний край заслонки и она любезно отгибалась, пропуская меня туда, куда нужно.

Каждый служащий дома фон Тифенбаха имеет свой автомобиль. Не очень новый, не очень дорогой, но собственный. И когда служащие ездят на них по Фридриховым делам, то Фридрих оплачивает им и бензин, и какую-то "амортизацию". Что это такое -- понятия не имею.

Так вот, фрау Ингрид Розенмайер -- кухарка, уже с раннего утра успела смотаться в ближайшую лавочку и накупила мне разных ихних немецких и английских Кошачьих жратв...

Можно так сказать -- "жратв"? Или нужно говорить "жратвы"?.. Ладно, наплевать... Купила она "Катценменю алле зортен" -- то есть, "Кошачье меню всех сортов" и "Кэтс динер" -- "Кошачий завтрак". И еще "Мультивитаминпасте" фирмы "Гимперт". И бутылочку той же фирмы под названием "Тринкмильх". Что значит -- "Питьевое молоко". Кретины, а какое еще может быть?.. Кстати, вполне приличное! Это был единственный продукт из купленных, который мне хоть как-то подходил. На все остальное я, к огорчению фрау Розенмайер, даже смотреть не мог.

Слава Богу, к завтраку в это время в столовую спустился Фридрих и предложил на выбор пару венских сосисок или половину свежей форели. Здесь эта рыбка в большой чести! Я сожрал и то, и другое, и выхлестал целую бутылку этого "гимпертовского" молока для Котов.