Умолкнувший оратор - Стаут Рекс - Страница 10

У Фиби сложилось определенное мнение относительно убийства. Она не сомневалась, что Буна убил кто-то из членов Ассоциации промышленников, причем в одиночку. Он мог быть из тех, кому мешала деятельность Буна как руководителя Бюро регулирования цен или чьи интересы он ущемил. Преступника не заботило, в какое положение он поставит ассоциацию. Поэтому Фиби Гантер соглашалась с Вульфом, что промышленники заинтересованы в поимке убийц.

– Не означает ли это, – спросил Вульф, – что вы лично и ваше Бюро цен предпочли бы, чтобы убийца не был обнаружен?

– Как вам сказать… – пожала она плечами. – Однако, вопреки логике, я хочу, чтобы его поймали.

– Понятно, вы же так высоко ценили мистера Буна… Но, в таком случае, почему вы не пришли вчера вечером?

То ли у нее был заранее заготовлен ответ, то ли ей не надо было его придумывать, но она тут же сказала:

– Не хотелось. Я очень устала и не знала, кого могу встретить у вас. Я уже ответила на тысячи вопросов в полиции и в ФБР и хотела отдохнуть.

– Однако с мистером Гудвином вы все же приехали…

– Конечно. Любая усталая женщина отправилась бы с мистером Гудвином куда угодно, потому что с ним ей не пришлось бы ни о чем думать. – Даже не взглянув в мою сторону, она продолжала: – Однако я не собираюсь провести здесь всю ночь, а время уже позднее. Не пришел ли мой черед задавать вопросы?

Именно в это время Вульф взглянул на часы и со вздохом сказал: «Спрашивайте».

Она переменила позу, пригубила бокал, эффектно откинула голову на спинку кресла и спросила безразличным тоном:

– Кто договаривался с вами от имени Ассоциации промышленников, на что вы дали согласие и сколько они посулили вам за труды?

Вульф растерялся и не мигая уставился на нее:

– О нет, мисс Гантер, так дело не пойдет!

– Почему? Мы ведь договорились!

Вульф понял, что попался в ловушку.

– Ладно, ничего не попишешь… Ко мне приехали мистер Эрскин с сыном, мистер Бреслоу и мистер Уинтерхоф. Затем появился мистер О'Нил. Они наговорили с три короба, но главное наняли меня провести расследование. Я дал согласие попытаться найти убийцу. Во что…

– Кто бы он ни был?

– Да. Не перебивайте. Во что им обойдется мое содействие, покажет будущее. Мой гонорар будет прямо пропорционален расходам.

– Не пытались ли они навязать вам мысль, что убийца не принадлежит к их ассоциации?

– Нет.

– Не создалось ли у вас впечатления, что они подозревают какое-либо определенное лицо?

– Нет.

– Не считаете ли вы, что убийцей является один из них?

– Нет!

– Все нет и нет! Вы ведете нечестную игру! – возмутилась она.

– Я отвечаю на ваши вопросы и не сказал ни слова неправды. Сомневаюсь, что вы были так же честны в отношении меня.

– В чем же я вас обманула?

– Пока не знаю, но узнаю. Продолжайте.

– Простите, – вмешался я, – но еще не было прецедента, чтобы вас допрашивал человек, подозреваемый в убийстве. Следует ли мне все это записывать?

Он даже не посмотрел в мою сторону.

– Продолжайте, мисс Гантер. Мистер Гудвин не мог упустить случая, чтобы не назвать вас подозреваемой в убийстве.

Она тоже игнорировала меня.

– Не считаете ли вы, – спросила она, – что использование в качестве орудия убийства разводного ключа свидетельствует о непреднамеренности убийства? Ведь никто не знал, что там окажется ключ.

– Нет, не считаю.

– Почему?

– Потому что убийца мог явиться вооруженным, но, увидев разводной ключ, решил воспользоваться им.

– И все же, могло ли убийство быть непреднамеренным?

– Да.

– Не создалось ли у вас впечатления, что кто-нибудь из Ассоциации промышленников знает, кто взял чемоданчик?

– Нет.

– Или где он сейчас находится?

– Нет.

– Подозреваете ли вы кого-нибудь?

– Нет.

– Почему вы послали мистера Гудвина за мной? Почему именно за мной, а не за кем-либо другим?

– Потому что вы не ответили на мое приглашение, и я хотел узнать, почему.

Она замолчала, осушила бокал до дна и пригладила волосы.

– Все это чушь, – подчеркнуто произнесла она. – Я могу неделю подряд задавать вам вопросы, но откуда мне знать, говорите ли вы правду? Вы утверждаете, например, что вам неизвестно, что стряслось с чемоданчиком и где он находится, а он, возможно, спрятан в этой самой комнате, может быть, даже в вашем письменном столе. – Она посмотрела на бокал, увидела, что он пуст, и поставила на столик.

Вульф кивнул.

– Я находился в таком же невыгодном положении, когда расспрашивал вас.

– Но мне незачем вам врать!

– Пф! У людей всегда есть причина что-нибудь скрывать. Продолжайте.

– Не стоит, – она поднялась и оправила юбку. – Это бесполезно. Лучше поеду домой и лягу спать. Посмотрите на меня. Похожа на измотанную каргу?

Это снова обескуражило Вульфа. Его отношение к женщинам таково, что они редко спрашивали его, как они выглядят.

– Нет, – буркнул он.

– Опять нет, – улыбнулась она. – А я измотана до предела. Но обычно чем больше я устаю, тем меньше это заметно. Во вторник я пережила самое большое потрясение в жизни, и с тех пор ни разу еще не заснула по-настоящему. Она обернулась ко мне: – Скажите, пожалуйста, где легче всего поймать такси?

– Я вас отвезу, – сказал я – Мне все равно нужно поставить машину в гараж.

Она пожелала Вульфу спокойной ночи, мы оделись, вышли и сели в машину. Она откинулась на сиденье и закрыла глаза.

– Итак, вы имели успех у Ниро Вульфа, – заметил я.

Она промолчала.

В конце Сороковых улиц нас задержал светофор.

– Кажется, у меня сейчас начнется истерика, – сказала она. – Не пугайтесь.

Я посмотрел на нее. В жизни не видел человека, столь далекого от истерики. Когда я остановил машину перед ее домом, она выпорхнула на тротуар – я не успел даже пошевелиться и протянула мне руку.

– Спокойной ночи. Или это является нарушением ваших правил пожать руку человеку, подозреваемому в убийстве?

Она скрылась в подъезде.

Когда я поставил машину в гараж и вернулся домой, то зашел в кабинет, чтобы проверить, хорошо ли заперт сейф. На моем столе лежала нацарапанная рукой Вульфа записка:

Противоречивость записки свидетельствовала о том, в какой растерянности пребывал шеф. Ставка Пензера составляла тридцать долларов в день, а Гора – двадцать, не говоря уж о неизбежных текущих расходах. То, что Вульф пошел на такие издержки, уже само говорило о том, что задаток он не вернет. Просто он хотел, чтобы я посочувствовал ему.

12

Каким сложным оказалось это дело, я понял еще яснее на следующее утро, когда в одиннадцать часов Вульф спустился из оранжереи и принялся инструктировать Пензера и Гора.

Тем, кто только видел, но не знал Сола Пензера, он мог показаться невзрачным, дурно выбритым, маленьким носатым человечком. Для тех, кто его знал, – для Вульфа и для меня, например, – внешность Сола ничего не значила. Он был одним из лучших детективов в Нью-Йорке и, хотя работы у него хватало, никогда не отказывал Вульфу в помощи. В это утро он сидел в кресле, держа на коленях видавшую виды кепку, ничего не записывал, так как всегда полагался на свою память, и слушал Вульфа. Шеф обрисовал в общих чертах положение дел и велел Солу провести в отеле «Уолдорф» столько часов или дней, сколько понадобится, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему и не упуская из виду никого и ничего.

Билл Гор был мощного телосложения, крепко сбитый парень. Он получил задание отправиться в Ассоциацию промышленников и собрать кое-какие сведения. Вульф предварительно созвонился с Эрскином и заручился его содействием.

– Неужели дела обстоят так плохо? – спросил я, когда они ушли.