Хранительница тайн - Мортон Кейт - Страница 27

Напротив окна, забранного бархатными шторами до пола (из-за налетов их не раздвигали), на столике с гнутыми ножками стояло овальное зеркало, лежали гребенки и щетки с серебряными ручками. Кроме них на столике располагались фотографии в изящных рамках. На всех карточках были запечатлены две девушки: Пенелопа и Гвендолен Колдикотт, иногда в студии, иногда на светских раутах. Одна фотография неизменно приковывала взгляд Долли. Сесил Битон[13] снял сестер Колдикотт, которым было в ту пору лет по тридцать пять, на огромной винтовой лестнице. Леди Гвендолен, уперев руку в бок, смотрела прямо в камеру, взгляд ее сестры был устремлен на что-то (или кого-то) за кадром. В тот вечер Пенелопа влюбилась, а жизнь ее сестры пошла кувырком.

Бедная леди Гвендолен. Как она была хороша! В тот злополучный вечер она понятия не имела, что счастливые дни миновали. Невозможно было поверить, что эта юная красавица и старуха наверху – одна и та же женщина (Долли, как свойственно молодым, не задумывалась, что и ее ждет такая же участь). Всему виной, думала Долли, потери и предательство, которые разрушают человека не только изнутри, но и снаружи. На леди Гвендолен было вечернее платье темного атласа, мягко облегавшее фигуру. Долли обшарила весь гардероб и наконец нашла его. Какова же была ее радость, когда платье оказалось темно-красным – самым эффектным из цветов!

Это было первым платьем леди Гвендолен, которое она примерила, однако далеко не последним. Вечерами, пока Китти и остальные девушки еще не вернулись и особняк на Кемпден-гроув принадлежал ей одной, Долли играла в переодевания. Усаживалась за столик, припудривала декольте, перебирала бриллиантовые заколки и расчесывала волосы, воображая, что на серебряной щетке выгравировано ее имя…

Впрочем, сегодня Долли было не до переодеваний. Усевшись по-турецки на диванчик, она принялась очищать банан. Покончив с этим, Долли закрыла глаза, откусила первый кусочек и блаженно вздохнула. И впрямь, запретный плод сладок. Доев банан, она аккуратно положила шкурку рядом с собой на диван, после чего, сытая и довольная, приступила к работе. Долли кое-что обещала Вивьен и собиралась сдержать обещание.

Прежде всего Долли вытянула из-под шкафа пустую шляпную коробку. Вчера она освободила ее, вставив шляпки одну в одну. Теперь следовало сложить в коробку одежду, которую она успела отобрать. Такой работой вполне могла бы заниматься ее мать, не случись то, что случилось. Женская добровольческая служба собирала, чинила, перешивала вещи, чтобы пожертвовать нуждающимся, и Долли стремилась внести свой вклад в общее дело. Однако, по правде сказать, больше всего ей хотелось потрясти сообщниц щедрым даром и, разумеется, поддержать Вивьен, которая все это затеяла.

На последнем собрании речь зашла о бинтах, игрушках для бездомных детей и пижамах для раненых. Когда пожилые матроны яростно заспорили, кто из них лучшая швея и чью выкройку следует использовать для тряпичных кукол, Дороти и Вивьен обменялись заговорщическими взглядами и спокойно принялись за работу, игнорируя стоявший вокруг гвалт.

Именно для того, чтобы проводить время с Вивьен, Долли и вступила в ряды добровольческой службы (кроме того, она надеялась, что теперь биржа труда не мобилизует ее в какое-нибудь ужасное место вроде военного завода). Учитывая привязчивость леди Гвендолен (та соглашалась отпускать Долли от себя лишь на одно воскресенье в месяц) и загруженность Вивьен, которой приходилось делить свое время между обязанностями идеальной жены и добровольца, они могли видеться только на собраниях общества.

Долли пристально разглядывала блузку, прикидывая, достаточно ли она невзрачна (несмотря на ярлык Диора на внутреннем шве), чтобы окончить жизнь в качестве перевязочного материала, когда внизу раздался топот. Дверь распахнулась, кухарка прикрикнула на приходящую уборщицу… Почти три, а значит, пора будить медведя от спячки. Прикрыв коробку крышкой и засунув ее подальше, Долли расправила юбку и приготовилась к ежевечернему сеансу карточной игры.

– Еще одно письмо от твоего Джимми, – сказала Китти, протягивая конверт.

Китти с ногами забралась на кушетку, напротив нее Бетти и Сьюзен листали старый номер «Вог». С месяц назад, к ужасу кухарки, девушки задвинули рояль в угол, и теперь Луиза в одном белье проделывала на восточном ковре весьма рискованные гимнастические упражнения.

Долли закурила и уселась в старое кожаное кресло, негласно принадлежавшее ей, – высокое положение компаньонки леди Гвендолен никем не оспаривалось. Неважно, что Долли поселилась на Кемпден-гроув всего за месяц-два до девушек, они неизменно обращались к ней за разъяснениями или спрашивали разрешения осмотреть дом. Поначалу это смешило Долли, потом она привыкла и стала относиться к просьбам как к должному.

Держа сигарету на отлете, Долли разорвала конверт. Письмо оказалось коротким, Джимми писал его наспех, в поезде, забитом солдатами: он фотографировал последствия бомбежек на севере, а теперь возвращается в Лондон и ждет не дождется ее увидеть: как насчет субботы?

Долли взвизгнула.

– Кажется, наша кошечка добралась до сметаны, – заметила Китти. – Ну, что он пишет?

Долли опустила глаза. В письме Джимми не было ничего непристойного, но разве она обязана в этом признаваться? Особенно Китти, не упускавшей случая поделиться с подругами пикантными подробностями своих интрижек.

– Это личное, – наконец произнесла Долли, хитро улыбнувшись.

– Вечно ты так! – Китти надула губки. – Держит своего летчика на коротком поводке. Когда наконец мы его увидим?

– Вот именно, – присоединилась к разговору Луиза: наклон в пояс, руки на бедрах. – Привела бы его как-нибудь вечерком, мы бы оценили, достоин ли он нашей Долл.

Долли смотрела, как поднимается и опускается грудь Луизы, выполнявшей комплекс упражнений. Она уже успела забыть, кто первым высказал предположение, будто ее кавалер служит в военно-воздушных силах. Тогда идея так понравилась Долли, что она не стала разубеждать подруг, а теперь было поздно.

– Простите, девочки, – сказала она, складывая письмо. – Он сейчас на задании, секретная миссия. Я не вправе разглашать подробности, а потом вы же знаете правила…

– Брось! – фыркнула Китти. – Старая перечница не спускалась сюда с тех пор, как из моды вышли кареты! К тому же мы умеем держать язык за зубами.

– Она знает больше, чем вы думаете, – возразила Долли. – И доверяет мне как самому близкому человеку. Леди Гвендолен выставит меня из дома, если узнает, что я привела сюда мужчину.

– Подумаешь! С нами не пропадешь. Одна улыбочка – и, считай, работа у тебя в кармане. Наш начальник довольно скользкий тип, но к нему можно найти подход.

– Точно! – вскрикнули Бетти и Сьюзен, имевшие забавное обыкновение говорить одновременно. – Переходи к нам!

– И отказаться от ежедневной порки? Ни за что!

Китти расхохоталась.

– Ты ненормальная, Долл. Или храбрая. Сама не пойму.

Долли пожала плечами. Она не собиралась откровенничать со сплетницей Китти.

Долли взяла книгу со столика, где оставила ее вчера вечером. Это была ее первая собственная книга (за исключением «Руководства отличной хозяйки» миссис Битон, которую с затаенной надеждой вручила ей мать). В один из выходных Долли специально ходила за новой книжкой на Чаринг-кросс-роуд.

– «Строптивая муза». – Китти наклонилась, чтобы прочесть название на обложке. – Неужели ты это прочла?

– И даже дважды.

– Понравилось?

– Очень.

Китти сморщила хорошенький носик.

– Чтение не для меня.

– Правда?

То же самое Долли могла сказать о себе, но сообщать об этом Китти не стала.

– Генри Дженкинс? Знакомое имя… Постой, не так ли зовут типа из дома напротив?

Долли рассеянно покрутила сигаретой.

– Кажется, он и впрямь живет где-то поблизости.

Именно поэтому Долли и купила книжку. После того как леди Гвендолен упомянула, что Генри Дженкинс не брезгует заимствовать сюжеты своих романов из жизни («Слышали бы вы, как рассвирепел тот мой знакомый, когда Дженкинс вытащил на свет его грязное белье! Грозился подать в суд, но внезапно скончался – бедняге не везло, впрочем, как и его отцу. А Дженкинс вышел сухим из воды»), Долли не находила себе места от любопытства. Заключив из разговора с продавцом, что «Строптивая муза» – история любви писателя и его молодой жены, Долли бестрепетно выложила на прилавок свои сбережения. Следующую неделю она смаковала подробности семейной жизни Дженкинсов, о которых никогда бы не посмела расспросить Вивьен.