Хранительница тайн - Мортон Кейт - Страница 23

– Мне пойти с тобой?

– Незачем, – бросила Лорел через плечо, усилием воли выкидывая из головы мысли о матери, Джерри и темных тайнах прошлого. – Я еще в состоянии одеться без посторонней помощи.

Интервьюер – «можно просто Митч» – просиял и указал Лорел на кресло рядом со старинным портновским манекеном.

– Я очень рад, – сказал журналист, с горячностью сжав ее руку в ладонях. – По-моему, все идет как по маслу. Я смотрел записи прошлой недели, они великолепны, ваше интервью станет гвоздем всей серии.

– Приятно слышать.

– Сегодня мы ненадолго – есть несколько деталей, которые мне хотелось бы прояснить, если не возражаете. Несколько темных пятен, которые мешают увидеть картину целиком.

– Разумеется.

Меньше всего на свете ей хотелось исследовать перед камерой темные пятна своего прошлого – уж лучше сверлить зубные каналы.

Несколько минут спустя, накрашенная, с приколотым микрофоном, Лорел сидела в кресле. Наконец свет установили, ассистент глянул на поляроидные снимки, сделанные на прошлой неделе, убедился, что обстановка осталась без изменений, всем велели замолчать, и кто-то щелкнул перед ее лицом хлопушкой. Словно клацнули крокодильи челюсти.

Митч подался вперед.

– Мотор, – сказал оператор.

– Мисс Николсон, – начал Митч, – мы много говорили о спадах и подъемах вашей театральной карьеры, но зрителя гораздо больше волнует, откуда берутся герои? Расскажите о вашем детстве.

Сценарий был предельно ясен, Лорел сама его писала. На ферме среди холмов в дружной любящей семье жила-была девочка. У девочки было много сестер, крошка-брат и родители, которые души не чаяли друг в друге. Жизнь ее текла ровно и размеренно, наполненная играми на свежем деревенском воздухе, а когда размеренные пятидесятые подошли к концу и закружились бурные шестидесятые, девочка устремилась к ярким огням Лондона и погрузилась в вихрь культурной революции. Ей везло (в интервью полезно показать, что ты не зазналась, а по-прежнему благодарна судьбе и людям), она упорно шла к намеченной цели (удача удачей, а главное – труд) и с тех пор, как завершила актерское образование, ни разу не сидела без работы.

– Ваше детство кажется полной идиллией.

– Оно таким и было.

– Безмятежным, совершенным…

– Совершенных семей не бывает.

Внезапно во рту у Лорел пересохло.

– Вы считаете, что именно ваше детство сформировало вас как актрису?

– Надеюсь. Все мы родом из детства, по-моему, так говорят те, кто знает все на свете.

Митч улыбнулся и что-то нацарапал в блокноте. Глядя, как ручка скользит по бумаге, Лорел внезапно вспомнила. Ей шестнадцать, полицейский в гостиной «Зеленого лога» записывает каждое ее слово…

– Вас было пятеро. Вы сражались за внимание родителей?

Лорел срочно требовалась вода. Она подняла глаза, но, как назло, Клэр куда-то запропастилась.

– Напротив. Такое количество сестер и маленький брат позволяли мне уйти на второй план.

Играя в прятки, забраться в дом на дереве, когда все собираются на пикник.

– Нельзя сказать, что на сцене вы часто уходите на второй план.

– Актерская игра не рисовка, не привлечение внимания, а наблюдение.

Так ей сказал однажды один человек у служебного выхода из театра. Спектакль только что закончился, и внутри у нее еще все бурлило.

– У вас огромный талант к наблюдению, – сказал он. – Глазами, ушами, сердцем, всем сразу.

Слова показались знакомыми, цитата из какой-то пьесы, сразу и не вспомнишь какой.

Митч кивнул.

– Вы наблюдательны?

Как странно, что она подумала о том человеке у служебного выхода. Лорел никак не могла вспомнить, откуда цитата. Когда-то это сводило ее с ума. Вот и теперь. Мысли путались, в горле пересохло. Клэр смотрела на нее из тени возле дверей.

– Мисс Николсон?

– Да?

– Вы наблюдательны?

– Да, да, разумеется.

Девочка, затаившаяся в доме среди ветвей. Сердце Лорел колотилось. Жар от юпитеров, все эти люди, глазеющие на нее, яркий свет…

– Вы упоминали, что ваша мать была сильной женщиной. Пережила войну, потеряла семью во время бомбежек, сумела начать все заново. Вы унаследовали ее стойкость? Не она ли помогла вам выстоять и добиться успеха в вашем нелегком деле?

Следующая реплика напрашивалась сама, Лорел было не впервой отвечать на этот вопрос. Однако слова не шли с губ. Перед мысленным взором проносились картины: дом на Кемпден-гроув, улыбающиеся Дороти и Вивьен, старенькая Дороти на больничной кровати – секунды тянулись, словно года. Оператор выпрямился, ассистенты зашептались, но Лорел не реагировала, захваченная мельканием ярких огней, видя перед собой мать, девушку на черно-белой фотографии, бежавшую из Лондона в поисках второго шанса.

Кто-то дотронулся до ее колена. Митч озабоченно склонился над Лорел: возможно, ей нужно отдохнуть, стакан воды, глоток свежего воздуха?

Лорел заставила себя кивнуть.

– Воды, стакан воды, пожалуйста.

– Что случилось?

Рядом стояла Клэр.

– Ничего, здесь слишком душно.

– Лорел Николсон, я твой агент и, что важнее, твоя старая подруга. Поэтому я жду объяснений.

– Мама, – сказала Лорел, пытаясь совладать с дрожащими губами, – она больна.

– Дорогая моя. – Клэр прикрыла ладонью ее руку.

– Она умирает, Клэр.

– Скажи, что тебе нужно.

Лорел закрыла глаза. Ей были нужны ответы, правда, уверенность в том, что ее счастливая семья, ее детство не были обманом.

– Время, – произнесла она ровно. – Мне нужно время. Времени осталось немного.

Клэр сжала ее руку.

– Считай, оно у тебя есть.

– Но фильм…

– Я обо всем позабочусь.

Подошел Митч со стаканом воды. Пока Лорел пила, он с озабоченным видом топтался на месте.

– Все хорошо? – спросила у нее Клэр, затем обратилась к журналисту: – Еще один вопрос и на сегодня придется закончить. У мисс Николсон запланирована важная встреча.

– Разумеется. – Митч сглотнул. – Надеюсь, я не… меньше всего мне хотелось бы задеть…

– Все в порядке. – Клэр одарила его ледяной улыбкой. – Продолжим?

Лорел поставила стакан и собралась с мыслями. С плеч будто свалился тяжкий груз. Одно она знала твердо: во время войны, когда бомбы падали на Лондон, а его отважные жители днем разбирали завалы, а ночи проводили в ненадежных убежищах, мечтая об апельсинах и проклиная Гитлера – одни, находя в себе мужество, о котором раньше не подозревали, другие, испытывая страх, которого не чаяли испытать, – ее мать была среди них. Ее окружали соседи и друзья, она выменивала продуктовые карточки на яйца, радовалась, если случалось раздобыть новую пару чулок, и однажды ее пути пересеклись с Вивьен и Генри Дженкинс. Подругой, которую ей было суждено вскоре утратить, и мужчиной, которого через много лет предстояло убить.

Что-то ужасное случилось тогда между ними – вот единственное объяснение. И оправдание. Лорел намеревалась выяснить, что именно. Возможно, правда больно ранит ее, но она не отступится.

– Последний вопрос, мисс Николсон. На прошлой неделе мы говорили о вашей матери, Дороти. Она пережила войну, потеряла семью во время бомбежки в Ковентри, после войны вышла замуж за вашего отца и начала все сначала. Вы унаследовали ее стойкость? Не она ли помогла вам добиться успеха?

На этот раз Лорел подготовилась. Она заранее выучила ответ, никакой импровизации.

– Моя мать из тех, кто выживает, несмотря ни на что. Если мне удалось унаследовать хотя бы половину ее мужества, я могу считать себя очень сильной женщиной.

Часть вторая

Долли

11

– Полегче, глупая девчонка! – Старая дама со стуком уронила трость на кровать. – Мне обязательно напоминать, что я леди, а не вьючная кобыла, которую нужно подковать?

Долли очаровательно улыбнулась и отодвинулась от греха подальше. Не все в нынешней работе нравилось Долли, но если спросить, что вызывало у компаньонки леди Гвендолен Колдикотт наибольшее отвращение, то это обязанность поддерживать в идеальном состоянии ногти на ногах хозяйки. Еженедельная повинность не доставляла удовольствия обеим, однако выбирать не приходилось, и Долли не жаловалась. (Впрочем, вечером, в гостиной, ее жалобы, украшенные пикантными подробностями, заставляли Китти и остальных девушек плакать от смеха и молить о пощаде.)