Со всей дури! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 24

– А, «Лоэнгрин»!

– Я там вообще ничего не понял. Вроде они по-русски пели, а слов не разобрать…

– Суду все ясно!

– И каков будет приговор?

– Пока рано. Предстоит еще дознание и, главное, следственный эксперимент.

– Ты о чем?

– Ты поговоришь с мамой, и она тебя обратит в свою веру. Сто пудов!

– И две женщины будут так измываться над российским генералом? – засмеялся он.

– Да, генерал, ты еще не знаешь, во что ты влип со всей дури!

– Ох, грехи наши тяжкие! Извини, я сейчас!

Он встал и направился в туалет. Боже, до чего он хорош! Высокий, стройный, костюм сидит на нем идеально. Но, главное, он… уже родной.

– Какой у вас красивый муж! – заметила одна из сидевших напротив женщин.

– Спасибо!

– Вы, похоже, только поженились?

– Да, сегодня утром.

– Тогда счастья вам! – улыбнулась она.

– Спасибо!

– И всего доброго, мы сейчас выходим.

– А что сейчас?

– Бологое!

– Всех вам благ!

Они ушли.

– А где дамы? – спросил вернувшийся муж.

– Сходят в Бологом. Они, между прочим, сказали, что у меня удивительно красивый муж. И пожелали нам счастья!

– Очень мило с их стороны, – улыбнулся он. – Ладка, я так счастлив, просто как идиот! Мою руки, смотрю на себя в зеркало, а там – идиот! Улыбка до ушей!

– Дай-ка я профессиональным взглядом на тебя посмотрю! Да, некоторые признаки идиотизма есть, но если б ты знал, как я люблю этого идиота! И с каждой минутой все больше!

– И тебя не смущает, что я не люблю оперу?

– Меня не смущает даже то, что ты терпеть не можешь балет!

– А про балет я вроде не говорил… Но это вообще тихий ужас!

– А спорим, я сейчас сумею тебя переубедить?

– Сейчас? Ты тут плясать вздумала?

– О нет! Попробую сейчас найти… – я достала из сумки айпэд, пошукала на Ютубе. – Нашла! Вот, глянь!

Это было мое любимое – вариации Китри из «Дон Кихота» в исполнении молодой Майи Плисецкой. Это зрелище не могло оставить равнодушным ни одного нормального мужчину, да и женщину тоже. Съемка была еще черно-белой.

Я поставила айпэд перед ним. А сама смотрела не на экран, а на генерала. Сперва лицо его было хмурым – зачем, мол, мне смотреть это старье. Потом во взгляде появилось изумление, и он уже не отрывался от экрана.

– Обалдеть! – только и смог выговорить он. – Это кто вообще?

– Майя Плисецкая, слыхал про такую?

– Слыхал, конечно. Невероятно! Секс-бомба… посильнее той, с «Энолы Гей»!

– Кто такая Энола Гей?

– Мать американского пилота, который сбросил атомную бомбу на Хиросиму. Он назвал свой самолет в ее честь.

– Это называется – обмен информацией! Так что сам видишь, какой бывает балет!

– Не балет, а балерина! И женщина! Я думаю, это штучный товар – Майя Плисецкая!

– Это точно! Знаешь, у мамы есть подружка, в прошлом балерина Большого театра, из кордебалета, вот она рассказывала, что когда Плисецкая танцевала Китри, в кулисах просто стон стоял…

– Мужики?

– Да!

Он закрыл айпэд, взял мои руки, поцеловал одну, вторую, посмотрел мне в глаза.

– Знаешь, ты не просто удивительная, любимая, единственная женщина, ты еще явно высокий профессионал!

– Здрасьте! Приехали! А при чем тут…

– Ты видишь человека насквозь, понимаешь, чем его зацепить… И не разводишь канитель с объяснениями, а сразу бьешь промеж глаз!

– Опа!

– Да, и с Лидкой ты именно так действовала – сразу промеж глаз! И какой результат! Мама говорит, у нее уже завелся кто-то… И со мной тоже… промеж глаз! Я вот гляжу на тебя и сам себе не верю: неужели эта женщина – моя? И не просто моя, а моя жена! И при этом я твердо знаю, что тебе в общем-то наплевать – генерал-майор я или просто майор…

– Именно это я вчера сказала маме. Вань, а за что ты получил «Героя Россия»?

– Да ну…

– Ванечка, пожалуйста…

– Да в сущности за авантюру. Надо было выручить одну нашу группу в горах Таджикистана. Погода была нелетная. Отдать приказ о вылете я не имел права, ну сам и полетел. Чудом не грохнулся. Но справился… В этой группе был один ну очень важный человек… не по должности, просто было чрезвычайно важно доставить его живым в Россию. Ну и вот…

– Ванечка, а где тебя ранило? Обещаю, это последний вопрос о твоей военной деятельности!

– Хорошо. Первый раз в Афгане. Я еще совсем сопляк был. Попал в заваруху, еле посадил машину. А второй раз в первую чеченскую. Все, закрыли тему. Это больше не обсуждается. А вот ты мне скажи… Ты сколько лет с мужем прожила?

– Восемь.

– Ты его любила?

– Любила, как мне казалось. Только теперь понимаю, это была… как бы объяснить… Знаешь, у Пушкина есть такие строки: «Как беззаконная комета в кругу расчисленном светил». Это было расчисленное светило… А с тобой беззаконная комета, понимаешь?

– Понимаю, – очень серьезно кивнул он. – Ты тоже как комета ворвалась в мою жизнь… А красивые стихи…

– Ванечка, ты и балет полюбишь, и оперу, и стихи.

– Девчуха моя, я совсем еще мало знаю тебя, но понимаю, какой бедной жизнью я жил. Чудовищно бедной! Не знаю, смогу ли я соответствовать…

– Ванечка, родной, не надо соответствовать! Ты удивительный! Чуткий, тонкий, добрый… Я о таком и не мечтала никогда…

– И тебе не западло быть с таким… солдафоном?

– Не-а, не западло! Тем более, что ты вовсе не солдафон!

И все в таком роде. Идиллия!

Часть пятая

Чудо в перьях

Я проснулась с ощущением какого-то невероятного счастья. Рядом спал мой муж, мой любимый! Окна роскошного номера выходили на Исаакиевский собор, и, как ни странно, день обещал быть солнечным. В марте в Питере! Я тихонечко встала и побежала в душ. И тут вспомнила о волшебном китайском халате. Иван его еще не видел. Сказано – сделано! И вдруг я ощутила просто зверский голод! Надо скорее идти завтракать, а если Иван увидит меня в этом халате, мы еще не скоро будем завтракать. Ладно, халат я еще успею ему продемонстрировать. Я быстренько оделась, привела себя в порядок.

– Товарищ генерал, подъем!

– А? Что?

– Вставай, муж, а то жена сейчас сдохнет с голоду!

– А давай в номер все закажем!

– Нет! Там солнце, Ваня! Питер в солнечный день! Это сказка! Вставай, лежебока!

– Нет, иди ко мне!

– Даже не подумаю! Вставай!

– Ты изуверка! Тиранша!

– Да, я такая! Я хочу есть и гулять!

– Ох, грехи наши тяжкие!

– Единственная поблажка, которую я могу тебе сделать, – разрешаю не бриться.

Он посмотрел на меня с искренним изумлением.

– Нет, моя дорогая! Я всегда бреюсь, иначе чувствую себя неопрятным. Это не обсуждается!

– И в отпуске?

– Всегда!

– Поняла! И мне это нравится.

А ведь мне все в нем нравится. Но так ведь не бывает. Должны быть какие-то недостатки. Но какими они будут?

Через десять минут он был готов. Я никогда еще не видела его в джинсах. Тонкий шерстяной пуловер светло-синего цвета так красиво облегал его фигуру. Я в который раз залюбовалась им.

Мы спустились в ресторан.

Все было роскошно и очень вкусно.

– Как хорошо, что я бросил курить, – вдруг заявил он.

– Ты курил?

– Еще как! Но пять лет назад бросил. А теперь рад! Раньше сидел бы здесь и мучился, что за кофе без сигареты…

Мне пришла эсэмэска. От Пашки.

«Поздравляю с законным браком! Но это нечестно! Настоящие индейцы так не поступают!»

– Что там?

– Пашка поздравляет!

– Можно взглянуть?

– Конечно!

– Что-то я не понял насчет индейцев?

– Это из одной старой песенки. У нас с Пашкой это что-то вроде пароля или девиза.

– Скажи… я тут не должен ревновать?

– Ревновать? К Пашке? Ты с ума сошел! Это просто бред! – взвилась я.

– Ну все, все. Сморозил глупость. Скажи, а ты с сестрой помирилась?

– Нет. Но мама попробует с ней поговорить.

Евгения Петровна позвонила старшей дочери.