Со всей дури! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 20

– Да. Случилось! – расплылась я в идиотской улыбке.

– И что же? – как-то сухо и настороженно спросил Егор.

– Я влюбилась! И выхожу замуж!

– Да? Поздравляю. И кто же этот счастливец? Вот не думал… Как там у Вильяма нашего Шекспира? Нет месяца, и целы башмаки?

– Представь себе!

А ведь именно этой цитаты я ждала, когда впервые подумала о реакции ближайшего окружения.

– А знаешь, у Вильяма нашего Шекспира ни слова не говорится об экзотических красотках у Гамлетова папаши, которые в соцсетях трындят о своей неземной любви с моим покойным мужем.

– Права! – хлопнул он в ладоши. – Кругом права. Прости! Я привык к стереотипам. И кто же все-таки этот счастливец?

– Сбитый летчик.

– Это как?

– Ты что себе представил, если говорить о стереотипах? Какого-нибудь спившегося художника-неудачника? Да?

– Ну, я еще не успел даже оформить мысль…

– Егор, стереотипы – губительная штука иной раз.

– Так кто же все-таки он?

– Он и вправду был летчиком-испытателем, но уже два года не летает, носит звание генерал-майора и «Героя России».

– Позволь, но почему же он сбитый, твой бывший летчик?

– Потому что я сразила его наповал! Сбила с ног и с толку!

– Господи, Ладка, что с тобой? Ты сроду таких вещей не говорила.

– Понимаю! Просто я все время как пьяная от любви, Егорушка! У меня крыша едет!

– Да не едет, а уж съехала и ее унесло ураганом…

– Ага!

– Ну ни фига себе!

– Хочешь, покажу его?

– Покажи!

Я показала ему фотографию с рыбиной.

– Красивый мужик, только старый, сколько ему? Полтинник есть?

– Нет. Ему сорок семь почти.

– Ладка, а ты чего с таким вызовом? Я ж тебе не враг. Я, если хочешь знать, рад видеть тебя такой счастливой. От нашей последней встречи у меня осталось ощущение, будто ты внутренне застыла, а сейчас вся светишься. Тебя из-за этого Мария Афанасьевна гнобит?

– Ну, она меня не гнобит, просто увидела случайно в метро и наехала…

– Так зачем же ты к ней идешь?

– Расставить все точки.

– Как настоящий индеец? – улыбнулся он. Улыбка была грустная.

А я вдруг подумала: я от любви стала такая нечуткая… Он же явно ко мне неравнодушен, Егор, а я с восторгом сообщаю ему о своей любви. Нехорошо, даже жестоко. Но что сделано, то сделано.

– Да, а что риелтор? – счел за благо сменить тему Егор.

– Да пока ничего подходящего не находится. Но она старается, не придерешься, и вообще славная тетка.

Больше к разговору о моем генерале мы не возвращались. Егор рассказывал о своих путешествиях по Китаю.

Уже в машине он спросил:

– На свадьбу пригласишь?

– Никаких свадеб!

– Ну, а с мужем познакомишь?

– Обязательно!

Егор был убит. Как же так? Как быстро это все… Но до чего ж хороша, зараза! Она и раньше была прелестна, а сейчас это сияние, невыносимый блеск глаз… Но мне почему-то не верится, что это будет долгий брак. Они люди из разных песочниц, Лада и генерал. Наиграется она в эту игрушку, да и бросит его. Скучно ей будет в генеральшах. А другие генеральши будут ей завидовать и всячески портить жизнь… Знаю, навидался я таких дам… Или это очередной стереотип? Надо будет постараться сдружиться с генералом. Во-первых, надо, чтобы она привыкла к моему присутствию, полагалась на меня… Черт, что за мерзкая чушь? Что ж мне, втираться в доверие к незнакомому человеку, чтобы при первом удобном случае перехватить у него жену? Куда ты скатываешься, Егор? Стыд и срам. Надо просто постараться как можно скорее выкинуть Ладу из головы и из сердца. Не желаю я быть на вторых ролях! Но легко сказать – выкинуть из сердца… Да и звучит как-то пошло, в духе дешевой мелодрамы девятнадцатого века. Тьфу! Надо просто уехать в Китай на полгода, раскрутить на полную катушку свое дело, а там, глядишь, и встретить другую девушку. А этот генерал, видно, тот еще жеребец, вон как она светится. Небось, только и думает, как бы поскорее залечь с ним в койку. И мой халатик наденет, чтобы генерал поскорее снял его с нее… Тьфу!

Я позвонила в дверь.

– Кто? – раздался голос свекрови.

– Лада.

Дверь распахнулась.

Недобрый взгляд исподлобья.

– Явилась все-таки? Ну, заходи. Туфли сними. Ступай на кухню!

Это надо пережить, сказала я себе и молча пошла на кухню.

– Чай-кофе будешь?

– А можно стаканчик вашего гриба?

– Можно. Вот, пей!

– Спасибо! Вкусно!

– А вот Андрейка терпеть не мог… Ну, говори!

– Что говорить?

– Как живешь, веселая вдова? С чего веселишься-то? Я вон на могиле третьего дня была. Ты там давненько не появлялась. А с квартиры чего съехала? Чтоб я часом не приметила, как ты мужиков водишь?

– Мария Афанасьевна, позвольте, я кое-что вам объясню.

– Ну, попробуй, а я послушаю.

– Мне казалось, что мы с Андреем хорошая пара, что у нас гармоничный брак.

– Да уж, гармоничный, без детишек-то!

– Я никогда не скрывала, что не смогу иметь детей. А Андрей их и не хотел. Никогда.

– Значит, оба вы были уроды.

– Допустим. Но я не о том. Когда Андрей разбился… Не знаю, как я жива осталась. Горе меня буквально сглодало. Но в день сороковин… кое-что выяснилось.

– И что ж такое выяснилось?

– Туда заявилась одна девица с его работы, некая Даша. Знаете такую?

– Нет.

– И я совершенно случайно услышала, как другая коллега Андрея выговаривала этой… Она… Короче, она спросила, как Даша посмела явиться в мой дом, а та ответила, что ей интересно… И сказала, что у них с Андреем была любовь, что они собирались покупать квартиру и вообще… А через несколько дней выложила в Интернет фотографии с Андреем и рассказ об их неземной любви.

– Ты… ты правду говоришь?

– О да! А еще она тогда сказала… на лестнице… «Пестик нашел свою тычинку».

Мария Афанасьевна перекрестилась.

– И что ты сделала?

– Выгнала ее к чертям собачьим.

Она сидела молча. И была очень бледна.

– Лада, пожалуйста, достань мои сигареты.

Мария Афанасьевна не курила, а покуривала. И сама от себя прятала сигареты на верхнюю полку кухонного шкафа. Чтобы нельзя было достать, не взгромоздившись на стул.

– Мария Афанасьевна, не надо!

– Пожалуйста, достань.

– Хорошо, как скажете!

Я достала ей пачку сигарет и зажигалку. Руки у нее дрожали.

– Знаешь… Со мной было точно то же самое. Когда Аркадий умер… на поминки явилась баба, с которой он… путался. Я, правда, про это знала… Мне было так тошно… Но я понимаю, тебе было куда хуже… Ты ничего не знала?

– Абсолютно. Я как будто второй раз его потеряла. И уже окончательно.

– Ты прости меня! Я ведь не думала… Теперь я понимаю, почему ты квартиру бросила. Ты где живешь-то?

– У мамы.

– Работать пошла?

– Конечно.

– Это хорошо. Надо же… а я думала, Андрейка тебя без ума любит. Послушай, а может, эта девка просто все врет?

– А зачем? Особенно когда он умер?

– Да кто ж поймет? Противно это все, грязно. Прости ты меня, дуру, ради всего святого!

– Да что вы, Мария Афанасьевна… Я же понимаю.

– Я только прошу, ты могилку-то не оставляй! Все-таки муж…

– Это я вам обещаю.

– Ладно, ты иди, детка. Мне надо одной побыть.

– Знаете, я вам лучше оставлю сигареты. А то еще, не дай Бог, полезете сами, голова закружится…

– Правильно, Ладочка. – Она улыбнулась такой жалкой улыбкой, что у меня сердце сжалось. – Но ты ступай. И позванивай когда-никогда. Хорошо?

– И вы, Мария Афанасьевна, если помощь какая понадобится, звоните.

И с этим я ушла. Что ж, нарушен очередной стереотип. Я готовилась к скандалу и истерике, а вышло вот так.

И я поехала домой.

Мамы дома не было. Я первым делом решила примерить китайскую обновку. Это было волшебно красиво. И необыкновенно приятно на коже. Я долго вертелась перед зеркалом, мечтая, как покажусь в таком виде своему генералу. За этим занятием меня застала мама.