Смерть хлыща - Стаут Рекс - Страница 11

– Если понадобится, я об этом позабочусь. Возможно, потребуешься ты сама, так что не убегай далеко.

Лили пообещала, что не убежит, и вышла. Я поставил поднос на стол в пределах досягаемости Вульфа. Он тут же схватил бутылочку, придирчиво осмотрел этикетку – «Горная пивоварня Батте», – откупорил и вылил пиво в стакан.

– Оно вполне приличное, – высказался я. – Здесь есть другой сорт, в который, по-моему, добавляют медь.

Вульф подождал, пока пена не осядет до нужного уровня, пригубил, скорчил гримасу, одним глотком осушил стакан и облизал губы.

– Я предпочел бы лечь спать, – изрек он. – Вряд ли мой мозг сможет функционировать должным образом, но я все же попытаюсь. Я получил твое письмо.

– Я так и подумал, когда увидел, что вы выкарабкиваетесь из такси.

– Письмо пришло позавчера, в понедельник. Я не сумел составить полное представление о происходящем. Мне потребовались дополнительные сведения, и я сделал три звонка. Третий из тех, кому я позвонил, мистер Оливер Макфарланд… Ты помнишь его?

– Конечно.

– Он вызвался помочь. Он владеет рядом банков и приисков в этом районе. По его просьбе мне позвонил вчера днем генеральный прокурор Монтаны. Если дело и впрямь обстоит так, как он мне изложил, то тебе лучше упаковать вещи и вернуться со мной в Нью-Йорк.

Я кивнул.

– Я этого и ожидал, когда увидел вас в такси. Мне понадобится время, чтобы ознакомить вас со всеми фактами, а в одной из соседних комнат есть более вместительное и удобное кресло. Если вы освободите то, в котором сидите, то я его заменю. Я испытываю такое же неудобство, глядя на ваши мучения, как и вы сами.

Вульф попытался привстать, но его ляжки настолько протиснулись под подлокотники кресла, что кресло поднялось вместе с ним. Вульф рывком отодрал его, а я подхватил кресло и пронес его через весь коридор в гостиную. Лили сидела у камина в обществе Дианы и Уэйда Уорти и, должно быть, рассказывала о том, что за гость к нам пожаловал. Увидев меня, она сказала:

– Мне следовало сообразить. Возьми вон то.

И указала на кресло возле книжных полок, на которое я и сам нацелился. Огромное, с сиденьем, обтянутым оленьей шкурой. Я перевернул его, взвалил себе на голову и отправился в обратный путь. За время моего отсутствия бутылочка опустела, так что, опустив свою ношу на пол, и прогулялся на кухню и принес еще одну; сам же плеснул себе молока и со стаканом в руке уселся в свое кресло. Теперь, когда сидеть было удобнее, Вульф заметно оживился.

– Сначала я обрисую вам костяк, – сказал я, – а мясо будем наживлять по мере необходимости. Если мои высказывания покажутся вам излишне резкими, то это потому, что я в отпуске за свой счет. Итак: во-первых, я не думаю, что вы приехали лишь затем, чтобы вытащить меня отсюда. Вы знаете меня не хуже, чем я вас. Я написал, что готов поставить пятьдесят против одного на невиновность Харвея, а вы знаете, что я никогда так не рискую, если не абсолютно уверен в своей правоте. Я думаю, что вы приехали для того, чтобы услышать факты в моем изложении и ускорить ход событий. Генеральный прокурор, наверное, сказал вам, что дочь Харвея весной родила и призналась Харвею и Кэрол, его жене, что отец ребенка – Филип Броделл. Это хлыщ, который прошлым летом жил на одном из соседних ранчо. Через короткое время слух пронесся по всей округе.

– Так. Все это твердо установлено?

– Да. Этим летом Броделл заявился в понедельник, двадцать второго июля. Три дня спустя…

– Я перебью. Хотя ты и в отпуске за свой счет. В четверг днем, часа в три он в одиночку отправился в горы за ягодами. Когда он не вернулся к ужину, на ранчо забеспокоились, а когда стало темнеть, организовали поиски. Его излюбленные места были известны. Примерно в половине десятого некий Сэмюэль Пикок обнаружил его тело возле валуна. Он был ранен дважды – в плечо и в шею. Пули найти не удалось, но, судя по характеру ранений, стреляли из ружья. Врачи заключили, что смерть наступила между тремя и шестью. Первое время установлено твердо, поскольку в три часа четверо свидетелей видели Броделла живым; второе время, по все видимости, тоже вычислено правильно. Все верно?

– Да. – Я отхлебнул молока. – Представляю, сколько времени вы потратили на этот разговор. Надеюсь, он позвонил не за ваш счет?

– Нет. Но я задавал очень много вопросов. Ты не отрицаешь, что у мистера Грива имелись серьезные причины для того, чтобы желать смерти мистера Броделла?

– Конечно, нет.

– Тогда о том, была ли у него возможность убить. Алиби, начиная уже с часа дня, у него нет. Он утверждает, что провел все это время в седле, разыскивая отбившийся от стада скот, но подтвердить его слова некому, поскольку он ездил в одиночку. Лошадь вполне могла доставить его к району, где случилось убийство. Возражения?

– Нет.

– Тогда об оружии. Мистер Грив мог воспользоваться тремя ружьями. Два он держит в доме, а одно висит в общежитии работников ранчо. Возражения?

– Есть, но они не убедят ни вас, ни присяжных. Его жена и дочь уверяют, что оба ружья оставались в доме, а Мел Фокс тоже говорит, что его ружье было на месте. Что касается жены и дочери, так от них иных показаний никто и не ожидает, а Мел тоже отлучался.

– Теперь перейдем к частностям. Все остальные подозреваемые – трое, у которых имелся аналогичный мотив, – представили алиби. Алиби эти проверены и подтверждены. Имен мне не назвали, но…

– Это жена и дочь Харвея, а также паренек по имени Гилберт Хейт. Насчет жены и дочери я согласен. Хейта же я еще не исключил. Его отец – шериф округа. Он хотел жениться на дочери Грива и до сих пор хочет – я имею в виду парнишку, а не шерифа.

– Вот как? – Вульф приподнял брови. – Так ты сомневаешься в его алиби?

– Я покопался, насколько мог. Беда в том, что я здесь чужак. А к чужаку в этих краях относятся примерно так, как к хиппи в воскресной школе. Возникают сложности в общении. Если задержитесь здесь, то испытаете это на собственной шкуре, особенно если будете разгуливать в шляпе и в жилете. Вы закончили с частностями?

– Нет. На следующий день после приезда мистера Броделла мистер Грив в присутствии двух свидетелей заявил: «Такая толстокожая тварь не имеет права на жизнь». Кроме того…

– Он сказал не «тварь», а «гнусь». Вы таких слов не признаете.

– Смысл от этого не меняется. Кроме того, в пятницу днем, на следующий день после убийства Броделла Грив поехал в Тимбербург и купил бутылку шампанского, чего никогда прежде за ним не наблюдалось, и в тот же вечер он распил шампанское вместе с женой и дочерью. Кроме того…

– Да, ну и информатор у нас! Зная, как Харвей относился к Броделлу, я удивлен, что он купил только одну бутылку шампанского, а не две или ящик. Я бы на его месте закатил пир горой.

Я отпил еще молока.

– А на следующий день, в субботу, когда отец Броделла приехал из Сент-Луиса за телом и зашел к мистеру Гриву, тот набросился на старика с побоями.

– Да, поставил папаше синяк под глазом. Жаль, конечно, поскольку что бы ни сказал ему отец Броделла, старость нужно уважать, но и Харвея тут тоже можно понять – Броделл подложил ему здоровую свинью. Что еще?

– Тебе мало?

– Для присяжных, пожалуй, достаточно. В том-то и беда. У вас все?

– В общих чертах.

– Тогда теперь мой черед. В письме я предложил поставить пятьдесят против одного. Я и сейчас согласен. Мы с мисс Роуэн слишком хорошо знаем Харвея Грива. Мне не удалось добыть ни одного доказательства его невиновности, даже самого завалящего, но я его знаю. Кстати, генеральный прокурор упомянул, что первая пуля, которая ранила Броделла в плечо, была выпущена сзади?

– Нет.

Вульф откупорил вторую бутылочку и налил себе пива.

– Тем не менее, дело обстояло именно так. Броделл стоял на валуне, лицом к вершине и собирал ягоды, а Икс подкрался снизу на близкое расстояние. Первая пуля развернула Броделла, так что он оказался уже лицом к убийце, когда вторая пуля угодила в шею и прикончила его. Для меня это окончательно и бесповоротно доказывает, что убийца – не Харвей Грив. Я поверю, что Харвей Грив мог выстрелить человеку в спину только тогда, когда сорвете огурец, намажете его кленовым сиропом и съедите ложкой. Но даже в этом случае я не поверил бы, что Харвей застрелил Броделла. Все знают, что стрелок он непревзойденный. Если бы он и решил убить человека выстрелом в спину, то не попал бы в плечо. А вторым выстрелом в шею. Чушь собачья!