Черная моль (сборник) - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 128

В узеньком коридорчике сидело два или три посетителя. Сквозь дверь налево видна была большая темноватая комната, сплошь уставленная письменными столами, над одним из которых был прикреплен плакатик: «Дежурный консультант».

Из окошечка с надписью «Касса» высунулась девичья белокурая головка.

— Вам что надо, гражданин? Вы к кому? — строго спросила девушка.

— Мне товарища Фигурнова надо видеть, — ответил Плышевский, продолжая осматриваться.

— Пожалуйста. Оскар Францевич здесь.

Но Фигурнова нигде не было видно. По-видимому, он беседовал с кем-то в одной из кабин, расположенных вдоль стены большой комнаты. Плышевский решил подождать. Он расстегнул шубу, снял шапку и, опустившись на стул, принялся с интересом наблюдать за людьми, сидевшими у столов.

Возле одного из столов плакала скромно одетая старушка, и молоденький адвокат, почти мальчик, с откровенной жалостью в глазах что-то горячо ей объяснял. «Наверно, сын не помогает, — подумал Плышевский. — Дурак. Все равно заставят». Около другого стола сидел какой-то толстяк с бегающими глазками и, волнуясь, отчаянно жестикулируя, что-то рассказывал, а адвокат, седой, величественный старик в пенсне, снисходительно кивал лысой головой и одновременно просматривал пухлую кипу бумаг. «Запутался, уважаемый, — насмешливо подумал Плышевский. — Поздно ты за советом прибежал, вижу, что поздно. Да и к кому прибежал-то? К чужому. Эх, голова!» Он перевел взгляд на красивую даму в дорогой каракулевой шубе с чернобуркой на плечах. Она что-то раздраженно говорила, капризно кривя ярко накрашенные губы, а адвокат слушал ее с непроницаемым видом, вертя в руках карандаш. «За сыночка хлопочет, — решил Плышевский. — Или с мужем разводится. Ну, эта пробьет что хочешь».

Занятый своими наблюдениями, он не заметил Фигурнова, вынырнувшего из крайней кабины.

— Олег Георгиевич, душа моя, что тебя сюда привело? — удивленно воскликнул тот.

— Разговор есть.

Фигурнов хитро прищурился и кивнул головой.

— С великим удовольствием. Я как раз освободился.

Через минуту они уже сидели в машине.

— Итак, Оскарчик, есть два сообщения. Начну с приятного. Частичный, но все же успех, — сказал Плышевский — Ход «конем», кажется, принудил одного из наших противников сдаться.

— Ого! Что же именно произошло?

— Сегодня утром все изъятые у нас документы с извинением, — Плышевский сделал ударение на последнем слове, — возвращены на фабрику. Многоуважаемый товарищ Басов публично расписался в своей неудаче.

— Да, это — событие, — настороженно кивнул головой Фигурнов. — Меня только беспокоит второе сообщение.

— Но прежде всего, Оскарчик, это твой гонорар, — сказал Плышевский, передавая Фигурнову толстый пакет.

Тот шутливо взвесил его на руке.

— Ты, как обычно, щедр, душа моя. Покорно благодарю. Но все-таки жду второго сообщения.

— Оно не очень приятное, — нахмурился Плышевский. — Я вчера вечером имел решительное объяснение с этим самым Козиным. Оказывается, Коршунов уцелел после нашего «хода».

— М-да. Это действительно неприятно.

— Но этого мало. Выяснилось другое, куда более неприятное обстоятельство.

— Ты меня пугаешь.

— Признаться, я и сам встревожен. Дело в том, что моя последняя встреча с Масленкиным в «Сибири» не прошла незамеченной. Здесь мы допустили опасный промах.

Фигурнов беспокойно заерзал на сиденье. Намек был слишком прозрачен, хотя Плышевский и сказал «мы».

— А материалы все пока что у Коршунова, — многозначительно закончил Плышевский. — Но такой номер, как с Козиным, с ним не пройдет.

— Его надо добить, — прошипел Фигурнов, сжав маленький смуглый кулак. — Немедленно! Чтобы духу его не было в МУРе.

Плышевский задумчиво потер бритый подбородок.

— Надо бы. Но как?

— Я все обдумал, — торопливо, но с привычной рисовкой произнес Фигурнов. — Здесь надо наступать, душа моя. Не дать противнику опомниться.

ГЛАВА 9

УКУС «ЧЕРНОЙ МОЛИ» ОПАСЕН

Сергей сидел за столом у себя в кабинете и в который уже раз просматривал папку с делом Климашина.

Никогда еще эта папка не вызывала в нем такого раздражения. Раньше, перебирая бумаги, он испытывал огромное удовлетворение, ибо каждая из них свидетельствовала о большой и успешной работе, вела все дальше и дальше, неуклонно приближала к развязке. И вот сейчас, когда убийство наконец раскрыто, преступники арестованы и сознались, неожиданно обнаруживается, что дело не только не окончено, но утеряны все нити, неясно даже то, что обычно становится в таком случае ясным, — мотив преступления.

Зачем убили Климашина? Это не нужно было ни Горюнову, ни Спирину. За их спиной стоит неведомый Доброхотов, подстрекатель. Кто он такой? Как его разыскать? Субботние визиты в «Сибирь» ничего не дали: Доброхотов там не появлялся. Почему? Скрылся из Москвы? Почуял опасность? Наконец, все еще не раскрыта кража на складе. Ясно только, что ее совершил не Климашин и не Горюнов.

Но кто же тогда?

Сергей устало провел рукой по лбу.

Ничего не поделаешь, надо опять возвращаться на фабрику. Надо выяснить там до конца связи Климашина и Горюнова. Опять фабрика!

Только вчера у Сергея был очень неприятный разговор об этом в прокуратуре. Он поехал туда вместе с Ярцевым. По дороге Геннадий сказал:

— Если будут спрашивать о документах и о Голубковой, вали все на меня. С документами работали мы. А с Голубковой неувязочка у них вышла. Она порезала руку до прихода ко мне, а не после. На этот счет у меня есть даже справка из их медпункта.

— Здорово ты подготовился, — улыбнулся Сергей.

— А как же иначе? Это вам в МУРе такое дело в новинку. А нам не впервой! Клиентура наша образованная, воспитанная, ножом не пырнет, а вот жалобы строчить — это у нее первое дело. Всем, всем, всем! Погибаю! Спасите честного человека!…

Сергей, задумавшись, почти машинально листал бумаги в папке.

В комнату вошел Гаранин. Был он в новом коричневом костюме с красивым галстуком, в новых на толстой подошве ботинках.

— Чего это ты нарядился? — усмехнулся Сергей. — В честь большого успеха по делу Климашина?

Костя осторожно опустился на диван и скупо, немного смущенно улыбнулся.

— Да Катя все. В театр сегодня тащит. Актер там новый появился.

— Видеть их всех не могу! — вспыхнул Сергей. — Богема чертова!

— Какая такая богема?

— Ну, кутилы, бабники! — Сергей уже не мог сдержать себя. — Привыкли всех подряд обнимать и целовать, да интриги всякие плести! На сцене черт те кого из себя корчат, а в жизни мразь последняя!

— Зря ты всех под одну гребенку, — с расстановкой сказал Костя, — давай, брат, поговорим в открытую. Что у тебя с Леной происходит?

— Эх, чего там говорить! — махнул рукой Сергей. — Я и сам не пойму. Разные мы люди, наверное.

— Что значит разные? Ты знал, на ком женишься. Просто тебе театр ее не по нутру, так, что ли? А я тебе скажу. Лену я тоже знаю. Она не такой человек. И гляди, Сергей, не зарывайся. Такую, как она, другую не найдешь.

— Найду и лучше, — со злостью ответил Сергей. — Вон она уже нашла!

Костя внимательно посмотрел на друга.

— Сплетням веришь? А я вот не верю.

— Тебе, конечно, легко не верить.

— Нет, не легко, — медленно возразил Костя. — Не легко. Ты для меня не посторонний человек. Ладно, — решительно закончил он. — Давай о деле.

— Дело дрянь, — хмуро ответил Сергей.

— Вот и давай думать, как его дальше вести. Мне тут одна мысль в голову пришла насчет Климашина. Понимаешь, все мне в нем, в этом деле, ясно, кроме одного…

— Шкурка?

— Точно, — кивнул головой Костя. — Как он мог ее украсть, ты мне скажи?

— Не крал он ее, — решительно возразил Сергей. — Не такой это человек.

— А ведь факт остается фактом.

Сергей улыбнулся, видимо, что-то вспомнив, и уже совсем другим тоном, задумчиво и тепло произнес:

— Мне как-то Иван Васильевич одну мудрую вещь сказал. Он сказал так: «Факты бывают разные. Каждый факт характером человека проверяй». Понял?