Семейное дело - Стаут Рекс - Страница 11

— Это все. — Вулф повернул руку ладонью вверх. — Но сто долларов за клочок бумаги? Даже при нынешней инфляции эта сумма представляется неадекватной. И еще один важный вопрос. Был ли человек, заплативший Пьеру сто Долларов, тем клиентом, который оставил записку на подносе? Разумеется, я пытался выяснить подлинные слова Пьера, и, похоже, мне это удалось. Мистер Дакос абсолютно уверен, что сын не употребил слов «возвратил» или «вернул». Если бы он отдал записку тому человеку, который ее оставил на подносе, то сто долларов могли бы быть просто выражением — хотя и чрезмерным — обыкновенной благодарности. Но если это был кто-то другой?.. Нет надобности объяснять, какие из этого могут следовать выводы.

— Дюжина самых разнообразных возможностей, — кивнул я. — А если речь шла о том же самом посетителе, то почему Пьер вернул записку лишь через четыре дня? Или почему он не отдал ее Феликсу, чтобы отослать владельцу по почте? Мне такой поворот нравится. И это все?

— Да. Разумеется, некоторые другие сведения, полученные от мистера Дакоса, могут впоследствии оказаться полезными. Однако сообщенная мною деталь — наиболее существенный факт. — Повернув голову, Вулф взглянул на часы. — Почти два часа до ужина. Если ты отправишься немедленно…

— Вряд ли это целесообразно. Можно, конечно, поговорить с Феликсом, с некоторыми официантами, но нам в первую очередь нужен Филип, а вы знаете, как хлопотно в эти часы на кухне, особенно для того, кто готовит, соусы. Кроме того, я спал всего четыре часа и не…

В дверь позвонили. Я вышел в коридор, взглянул сквозь стекло в двери, и, вернувшись, доложил:

— Кремер.

— Как он узнал, что мы здесь, черт возьми?! Быть может, следил за домом?

— Не он, а кто-то другой, который сообщил о нашем возвращении. Вполне естественно.

— Тебе придется остаться.

Вулф редко тратит энергию на упоминание очевидных вещей, однако в данном случае все-таки не удержался. Сняв цепочку, я распахнул входную дверь.

Известны случаи, когда инспектор Кремер из уголовной полиции Южного Манхэттена называл меня просто Арчи. Бывало также, что он делал вид, будто вообще не знает моего «имени, и на этот раз, возможно, он и вправду его забыл. Молча шагнув мимо меня, Кремер направился прямо в кабинет, а когда я вошел, он уже говорил:

— …И за каждую проклятую минуту с того самого момента, как вы проснулись, и до настоящего времени. Вы и Гудвин. И вы подпишетесь под документом.

— Пф! — отреагировал Вулф, покачивая неодобрительно головой.

— Оставьте ваши «пф!» при себе! Из всех ваших…

— Молчать!

Ошарашенный, Кремер буквально вытаращил глаза. Он, пожалуй, не менее сотни раз слышал, как Вулф приказывал замолчать своим собеседникам. Я слышал этот короткий приказ наверняка не менее тысячи раз, в том числе и адресованный лично мне. Но никогда еще этот окрик не относился к Кремеру. Инспектор просто не мог поверить своим ушам.

— Я не приглашаю вас присесть, — заявил Вулф, — или снять пальто и шляпу, ибо не собираюсь вам что-либо рассказывать. Нет, неверно. Я должен вам официально заявить следующее: мне ничего не известно относительно смерти Пьера Дакоса, кроме того, что мне сообщил мистер Гудвин, который аналогичные сведения своевременно и в полном объеме передал мистеру Стеббинсу. Другими фактами я не располагаю. Разумеется, я должен был позволить специалистам обследовать пресловутую комнату, и я распорядился впустить их. Они все еще наверху. Если нас заберут в качестве подозреваемых иди важных свидетелей — вы или окружной прокурор, — мы откажемся отвечать на любые вопросы. Освобожденные под залог, мы все равно не станем с вами сотрудничать. Я намерен выяснить, кто убил того человека в моем доме. Сомневаюсь, чтобы вам это удалось. Надеюсь, что вы потерпите фиаско и узнаете имя убийцы из моих уст, когда я сочту целесообразным информировать вас.

Вулф нацелился указательным пальцем прямо в лицо Кремеру. Тоже невиданный прежде жест.

— Звучит невежливо, — продолжал он, — но я не извиняюсь. Я возмущен до крайности и вне себя. Есть ли у вас ордер на арест или нет — не имеет значения. Забирайте нас немедленно и покончим с этим фарсом. У меня впереди много работы.

Вулф вытянул руки, сложив кисти вместе для наручников. Картина — просто загляденье. Я бы с удовольствием проделал то же самое, но это значило бы перегнуть палку.

Если бы Кремер имел при себе наручники, то, судя по выражению его мясистого красного лица, он, не задумываясь, пустил бы их в ход. Хорошо зная Вулфа, что он мог предпринять в данной ситуации? Кремер открыл рот, намереваясь что-то сказать, но затем вновь сжал челюсти. Взглянув поочередно на Вулфа и на меня, Кремер наконец проворчал:

— Вне себя. Чепуха! Вы — и вне себя. Мне известно одно…

— О! Мы не знали, что вы здесь, инспектор! В дверях стояли двое мужчин. Один — высокий и тощий, другой — коренастый, плотного телосложения, однорукий.

Конечно же мне следовало заранее услышать их шаги, однако, по-видимому, мои уши были чересчур заняты тем, что говорил Кремер, и поэтому своевременно не предупредили меня о приближении двух незнакомцев. Когда инспектор обернулся, оба почтительно откозыряли. Но Кремер не ответил на приветствие.

— Вы довольно долго возились, — сказал он.

— Да, сэр. Было много работы. Мы не знали, что вы здесь. Мы…

— Пришел узнать, почему вы так долго копаетесь. Вам удалось… Нет, постойте, доложите мне в машине.

Кремер направился к выходу, и оба специалиста, пропустив его, устремились вслед. Я не двинулся с места. Эти ребята умеют открывать замки и запоры. Когда раздался звук захлопнувшейся входной двери, я выглянул в коридор, убедился, что они не схитрили и не остались внутри, и, вернувшись в кабинет, заметил:

— А Кремеру здорово повезло. Ведь иначе он никак не мог уйти, не арестовав вас. Ему следовало бы похлопотать о продвижении их по службе на одну ступень. Но и нам, безусловно, тоже подфартило, особенно когда вы перестали владеть собой.

— Пф! — проговорил Вулф. — А ну-ка сядь.