Жена помещика Третюхина (СИ) - Громов Альберт - Страница 3

Первая серьезная ссора возникла, словно буря в поле, на пустом месте, в день Пасхи. Очень рано утром  помещик со своей женой отправились в город в православный собор для участия в богослужебном событии. Успели вовремя и отстояли до завершения чтения. В какой-то момент Егор Аристархович заметил, как Наталья Павловна косилась на других горожан, с завистью разглядывала их украшения, одежды, манеры и сделал ей замечание намеком. В ответ жена больно ущипнула его за бок, что у помещика дыхание перехватило. Никогда раньше она ему не делала больно, да еще к тому же в храме. Выйдя на улицу после служения, Егора Аристарховича прорвало на ругань.

- Ты что ж меня позоришь перед людьми, таращишься на мирян, словно изголодавшаяся волчица? Тебе вещей мало или нужда припекла в неподходящий момент? Знаешь, что мне потом будут помещики говорить? Мол, живется нам худо, одеть нечего, кроме обносок, еще чего решат, что мы голодаем, поэтому и скрываемся в имении. Ты это брось, я тебя раскусил, не вздумай статус мой принижать. Будь короной на моей голове, так оно правильнее будет. И щипаться перестань. Понятно я сказал?

- Понятно оно понятно. Я же не смотрела на них в упор, а только косилась, ничего они не подумают. Зря ты на меня злость сводишь. Лучше отведи меня в салон, мне прическу поправить надо, ухода за лицом уже три месяца не было, а потом в ресторан, я танцевать хочу во хмелю. Мне восхищения нужны, не твои скупые подарки, а чужие взгляды, я за счет них силы набираюсь. Заморил ты меня в золотой клетке, а мне жить охота, как все живут, радуются, развлекаются, наслаждаются. А ты кто? Бирюк и меня взаперти держишь, словно стыдишься за мое прошлое, а я ведь не такая.

Последние дерзкие слова, показались Егору Аристарховичу повторным доказательством наглой выходки его жены в храме. Этаким задиристым упреком в адрес его самолюбия, в нежелании подчиняться воле мужа, а напротив, вывести его из себя, ради личной выгоды и принижения его власти над женой. В памяти Егора Аристарховича вылезли, словно черви воспоминания из прошлой жизни: жалкие любовники, просящие пощады, целование ног и рук в качестве принесения извинения, публичные раскаяния и реки багровой крови, а также кровь врагов убитых на войне.

- Измена!? Ты - жена моя, любовь моя, против меня восстала? Не позволю так вести себя! Накажу! – крикнул Егор Аристархович в гневе, схватил на плечо жену и рванул к своей бричке.

Вместо городских гуляний и запланированных светских общений помещик отвез жену обратно в имение и загоревал. Не смог он совладать с собой и умело подобрать нужные слова, чтобы жену свою к благородству приучить. Хоть и достаточно образованная, но простая она по происхождению, беспородная, поэтому и тянет по кварталам носиться в поисках новизны и мнимого счастья. Про таких людей говорят, как волка не корми, он все равно в лес смотрит. Наталья Павловна - обычная мещанка, привыкшая в городе самостоятельно зарабатывать на жизнь. Она испытала в молодые годы куда больше радости от того малого, что посылала ей судьба, чем от скучного, но богатого проживания жизни в имении помещика Третюхина. Впервые, после полугодовалого отсутствия в большом городе Наталья Павловна вновь почувствовала тягу к прошлой жизни, к приключениям, к походам по друзьям, а ее муж этого не понял, не смог почувствовать ее желания, а это значит, он ненавидел ее такую, какая она есть на самом деле. Все случившееся доказывает одно, уступить жене надо, извиниться, смириться, если любишь. Но гордыня не позволяет, да и как теперь объяснить мужу свое поведение она не знала, с тех пор заперлась в своей комнате и замолчала.

- А, Игорек. Чего не спится? – Различив в темноте приблизившийся силуэт своего слуги, спросил Егор Аристархович.

- Да-а, не спится. Смотрю, сидите уже долго, так и до утра недолго. Ночи сейчас кроткие. Смотрите в одну сторону и не шевелитесь. Не надо так наказывать себя, Егор Аристархович. Не ваша вина в сложившихся отношениях. Если оно не клеится, значит не судьба. Чего ж тогда насильно держать, только хуже будет. – Сказал Игорек, точно читая мысли своего хозяина.

Игорек был молодым и проворным работником, но не это отличало его от других слуг, а умение чувствовать человека, понимать его самочувствие и читать внутренние мысли. От этого он делал все с опережением и никогда не ошибался в своих действиях. Игорек говорил, что мистические способности достались ему по наследству от деда-знахаря, к которому раньше вся беднота шла душу и тело лечить.

- Может ты и прав, ясновидец. Пустить жену на вольные хлеба и точка. Эх! Говорить будут эти негодяи, что, мол, я тиран, самодур, обидел такую женщину, или скажут, не по зубам пришлась печёнка. А я что скажу? Что? – Размышлял вслух помещик.

- А ничего говорить и не надо, хозяин. Оправдываться, значит признавать. Вы себя ведите достойно, красочно, будто хорошо вам, улыбайтесь и здоровья желайте. – Ответил за хозяина слуга.

- Достойно?! Не хочешь ли ты принизить мое достоинство, Игорек? – Заупрямился Егор Аристархович. - Помещику не говорят такие вещи. Ты меня не провоцируй. Понял?

- Понял. Простите Егор Аристархович, не хотел ничего плохого сказать. – Извинился Игорек и присел на корточки напротив хозяина. – Может, в дом пойдете?

- Ступай, Игорек. Я скоро сам в дом зайду, а вещи с собой занесу. Ступай-ступай, я скоро. – Егор Аристархович хотел еще подышать вечерним влажным воздухом, чтобы крепче спалось.

Совсем стемнело. Дождь прекратился вечером и больше не возобновлялся. В садах застрекотали кузнечики, в воздухе появились высохшие комары, что-то большое пролетело по воздуху низко над землей, тяжело опираясь на стоячий воздух, и зашумело в листве парка. Егор Аристархович тяжело вздохнул и заснул.

Проснулся помещик Третюхин уже солнечным утром в своей постели, совершенно не помня, что вчера ушел прямиком в сон на улице. Только после завтрака он пришел в себя окончательно и все вспомнил. Оказалось, что его вместе с креслом ночью занесли в дом слуги - Игорек и свинопас Федька. Эту историю они рассказывали с задором, в ролях ради придания забавного намека происшедшего. Хозяин сначала слушал и ухмылялся умелости словоблудов, а потом расхохотался до слез.

- Ну, черти! Рассмешили меня. А что, я так вот и сидел в кресле, как ты Федька показал? – И Егор Аристархович прикинулся на мгновение опять спящим с закинутой назад головой и открытым ртом.

- Только, когда взялись нести, голову мы вашу между подушками придерживали и нижнюю челюсть прикрыли платочком, - продолжали смешить слуги, воспроизводя еще раз комическую сцену переноса помещика к кресле.

Лучше всего показывал сценки только Федька, который умел артистично паясничать, подражать, подмечать особенности поведения, как будто в нем от природы жил театральный актер. Характером Федька отличался от Игорька. Он жил увлеченным своим собственным миром, мало говорил, занят был с утра до вечера, а когда надобно посидеть с животными, то и ночью. Давно, лет так тридцать назад, узнал Егор Аристархович, что есть такой Федька, который корову вылечил от гнойника, ей жить оставалось недолго. Тогда, кроме Федьки, никто не взялся за напрасное дело, а он выходил буренку и раздоил до двух ведер в сутки. Позвал помещик работать Федьку на хозяйском дворе, с тех пор прижился.  Жил Федька в своей избе в прилежащей к поместью деревне со своей женой крестьянкой Дашкой и с двумя детишками. Дети очень походили на Федьку, такие же белобрысые и курносые, но взгляд Дашкин.  Трудился Федька в основном в скотном дворе и на птичнике. Он знал о разведении животных практически все, подтверждая свои умения здоровым хозяйством поместья. В свое время Егор Аристархович обучил Федьку грамоте в церковно-приходской школе, а потом возил его целый год по городам к лучшим скотоводам и птицеводам. Несмотря на зрелый возраст, а Федьке было на два года больше, чем его хозяину, между мужчинами завязалась дружба и понимание. Год от года дела по уходу и разведению домашних животных стали улучшаться. Таким образом, в подсобном хозяйстве Третюхиных появились барашки и овцы, боров со свиньями, две лошади, три десятка кур, десяток уток, индейки, четыре козы, пять коров с молодым бычком, не считая всяких там собаченок и разноцветных кошачьих. Федька помогал со скотом всей деревне, он мог вылечить хворь животине, иногда помогал на пастбища вывести с утра, а к вечеру привести обратно. Никому не отказывал и везде поспевал. Только породистых собак в поместье не было. На охоту Егор Аристархович не ходил, говорил, что настрелялся в живых на войне вдоволь. Как не уговаривал его Федька, но все было тщетно, собак породистых заводить не стал.