Величайший рыцарь - Чедвик Элизабет - Страница 91

– В конце концов он ушел в отставку, чтобы пастись вместе с табуном фламандских кобыл, принадлежащих графу Фландрии. – Вильгельм сел рядом с Изабель. – В турнирах теперь участвует несколько молодых жеребцов, которые считаются его сыновьями. У моего брата Иоанна есть пара племенных кобыл, которые зачаты от него.

– Вы мало говорили про своего брата, – тихо произнесла Изабель.

Вильгельм легко пожал плечами, потом исследовал содержимое корзины, достал жареную, птицу, завернутую в кусок ткани, буханку хлеба и пирожки с изюмом.

– Я мало говорил про него, потому что говорить практически нечего. Мы одной крови, и мы будем защищать друг друга, но мы не близки. Ты довольно скоро с ним познакомишься, потому что он приедет ко двору, когда появится король Ричард. Он официально занимает пост королевского маршала и уже два года является сенешалем принца Иоанна. И он захочет увидеть своего сына.

Вильгельм бросил взгляд через плечо на оруженосцев, которые сели рядом с лошадьми и перекусывали.

Изабель тоже взглянула в ту сторону.

– Не сомневаюсь, что и мать тоже хочет его увидеть.

– Да, – кивнул Вильгельм. Он колебался. – Этот мальчик не наследник, он незаконнорожденный сын. Еще есть дочь. Алаис долго была любовницей моего брата. – Охотничьим ножом он аккуратно разделил курицу на куски, потом вытер лезвие о ткань, а руки о траву. – Алаис – не шлюха, – многозначительно добавил он. – И я очень люблю ее.

Изабель услышала в его голосе прозвучало предупреждение.

– Ирландцы и валлийцы гораздо более гибко относятся к этим вопросам. Я не стану поносить или судить женщину, с которой никогда не встречалась, – заверила она его и взяла кусок курицы. Тут же подбежала, Дамаск, чтобы получить свою долю. Изабель колебалась, спрашивать ли дальше. – Госпожа Фицрейнер сказала, что у вас долго была любовница… но ваши пути разошлись.

Мгновение Изабель казалось, что она переступила черту дозволенного и этим он не станет делиться, но затем Вильгельм отложил курицу в сторону, сложил руки на коленях и вздохнул.

– Ее звали Клара, и одни раз она спасла мне жизнь. Мы вместе ездили с турнира на турнир, когда я был молодым рыцарем, но она устала от того, что мне приходилось проводить много времени при дворе. Я не мог уделять ей достаточно времени. И мы расстались.

– У вас не было детей?

– Она бесплодна – что одновременно оказалось благословением и вызывало сожаления.

Изабель прикусила губу.

– Независимо от моей ирландской и валлийской крови, я не думаю, что у меня достаточно щедрости, чтобы делить вас с любовницей.

– Изабель…

– Я рожу вам детей, – заявила она с неожиданной страстью. – Сильных сыновей и дочерей, в жилах которых будет течь кровь королей Ирландии и графа Пемброука. Наследников для Стригила, Ленстера и Лонгевиля. Я поеду туда, куда отправитесь вы, даже в гущу сражения… Я…

Она почувствовала себя глупо, не понимая, что на нее нашло и какую бурю чувств она вызвала. Изабель издала слабый непонятный звук и отвернулась.

Вильгельм схватил ее за руку и повернул так, чтобы она смотрела на него.

– Да, – сказал он. – Ты родишь мне сыновей и дочерей, и ты будешь сопровождать меня даже в гущу битвы. Если ты к тому времени забеременеешь, тем лучше. А если я когда-нибудь услышу от тебя жалобы, то напомню тебе этот день и то, что ты говорила.

Он притянул ее к себе и поцеловал, а Изабель, которую никогда не целовал ни один мужчина, почувствовала восхищение. Ей раньше только вежливо целовали руку. Вначале его губы сильно надавили, заставив ее губы раздвинуться, но, когда она приготовилась в панике сопротивляться, все изменилось. Поцелуй стал приятным, а сила обернулась нежностью, а кости, казалось, расплавились и превратились в жидкость и огонь. Изабель прижалась к мужу и ответила на его поцелуй… Когда они в конце концов оторвались друг от друга, потому что им не хватило воздуха, то уставились друг на друга, тяжело дыша.

– Тебе не придется мне ничего напоминать, – хватая ртом воздух, выпалила она. – Я буду повторять каждый твой шаг и буду достойной тебя.

Эти слова прозвучали почти как вызов. Она не понимала охватившей ее дикой страсти, только то, что это каким-то образом связано с непонятными ощущениями внизу живота. Они немного напоминали боли при месячных. Изабель видела, что муж дышит точно так же, как она, видела его взгляд, и это еще усиливало ощущение.

– Ты еще пока не знаешь, куда придется идти, – произнес Вильгельм хриплым голосом.

Она вздернула подбородок.

– И ты не знаешь…

Он крепче обнял ее и притянул поближе.

– Не спорь или проиграешь, – его слова были произнесены шепотом, и от его дыхания к мочке ее уха шел жар. Изабель вздрогнула. – Я точно знаю…

Послышался треск костей. Вильгельм отвлекся и не закончил предложение. Изабель словно очнулась ото сна – или от одурманившего ее желания. Дамаск устала ждать свою долю и сама взяла кусок жареной курицы. Собака держала дичь передними лапами и яростно жевала мясо, вгрызаясь до костей. За ней два оруженосца притворялись, будто заняты собственным обедом, но уши Жана по цвету напоминали свеклу, а Джек изучал грибовидный нарост на ветке дерева так, словно это было самым удивительным зрелищем в его жизни.

Вильгельм откашлялся и опустил руку. Изабель сильно покраснела и поправила платье. Она рискнула взглянуть на мужа из-под опущенных ресниц и увидела, что ему весело.

– Ты права, – сказал он. – Я не знаю, куда иду, знаю только, куда хочу идти. Наверное, мы могли бы привязать собаку и отдать ей остатки обеда, отправить оруженосцев на прогулку, но в нашей комнате есть отличная кровать с пуховой периной… И если ты…

Изабель опустила глаза.

– У меня закончилось кровотечение, – тихо произнесла она.

Вильгельм кивнул и спас остатки курицы.

– Поешь, – сказал он, вручая ей новый кусочек и забирая один себе. В глазах у него плясали озорные искорки. – Нам потребуются силы.

Назад Изабель ехала в каком-то тумане; желание, беспокойство и необходимость о многом подумать смешались в одно. Его брат, его любовница. То, что он сказал и что не сказал, ее собственные слова, вылетевшие из какой-то подавляемой части души, о существовании которой Изабель даже не знала… Теперь все начиналось сначала. Она гадала, что муж сделает по возвращении в дом. Возьмет ее за руку и проведет мимо всех слуг и вассалов в спальню? Или, возможно, ей следует взять его за руку? У нее горело лицо, но от последней мысли оно еще больше раскраснелось. Вильгельм мало говорил по пути назад, но от взглядов, которые он на нее бросал, Изабель пробирала дрожь до костей.

Однако, когда они вернулись, намерения пришлось отложить. Нескольких мулов вели к конюшне.

– Гости, господин, – сообщил Рис, подходя к ним, чтобы забрать лошадей. – Монахи из Браденстоука. И посыльный от королевы.

Вильгельм тихо застонал.

– Так, уже начинается, – сказал он. – Попомни мои слова: к концу нашего пребывания здесь народу будет не меньше, чем в замке. И дел тоже.

Он снял Изабель с лошади, и она скользнула вдоль его тела. Мгновение они стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга. Потом Вильгельм покачал головой.

– Я сам виноват. Надо было привязать собаку и отправить оруженосцев прогуляться. – Он бросил взгляд в сторону конюшен. – Даже ни одного пустого стойла не осталось.

Изабель покраснела и быстро взглянула на Риса. Конюх смотрел вдаль и слегка поджал нижнюю губу, словно собирался свистнуть.

– Мне лучше пойти переодеться, если у нас гости, – заявила Изабель и отошла от мужа и его чар.

Вильгельм смотрел, как она идет через двор, восхищаясь плавными и быстрыми движениями молодого гибкого тела. Он хотел ее с того момента, как они остановились у ручья, и теперь ему было трудно сосредоточиться на каких-то делах. Все его мысли в эту минуту были направлены вниз от его пояса. Сначала было легко ждать. Пожалуй, отсрочка оказалась даже кстати, потому что он получил время для восстановления энергии, как физической, так и душевной. Ему нужно было отдохнуть, отоспаться и выздороветь. Он не ожидал от нее такой силы страсти и глубины чувств, прямоты и ревности. С другой стороны, ее отец едва ли отличался робостью и застенчивостью, а ирландцы всегда славились буйным и беспокойным характером. Но, кроме того, Вильгельм подозревал, что Изабель рассудочна, как и он сам, и вынослива. Она не станет уклоняться от того, что надо сделать. В то же время в ней была нежность, внутренняя уязвимость, которая находила отклик где-то в глубине его души. А его душу никто не затрагивал с тех пор, как ушла Клара.