Последний свидетель - Стаут Рекс - Страница 8

— Она занимается филантропией, — сообщил я Вулфу. — Жертвует монету на процветание коневодства.

— То есть?

— Играет на скачках.

— Много проигрывает?

— Проигрывает, это точно, но вот сколько — зависит от того, на что она ставит. Возможно, небольшие суммы, поскольку выписывает сразу два журнала.

Вулф хмыкнул.

— Выдвини полностью ящик. Пусть она это увидит, когда войдет. Меня интересует, до каких пределов они будут мириться с нашей наглостью.

Я повиновался. В шести ящиках большого комода были сплошь предметы женского туалета, я не стал в них копаться. Конечно, не исключено, что при тщательном осмотре под кучей нейлона можно было бы обнаружить нечто для нас полезное, но для этого у меня не было времени. Я плотно задвинул все ящики, чтобы показать ей, что думаю об аккуратности. Ящики туалетного столика тоже были неинтересными. Во втором ящике меньшего комода, среди прочей дребедени, была пачка фотографий, по большей части любительских. Я на всякий случай быстро просмотрел их, не ожидая найти что-либо стоящее, но один из снимков привлек мое внимание. На нем была запечатлена Белла Веларди с какой-то подружкой, между которыми стоял мужчина; все трое в купальных нарядах, фоном им служил океан.

Я подошел и притянул снимок Вулфу.

— На снимке мужчина, — обратил я его внимание, — кажется, я где-то его видел. Я тоже читал газеты с фотографиями, но это было два месяца назад, так что я могу ошибиться.

Вулф повертел снимок в руках, чтобы на него упал свет из окна, и кивнул головой:

— Гай Унгер, точно. — И сунул карточку в карман. — Посмотри, нет ли еще его снимков.

— Хорошо…

Я снова занялся фотографиями.

— Учтите, у вас может с ней ничего не выгореть. Прошло уже минуты четыре, как ушла Эллис Харт, так что либо Белла Веларди получает от нее подробнейшие инструкции, либо они позвонили в полицию, прося помощи, и в этом случае…

Тут до нас донесся стук высоких каблучков по незастланному ковром паркету в холле. Я задвинул плотно второй ящик комода и полностью выдвинул третий, так что когда каблучки застучали уже в комнате, я был занят обследованием его содержимого. Торопливо задвинув ящик, я повернулся к Белле Веларди, готовый услышать возмущенные вопли, но они не раздались. А ведь если судить по ее живым черным глазкам и подвижной физиономии, скандал мог бы быть неминуем, она наверняка обладала вспыльчивым характером. Очевидно ее голова была занята чем-то другим. Во всяком случае она предпочла притвориться, будто не заметила моих манипуляций с ящиком. Это было неблагоразумно по меньшей мере. В сочетании с другими мелочами, ее покладистость создавала впечатление, что эти телефонные барышни чувствовали себя весьма неуверенно.

Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском:

— Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить?

Она подошла к своей незастланной постели, присела на краешек, сплела пальцы и принялась их то сжимать, то разжимать. Вулф посмотрел на нее из полуопущенных век.

— Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос?

— Знаю, конечно.

— У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется?

— То есть, я… — Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. — Я, я не знаю.

— Зато я знаю. Если повезет, пять часов. Не повезет, пять дней. Так что было бы проще, если бы вы мне это сами сказали. Сколько вы потеряли?

Она снова заморгала:

— Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла?

— Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций, пришел к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер… А раз так, есть все основания предположить, что вы ведете учет своих выигрышей и проигрышей.

Он повернулся ко мне.

— Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи.

— Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, — продолжил свой допрос Вулф, — если желаете. Тут и речи быть не может о мелком воровстве.

Я подошел к маленькому комоду. Вулф, несомненно, спешил использовать сложившееся для него удачно положение вещей. Если она проглотит и это, не попытаясь вызвать полицию, значит, если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же как-то запротестовала. Когда я повернул ручку в ящике, чтобы выдвинуть его наружу, Веларди торопливо заговорила:

— Послушайте, мистер Вулф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. — Она наклонилась к нему, громко хрустя пальцами. — Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня все-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые — ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти две сотни.

Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно каждому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вулф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами ее застенчивых друзей. Кивнув головой, он спросил.

— Ваше жалованье?

— Всего лишь шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.

— Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в передней комнате В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты?

Она задумалась.

— Жалюзи подняты?

— Да.

— 15 июля было очень жарко. Были ли окна открыты?

— Не знаю. Меня там не было.

— Где вы были?

— Уезжала в Джерси на машине вместе с моей приятельницей, Эллис Харт. Чтобы немного прохладиться. Мы вернулись назад после полуночи.

Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина может быть и солгала бы, но, конечно, не две.