Погоня за матерью - Стаут Рекс - Страница 22

– К детской коляске на Вашингтонской площади были прикреплены фотоаппараты.

Это ее расстроило. Ее рот приоткрылся и оставался таким некоторое время. Она снова взглянула на фото, разорвала его пополам, потом еще раз и положила обрывки рядом с собой.

– У нас есть еще, – сказал Вульф. – Если хотите, можем подарить на память. Камера сняла около сотни людей, но ваше фото вызвало особый интерес.

– Боже… – вырвалось у нее, – так вот почему Люси это сделала. Вы ее заставили.

– Вы знаете Лео Бингхэма?

– Вам это известно. Вы ведь шпионили за мной.

– А Юлиана Хафта?

– Да.

– И, конечно же, Виллиса Крага, так как вы были женаты. Кто-нибудь из этих троих является отцом ребенка?

– Нет.

– Ричард Вэлдон был его отцом?

Молчание.

– Вы ответите мне, мадам?

– Нет.

– Вы не станете отвечать или он не отец ребенка?

– Я не буду отвечать.

– Советую вам обратное. Известно, что вы раньше были близки. Легко установить: возобновили ли вы связь весной прошлого года.

Молчание.

– Когда пятого февраля вы прибыли в Нью-Йорк с ребенком, что вы с ним сделали?

Ответа нет.

– Через некоторое время вы оставили его в доме Люси Вэлдон на Одиннадцатой улице? Где вы были в пятницу вечером восьмого июля?

Она встала и направилась к дверям. Должен признать, она шла прямо и плавно. Мне пришлось поспешить, чтобы успеть открыть ей входную дверь. Я вернулся.

– Бррр, – произнес Вульф.

– Последний вопрос, – предложил я.

– О чем?

– Вряд ли она не знает об Эллен Тензер. Если уж мы начали с ней работать, следовало бы иметь поблизости Сола.

– Она простовата.

– Сомнительно.

– Тогда мог ли даже Сол проследить за ней?

– Возможно, и нет. Зачем вы спросили ее о восьмом июля?

– Она явилась выяснить, как много мы знаем. Нужно было дать ей понять, что наш интерес не ограничивается ребенком и ее беременностью, что мы интересуемся, пусть косвенно, смертью Эллен Тензер.

– О'кей. Что дальше?

– Понятия не имею, – он мрачно посмотрел на меня. – Я буду думать. Возможно, захочу увидеть Бингхэма, Хафта и Крага и спросить, почему они не опознали женщину на фотографии. Впрочем, это может быть пока неуместно. Ладно. Я подумаю. Не начнет ли она вести переговоры с миссис Вэлдон? Что, если она уже сейчас к ней направляется?

– Не думаю. Ставлю столько, сколько захотите.

– Миссис Вэлдон не в опасности? А ребенок?

Я несколько секунд думал и покачал головой:

– Я так не считаю.

– А я бы этого не утверждал. Вели ей возвращаться на побережье. Проводи ее. Возвращайся сегодня вечером. Если ты здесь останешься, то изведешь меня и мы будем пререкаться по пустякам. Завтра мы начнем что-то делать. Пока я не знаю, что.

Я возразил:

– Миссис Вэлдон поедет в своей машине. У меня, после того, как я ей все расскажу, останется еще день и целый вечер на то, чтобы узнать, что делала Кэрол Мардус двадцатого мая.

– Нет! – он хлопнул ладонью по столу. – Так поступил бы только осел. Должно быть, ты считаешь, что я ничего не соображаю, что я выжил из ума?

Я встал.

– Я мог бы кое-что на это ответить, но лучше не задавайте подобных вопросов, если не хотите получить соответствующий ответ. Попросите Фрица оставить мне порцию омара к вечеру, когда я вернусь домой, так как еда на побережье способствует образованию прыщей.

Я вышел из кабинета, поднялся наверх и сменил рубашку.

Вот таким образом оказалось, что спустя пять часов я лежал, растянувшись, на песке на берегу Атлантического океана. Протянув руку, я коснулся бы пальцев Люси, реакция которой на мой рассказ была совершенно обычной для любой женщины. Она хотела знать каждое слово, произнесенное Кэрол Мардус, как она выглядела и, как была одета. Естественно, она хотела также знать, что мы собираемся предпринять. Я ответил, что если бы знал, то был бы не здесь с ней, а где-нибудь в другом месте и занимался бы работой.

– Трудность в том, – сказал я, – что мистер Вульф – гений. Гений не станет затруднять себя такой простой работой, как слежка. Он подготовит фокус.

Вернувшись в старинное каменное здание немногим позже полуночи, я ожидал найти на моем письменном столе записку с просьбой подняться в восемь пятнадцать в комнату Вульфа. Но записки не было. Должно быть, его воображение и разум ничего не произвели на свет.

А вот на кухне меня ждали. На столе рядом с блюдцем с натертым сыром пармезан стояла тарелка с омаром по-кардинальски. Я выпил молоко и, готовя кофе, подумал, что утром, когда Фриц вернется с подносом из спальни Вульфа, я получу приказ подняться за инструкциями. Сейчас, когда мы спугнули мать, охота должна начаться с еще большим азартом.

Однако, утром ничего не произошло. Когда я пил вторую чашку кофе, благополучно разделавшись с яйцами пашот и жареными лепешками, зазвонил телефон.

Звонил Сол. Он спросил, слушал ли я новости в восемь тридцать, на что я ответил «нет». Я, мол, размышлял.

– В таком случае у меня для тебя плохие новости. Примерно три часа назад фараон нашел труп в проходе между домами на Перри-стрит. Тело было опознано. Это Кэрол Мардус. Ее задушили.

Я пытался произнести какие-то слова, но не смог. У меня как будто что-то застряло в горле. Я прокашлялся.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Это все.

– Большое спасибо. Я не должен просить тебя держать язык за зубами.

– Конечно.

– Будь где-нибудь поблизости. – Я повесил трубку и взглянул на часы: восемь пятьдесят три. Я прошел через холл, поднялся по лестнице и, увидев, что дверь оставлена открытой, вошел в комнату. Вульф уже покончил с завтраком и стоял, собираясь выйти. В руке у него была куртка.

– Ну? – требовательно сказал он. Я передал ему слово в слово сообщение, переданное Солом по телефону.

– Быть не может! – прорычал он.

– Может.

Вот тогда-то Вульф и швырнул в меня курткой. Она пролетела совсем близко, но я был настолько ошеломлен, что не поймал ее. Я просто глазам своим не поверил, что он способен на такой поступок. Пока я с обалделым видом стоял и глядел на него, Вульф начал действовать. Он подошел к домашнему телефону, поднял трубку и голосом, полным негодования, сказал:

– Доброе утро, Теодор. Сегодня меня не будет. – Он положил трубку и принялся шагать взад и вперед по комнате. Такое поведение было ему не свойственно. Проделав около полудюжины разворотов, он взял куртку, надел ее и направился к двери:

– Куда это вы направляетесь? – спросил я.

– В оранжерею, – ответил он на ходу. Вскоре послышался шум лифта. Вульф был явно не в себе.

15

В одиннадцать часов Вульф, следуя своему расписанию, спустился вниз и нашел записку, в которой сообщалось:

«8:22. Я позвонил миссис Вэлдон и сказал, что приеду. Сейчас я отправляюсь на побережье. Если она услышит новости по радио, это может поразить ее так же, как и вас, и она может сделать что-нибудь неблагоразумное. Я полагаю, мы будем продолжать. Я так ей и скажу. Вернусь к ленчу. Номер телефона коттеджа на карточке. А.Г.»

В тот момент, когда он читал записку, мы с Люси находились в «Героне» – остановились под деревом недалеко от дороги. В дополнение к служанке, кухарке и няне в коттедже было еще двое гостей, приехавших на уикэнд. Обстановка не для конфиденциальной беседы, и я посадил Люси в машину и увез. Сейчас мое внимание полностью принадлежало Люси. Она в нем нуждалась.

– Да, – сказал я, – это тяжело. Чертовски.

– Ты знаешь подробности. Арчи?

– Нет. Только то, что мне сказал Сол и что я услышал по радио по пути сюда. Миллион к одному, что она была убита из-за нашего расследования. Ты можешь отказаться от него, из-за риска. Но если ты не откажешься, и такое решение приемлемо.

– Я не откажусь.

– Ты решила?

– Я хочу, чтобы Вульф его нашел. Убеди его. Этот человек – убийца. Он убил обеих, ведь так?