Волшебное наследство - Джонс Диана Уинн - Страница 32

Этажом ниже у Милли была собственная маленькая гостиная. Милли с Ирэн сидели там и о чем-то тихонько болтали за чашкой какао перед сном. На коленях у Милли, занимая почти все место, сидела ее толстая серая кошка Мопса, а в кресло Ирэн по бокам втиснулись еще два замковых кота, Капкан и Поттс. Когда Мур распахнул дверь и ворвался в гостиную, все три кота вскочили и метнулись куда повыше и побезопаснее.

– Мур! – воскликнула Милли. – Что стряслось?!

– Оно не трескается! Ему не выбраться! – выдохнул Мур.

Он уже едва не плакал.

Милли не стала тратить время на расспросы.

– Давай его мне, вот сюда, на пол. Осторожно, – велела она и тут же опустилась на колени на пушистый коврик у камина.

Мур, дрожа, всхлипывая, отдуваясь, протянул ей яйцо. Милли бережно положила его на коврик и бережно развернула шарф.

– Вижу, – проговорила она и провела пальцем вдоль тоненькой, почти что невидимой трещинки. – Бедняжечка. – Она обхватила яйцо ладонями, насколько могла.

– Все хорошо, – проворковала она. – Мы тебе поможем.

Мур ощутил, как в яйцо хлынуло спокойствие, а следом – надежда и сила. Он и забыл, что Милли была самая сильная кудесница во всей стране, не считая его самого и Крестоманси. Когда-то ее называли богиней.

Ирэн тоже опустилась на колени на каминный коврик.

– Ужас какая толстая скорлупа, – сказала она.

– Думаю, дело не в этом, то есть не совсем, – пробормотала Милли.

Ее руки скользнули по скорлупе, остановились по обе стороны от трещины и начали нежно-нежно растягивать ее. Мопса протиснулась под локтем у Милли и стала глядеть на яйцо, будто тоже хотела помочь. Муру пришло в голову, что, может, она и вправду помогает. Все кошки в замке вели свой род от кошек из храма Ашет и обладали волшебными способностями не хуже людей. Капкан и Поттс тоже, не мигая, смотрели на яйцо с каминной полки.

– А! – сказала Милли.

– Что? – вытянул шею Мур.

– Там изнутри по всей скорлупе заклятие стасиса, – пояснила Милли. – Тот, кто его накладывал, наверное, хотел защитить яйцо, но сейчас это все сильно осложняет. Поглядим. Мур и Ирэн, подержите-ка скорлупу, как я, а я попробую снять заклятие. Старайтесь расширять трещину, но очень аккуратно, чтобы дальше не пошла.

Мур и Ирэн склонились над яйцом, едва не столкнувшись лбами, и стали растягивать трещину – Ирэн явно робела, – а Милли ковырялась пальцами в крошечной свободной полоске между их рук. Потом Милли досадливо ойкнула и отрастила ногти на большом и указательном пальце на дюйм. Полезла длинными ногтями в трещину и сумела наконец подцепить и вытянуть из яйца что-то белое.

– Ого! – воскликнули все трое.

А Милли все тянула и тянула, медленно, равномерно и нежно, и наружу все лезла и лезла какая-то белая пленка – и наконец тихонько зашуршала и вышла целиком. И тут же растворилась в воздухе.

– Ну вот! – огорчилась Милли. – А я хотела разобраться, чьи это чары! Ну и ладно. – Она нагнулась к яйцу: – Ну, лапочка, принимайся за работу.

Существо внутри старалось как могло. Оно отчаянно стучало и молотило – но теперь у него получалось слабенько-слабенько, Муру было даже больно слушать.

– Совсем ослабел, – шепнула Ирэн. – А почему нельзя просто взять и разбить скорлупу?

Милли помотала головой, отчего ее волосы перепутались с волосами Мура и Ирэн.

– Нет. Лучше подкормим его. Положите-ка руки на мои.

Ногти у нее снова стали обычной длины, и она взялась за яйцо. Мур положил ладони на ее руки, Ирэн недоверчиво последовала его примеру. Муру было понятно, что Ирэн представления не имеет, как делиться с кем-то силой, поэтому постарался за нее и стал заталкивать силы Ирэн в яйцо вместе со своими и Миллиными.

Тогда существо в яйце принялось молотить скорлупу гораздо целеустремленнее. Тук, тук, тук-тук-тук, туктуктук, БАМ! ХРЯСЬ! И из лиловой скорлупы показалось что-то вроде клюва – по крайней мере, он был тупой и желтоватый. После этого клюв замер и, кажется, охнул. Он был такой нежный и мягонький на вид, что у Мура от жалости защипало в носу и во рту. «Ничего себе – пробить вот этим толстенную скорлупу!» – подумал он. Миг – и следом за клювом показалась малюсенькая узенькая лапка с длинными розовыми коготками. Потом пробилась и вторая лапка, такая же крошечная и слабенькая.

Коты прямо напружинились. Мопса ткнулась носом чуть ли не в самую трещину, которая на глазах темнела и расширялась.

– Это что, дракон? – спросила Ирэн.

– Нет… не уверена, – проговорила Милли.

При этих ее словах слабенькие лапки нашарили края трещины, поскреблись немного и нажали. Яйцо раскололось на две окаймленные белым половины, и существо выкатилось на свободу. Мур и не ожидал, что оно окажется такое большое, по меньшей мере вдвое крупнее Мопсы, а еще – отчаянно тоненькое, и тощенькое, и влажное, и все покрытое белесым свалявшимся пушком. Оно открыло два круглых желтых глаза над клювом и умоляюще взглянуло на Мура.

– Хнык, хнык, хнык! – запищало оно.

Мур понял, чего оно, кажется, хочет, и взял его на руки. Существо с усталым вздохом прижалось к нему, обхватив передними лапками его правую руку и ткнувшись в нее клювом, а задние когти довольно-таки чувствительно вцепились в левый рукав его пижамы. Хвостик у существа был словно струнка и свисал Муру на колено.

– Хнык, – сказало существо.

Для такого размера оно было на удивление легкое. Мур уже хотел спросить у Милли, что же это за диковинная зверюшка такая, но тут дверь гостиной Милли открылась, и вбежал встревоженный Крестоманси, а следом Джейсон.

– Возникли непреодолимые сложности? – спросил Крестоманси.

– Не совсем, – ответила Милли и показала на существо в объятиях Мура.

Крестоманси посмотрел на две половинки скорлупы, лежавшие на коврике у камина, и на существо у Мура на руках.

– Ну и дела, – сказал он и шагнул поближе поглядеть. – Это же самый настоящий грифон. Вот и крылья. Посмотрите.

По мнению Мура, на крылья это совсем не было похоже. Без перьев, покрытые тем же белесым пушком, что и остальное тельце, – однако Крестоманси, конечно, было лучше знать.

– А что грифоны едят? – спросил Мур.

– Чтоб мне провалиться, если знаю, – проговорил Крестоманси и поглядел на Джейсона, а тот сказал:

– И я не знаю.

Новорожденный грифончик как будто бы понял их и тут же обнаружил, что проголодался. Клюв у него распахнулся, будто у птенца, и оказалось, что внутри он ярко-розовый с оранжевым.

– Хнык! – сказал грифончик. – Хнык, хнык, хнык, хнык! Хнык. ХНЫК, ХНЫК, ХНЫК!!!

Он так отчаянно дергался в руках у Мура, что тот был вынужден положить его обратно на коврик у камина, и там грифончик и лежал, раскинув лапки, и отчаянно хныкал. Мопса бросилась к нему и принялась вылизывать. Это грифончику явно понравилось. Он весь подался к Мопсе, но не перестал пронзительно, горестно вопить: «Хнык, хнык, хнык!»

Милли встала и что-то наскоро наколдовала. Когда она снова опустилась на колени, в руках у нее был кувшин теплого молока и большая пипетка.

– На вот, – сказала Милли. – Опыт мне подсказывает, что дети обычно любят молоко.

Она наполнила пипетку молоком и осторожно брызнула в уголок раззявленного клюва.

Грифончик поперхнулся, почти все молоко выплеснулось на коврик. Мур засомневался, что грифончик любит молоко. Но когда он это сказал, Милли возразила:

– Ему надо что-то съесть, иначе он погибнет! Давай попробуем заставить его выпить хоть немного молока – оно ему точно не повредит, – а утром первым делом отвезем его к ветеринару мистеру Вастиону и послушаем, что он посоветует.

– Хнык, хнык, хнык! – затянул грифончик и опять поперхнулся, когда Милли вылила в него еще молока.

Последовало три часа каторжного труда: все пятеро по очереди пытались накормить грифончика и преуспели лишь отчасти. Лучше всего получалось у Ирэн. Как сказал Джейсон, Ирэн знала подход к животным. На втором месте оказался Мур, но он считал, что это только потому, что, когда подошла его очередь, грифончик уже сообразил, как пьют из пипетки. Муру удалось выпоить ему почти весь кувшин, но, похоже, толку от этого было мало. Едва у грифончика стал довольный вид и Мур его положил, как малыш поднял клюв и снова завел свое: «Хнык, хнык, хнык!» Это тянулось еще час. В конце концов Мур так вымотался, что не засыпал на месте только из-за отчаянной жалости к грифончику. Малютке нужна была мама.