Отзвуки убийства - Стаут Рекс - Страница 17

— Что значит это ваше «а вы»?

— Когда подъехала полицейская машина, вы приказали мне имитировать рвоту.

— Да-а-а, — протянул Хикс. — Это верно. Терпеть не могу выдавать кого бы то ни было полицейским.

И не забывайте, у меня совершенно не было времени обдумать свое поведение. Я действовал инстинктивно. Это нехорошо с точки зрения здравого смысла или с моральной стороны, а может быть, и в обоих случаях. Я даже не уверен в невиновности Купера.

Пожалуй, преступник именно он.

— Джордж — не убийца.

— А вот вы, похоже, в этом уверены.

— Уверена. — Хитер дотронулась до руки Хикса. — Я знаю его много лет. Знаю, что он не способен убить человека, даже постороннего, что уж говорить о Марте. Но соверши он это по какой-либо причине, ни за что не стал бы отрицать своей вины.

Убеждена. Не в его правилах юлить. Он бы признался. А он поклялся мне, что не убивал Марту. Уверена, так оно и есть.

Хикс открыл дверцу со своей стороны.

— Хочу узнать, что сам он думает по этому поводу.

Хитер придержала его за руку:

— У него нож…

Хикс высвободил руку, вылез из машины и открыл багажник. Сгустившаяся внутри тьма зашевелилась, наружу высунулась нога, следом за ней показалась другая. Из багажника появилась голова, а затем и туловище. Человек вылез из багажника, попытался распрямиться и неожиданно рухнул наземь, издав каркающий звук.

— Господи! О, святой Боже!

По тону это больше походило на молитву, а не на богохульство.

— Нож, — судорожно выдохнула Хитер. — Он…

— Не мешайте мне, — раздраженно оборвал ее Хикс.

Он зажег спичку, осмотрел лицо, шею и грудь мужчины. Потом зажег другую спичку и сунул голову в багажник. Наконец, попятившись, он выпрямился, сжимая что-то в руке. Третья спичка осветила длинное лезвие ножа. Хикс взял нож большим и указательным пальцами за кончик лезвия и запустил его в придорожные кусты.

Мужчина силился подняться на ноги.

— Не пытайтесь сразу подняться, — посоветовал Хикс. — Подвигайте ногами.

— Они отказываются повиноваться, — прохрипел мужчина.

— Понятно, они же онемели. — Хикс обернулся к Хитер: — Держите заднюю дверцу машины открытой.

Девушка стояла, прислонясь к крылу автомобиля.

— Но что вы собираетесь…

— Вы кем себя возомнили? Уж не генеральным ли управляющим? Откройте сейчас же дверцу!

Не говоря больше ни слова, она открыла дверцу с левой стороны. Хикс нагнулся, просунул одну руку под мышки Купера, а другую под его колени, поднатужился, приподнял его и без особых усилий подтащил к боковой дверце машины. Став на подножку, втащил его в салон, захлопнул дверцу, сел на водительское сиденье и обратился к Хитер, которая в это время усаживалась на место рядом с водительским.

— Я хочу поговорить с Купером. Только поэтому с ним и вожусь. Завтра утром пусть что-нибудь поест и, если совсем не утратил здравого смысла, отправляется к окружному прокурору в Уайт-Плейнс.

Кому принадлежит эта машина?

— У него, по-моему, совсем крыша поехала, — сказала Хитер. — Он даже не понимает, кто мы такие.

— Потом я ему объясню. Так кому принадлежит этот автомобиль?

— Компании. «Р.И. Данди и компании».

— Отлично. Я тоже теперь работаю на компанию.

Высажу вас в Бедфорд-Хиллс, там вы возьмете такси, чтобы добраться до дома. Поясните, что мы опоздали на поезд, попытались успеть на другой в Бедфорд-Хиллс, но тоже неудачно, поэтому я поехал в Нью-Йорк на этой машине. Есть у вас деньги?

— Есть немного, но дома.

Хикс обернулся и увидел, что Купер по-прежнему лежит там, куда он его поместил.

— Так и оставайтесь на полу, — приказал он, завел мотор, развернул машину и выехал на Двадцать второе шоссе.

Дальше все шло как по маслу. Хитер больше не пыталась вмешиваться в ход событий. Они перебросились всего парой слов, когда Хикс давал ей свой адрес в Нью-Йорке — телефона в его квартире не было. В одном из гаражей Бедфорд-Хиллс Хикс договорился, чтобы девушку отвезли домой на машине, уплатив два доллара за шесть миль, а сам поехал дальше. Пассажир возле заднего сиденья помалкивал и не двигался. Машина оказалась в хорошем состоянии, движение в южном направлении было не слишком оживленное, и поездка доставляла ему удовольствие.

Его часы показывали пять минут двенадцатого, когда он остановился у дома на Восточной Двадцать девятой улице. Окна итальянского ресторана на первом этаже едва светились. Хикс вышел из машины, открыл заднюю дверцу, взглянул на пассажира и грубовато спросил:

— Идти сможете?

Не пошевелившись, Купер ответил:

— У меня нет желания идти.

— Хорошенькое дело. — Хикс коснулся его плеча. — Послушайте, приятель, до моей кровати надо подняться на второй этаж. Либо вы сами поднимаетесь туда, либо вас отнесут на носилках в госпиталь Бельвью. Это всего в трех кварталах отсюда.

Купер с усилием сел.

— Не хочу в Бельвью.

— Тогда ножками, пупсик. Вылезаем отсюда.

— Не хочу я ложиться ни в какую кровать.

— Никто вас и не заставляет. Можете сидеть в кресле. Пошли.

Купер что-то пробормотал, но попробовал сдвинуться с места. Хикс подхватил его и помог выбраться из машины. Купер уже мог стоять на ногах, и Хикс лишь поддерживал его под руку, когда они прошли по тротуару к парадному и стали подниматься на второй этаж.

Комната средних размеров, в которую Хикс ввел Купера, выглядела аккуратной, чистенькой и полупустой. Кровать, комод, стол и два стула — и нигде ни безделушки. Лишь стены оживлял портрет Авраама Линкольна, анатомический рисунок человеческого тела, вырезка из журнала с изображением летящего самолета — все без рамок, а также большой обрамленный холст, в ярких красно-желтых тонах. Когда однажды Хикса спросили, как к нему попала картина Ван-Гога, он ответил, что это подарок одного человека в знак благодарности за оказанную ему услугу.

Хикс закрыл дверь. Купер осмотрелся, сфокусировал взгляд на кровати, пошатываясь, подошел и рухнул на нее, прежде чем Хикс успел к нему подскочить. Хикс остановился и свирепо уставился на него.

Нагнулся, чтобы получше рассмотреть, потом опять выпрямился.

— Отвратительный бродяга! — произнес он с омерзением. — Уже отключился. На единственной кровати, которой я располагаю. Мне остается одно из двух — либо раздеть его, либо вышвырнуть в окно.

Видимо, он решил остановиться на первом варианте, так как принялся раздевать Купера, прежде всего взявшись за обувь — тяжелые коричневые полуботинки. Один он уже поставил на пол и занимался другим, когда на лестнице раздались голоса и шаги. «Кто-то поднимается на четвертый этаж», — подумал Хикс, берясь за второй башмак, и замер с ним в руке, когда в его дверь громко постучали. Он резко повернулся:

— Кто там?

В ответ раздалось:

— А.Б.В.Г.Д.Ю.Я! Открывай.

Лицо Хикса вытянулось. Билл Пратт из газеты «Курьер», нагруженный десятью или пятнадцатью стопками спиртного.

— Меня нет дома!

— Ну нет, ты дома! Наверняка у себя, потому что мы видели свет в твоем окне. Не заставляй ждать даму, она твоя хорошая знакомая.

— Какая еще дама?

— Старая приятельница. Считаю до десяти и вышибаю дверь. Один, два…

Хикс поставил на пол второй башмак, опершись о стол, выключил верхний свет, потом подошел к двери и, немного приоткрыв ее, прошмыгнул на лестничную клетку. Дверь за ним захлопнулась. Щелкнул язычок замка.

— Как раз собрался уходить, — пояснил Хикс.

Билл Пратт, высокий, небрежно одетый и небритый мужчина с развязными манерами, негодующе выпалил:

— Тогда тебе придется возвратиться. Мы по делу.

— Это — он самый, — подтвердила девушка.

— Ты не отрицаешь? — напористо спросил Пратт. — Не отрицаешь, что обещал этой девушке годовую подписку на «Муви газетт», а возможно, и поездку в Голливуд? Постой! Подожди, я все объясню. Мы с ней познакомились сегодня вечером во «Фламинго». Отличная девушка, классно танцует.

Хикс взглянул на девушку.

— Так ты познакомился с ней во «Фламинго»?