Отрава входит в меню - Стаут Рекс - Страница 14

– Тогда вы знаете, – сказал Золтан. – Значит, она виновна.

– Совсем нет. У меня нет ни малейшего понятия, кто виновен. Когда с ней закончишь, ты позвонишь остальным четырем и повторишь то же представление – мисс Чоут, мисс Эннис, мисс…

– О, Боже, мистер Вульф, это невозможно.

– Не невозможно, просто трудно. Ты один можешь сделать это, так как они знают твой голос. Я подумал о том, что это мог бы сделать Арчи, имитируя твой голос, но такое было бы слишком рискованным. Ты сказал, что поможешь, но в этом нет пользы, если простейшая мысль тебя пугает. Ты возьмешь это на себя?

– Я не… я бы…

– Он возьмется, – сказал Феликс. – Ему это нравится. Ему только нужно переварить. Он все сделает хорошо. Но я должен спросить, может ли он ожидать, что они все согласятся с ним встретиться? Одна виноватая – да, но все остальные?

– Конечно, нет. Надо много обсудить и устроить. Невиновные будут реагировать по-разному, согласно их характеру. Одна или больше, возможно, проинформирует полицию, и я должен на всякий случай принять меры с Кремером. Так как, возможно, что одна из невиновных согласится с тобой встретиться, Золтан, по какой-то невероятной причине, тебе придется назначить им разные часы для свиданий. Нужно решить много деталей, но это обычно. Ключ – это ты. Ты должен, конечно, корректировать. У нас дома есть несколько телефонов. Ты пойдешь в комнату Арчи и будешь говорить оттуда. Мы будем слушать тебя по другим телефонам. Арчи – в оранжерее, и я в своей комнате, Фриц в кухне, а Феликс – здесь. Арчи будет изображать другую сторону в разговоре, он более квалифицирован, чем я, чтобы имитировать ответы молодых женщин. Ты хочешь, чтобы я повторил перед репетицией суть того, что ты должен говорить?

Золтан открыл рот и закрыл:

– Да, – сказал он.

Глава 8

Сержант Перли Стеббинс в который раз за два часа передвинул свою задницу.

– Она не идет, – проворчал он.

Стул вмещал только половина его габаритов. Мы были втиснуты в угол кухни маленького ресторанчика Джона Пиотти на Четырнадцатой улице между Второй и Третьей авеню. На крохотном столике лежали его и моя записные книжки и маленький ящик, из которого выходили три шнура: два из них шли к наушникам, надетым на нас, а третий шнур шел через пол, по подвальному этажу и потом выходил в зал ресторана, где он незаметно был связан с микрофоном, спрятанным в вазе с искусственными цветами.

– Нам придется держаться, – сказал я. – С рыжими никогда не знаешь заранее.

Раскрытая страница моей записной книжки была пуста, а Перли написал в своей следующее:

Это было у меня в голове. Если бы я записал это, от этого ничего бы не изменилось.

– Во всяком случае, – сказал Перли, – мы чертовски хорошо знаем, кто это.

– Не считайте ваших отравителей, – сказал я, – прежде чем они не вылупились.

Это было очень слабо, но я устал и все еще не выспался.

Я надеялся на небеса, что он прав, так как в противном случае операция была бы провалом. До сих пор все шло прекрасно. После получасовой репетиции Золтан был чудесен. Он сделал из моей комнаты пять телефонных звонков, и, когда он кончил, я сказал ему, что его имя должно сиять в рекламе на Бродвее. Труднейшей работой было уговорить инспектора Кремера согласиться со сроками Вульфа, но он не дал ответа на заявление Вульфа о том, что, если он настаивает на изменении правил, Золтан играть не будет. Поэтому Перли был со мной в кухне. Кремер с Вульфом – в конторе, собираясь остаться пообедать. Золтан сидел за столиком со спрятанным микрофоном, а два сыщика из бюро по расследованиям убийств, мужчина и женщина, сидели за другим столиком в двадцати футах. Одна из наиболее сложных шарад, когда-либо поставленных Вульфом.

Перли был прав, когда сказал, что мы знаем, кто она, но я был прав тоже – она еще не вылупилась.

Реакции на звонки все решили. Эллен Джаконо была возмущена, Пегги Чоут дала закончить свою речь и затем обозвала его лжецом, но она определенно не сказала, что с ним не встретится, и окружной прокурор или полиция не услышали ее звонка. Кэрол Эннис после того, как он рассказал свою установку, сказала только одиннадцать слов: «Где я могу с вами встретиться?» – и после того, как он сказал, где и когда, «Очень хорошо, я там буду». Люси Морган задабривала его, пытаясь выведать все по телефону. Наконец она сказала, что придет к нему на свидание, а затем бросилась в город и позвонила в наш звонок. Рассказала мне историю, потребовала, чтобы я сопровождал ее на свидание и настояла на встрече с Вульфом. Мне пришлось пообещать пойти, чтобы от нее избавиться. Нора Ярет назвала его различными именами, начиная с лжеца и так далее, и сказала ему, что ее друг слушает это по спаренному телефону, что почти наверняка было ложью. Ни мы, ни служители закона не услышали от нее ни звука.

Итак, это была Кэрол Эннис с волосами цвета пшеницы, что было достаточно просто, но мы не могли насыпать ей соли на хвост. Если она была действительно сообразительной и действительно сильной, она могла твердо сидеть дома и не приходить, сообразив, что когда они за ней придут с историей Золтана, она сможет сказать, что они или ошибаются, или он лжет, и мы бы оказались в безвыходном положении. Если бы она не сказала ни слова, а только бы беспристрастно держалась, она могла бы и уйти. Конечно, они бы нашли ее и вернули обратно, но если бы она сказала, что Золтан лжет и что она пришла потому, что она подумала, что ей подстроят ложное обвинение, мы бы снова оказались в безвыходном положении. Но если она была сообразительной и сильной, но том и другом не вполне достаточно, то она бы появилась в девять часов и присоединилась к Золтану.

С этого момента все опять было на нем, но это было также прорепетировано, и после представления с телефонными звонками я считал, что он выдержит.

В половине девятого Перли сказал:

– Она не идет, – и снял наушники.

– Я никогда и не думал, что она придет, – сказал я. – Она – это была, конечно, Пегги Чоут, чьим часом было 7.30. – Я говорил, что с рыжими нельзя встретиться, чтобы поговорить.

Перли сделал знак Пиотти, который большую часть времени вертелся около, и тот принес кофейник с кофе и две чистые чашки. Минуты тянулись, еле двигаясь.

Когда мы опустошили чашки, я налил еще. В 20.56 я спросил:

– Я посчитаю?

– Вы будете кривляться и в аду, – тихо сказал он, так тихо, что это было едва слышно. Он всегда хрипит, когда растет напряжение, это верный сигнал.

Было четыре минуты десятого, когда микрофон донес до меня шум отодвигаемого стула, затем тихо голос Золтана, говорящий «добрый вечер», и затем женский голос, но я не смог разобрать слова.

– Недостаточно громко, – хрипло сказал Перли.

– Заткнитесь, – сказал я и вытащил ручку. – Они стоят.

Раздался шум двигаемых стульев, другие слабые звуки и затем:

Золтан: «Вы будете пить?»

Кэрол: «Нет. Я ничего не хочу».

Золтан: «Вы не съедите чего-нибудь?»

Кэрол: «Я не чувствую… может быть, да».

Перли и я обменялись взглядами. Это звучало так, как будто мы можем получить больше, чем разговор. Другой женский голос, принадлежащий миссис Пиотти: «У нас есть хороший Оссо Буко, мадам. Очень хороший. Особенный!»

Кэрол: «Нет, не мясо».

Золтан: «Может быть, сладкое?»

Кэрол: «Нет».

Золтан: «Мы будем чувствовать себя дружнее, если поедим. Спагетти с анчоусным соусом – это отлично. Я ел».

Кэрол: «Вы ели?»

Я закусил губу, но он справился с этим отлично.

3олтан: «Я здесь уже полчаса, я так хотел вас видеть. Я подумал, что мне следует что-нибудь заказать, и попробовал это. Я могу съесть даже еще одну порцию».

Кэрол: «Вы должны знать толк в хорошей еде. Пусть так».