Отрава входит в меню - Стаут Рекс - Страница 1

Рекс Стаут

Отрава входит в меню

Глава 1

Я опустил вниз взгляд, чтобы встретить взгляд ее больших карих глаз, устремленных вверх.

– Нет, – сказал я, – я не продюсер и не агент. Меня зовут Арчи Гудвин, и я здесь только потому, что являюсь приятелем повара. Причина, некоторой я хочу этого, совершенно личная.

– Я знаю, – сказала она. – Это все мои ямочки на щеке. Мужчины часто из-за них падают в обморок.

Я покачал головой.

– Нет, это ваши серьги. Они напомнили мне о девушке, которую я однажды полюбил без взаимности. Возможно, если я узнаю вас достаточно хорошо, кто его знает?

– Я тут ни при чем, – заявила она. – Оставьте меня в покое. Я нервничаю и не хочу из-за вас проливать суп. Имя – Нора Ярет, без «х», номер пять в Стан-Хоупе, 6-6-2-1. Серьги – это подарок сэра Лоуренса Оливье. Я часто сидела у него на коленях.

Я записал номер в записную книжку, поблагодарил ее и осмотрелся. Большая часть прелестных молодых девушек была сосредоточена в нише между двумя буфетами, но одна стояла у стола, наблюдая, как Феликс что-то смешивает в чашке. Ее профиль был прекрасен, а ее волосы были цвета пшеничного колоса – перед тем, как его собираются жать.

Я подошел к ней и, когда она повернула голову, сказал:

– Добрый день, мисс…

– Эннис, – сказала она, – Кэрол Эннис.

Я записал его и назвал свое имя.

– По натуре я не из тех людей, что идут напролом, – сказал я, – но вы заняты, или скоро будете заняты, поэтому нет времени на то, чтобы медленно подходить к тому, что я хочу сказать.

Я стоял, наблюдая за вами, и неожиданно почувствовал настоятельную потребность спросить у вас номер телефона, а я не очень умею бороться с импульсами. Сейчас, когда вы так близко, он стал еще сильнее, и я полагаю, нам придется пойти ему навстречу.

Но, возможно, я создаю о себе неправильное впечатление. На самом деле этим вечером во вторник у меня не было специфической жажды к номерам телефонам, я делал это для Фрица. Но это тоже может создать ложное впечатление, поэтому придется объяснить.

Как-то в феврале миллионер и любитель орхидей Льюис Хьюит, для которого однажды Вульф решил сложную проблему, сказал Ниро Вульфу, что «Десятка за аристологию» хочет, чтобы Фриц Бренер приготовил их ежегодный обед, который, как обычно, состоится первого апреля, в день рождения Билат-Саварина. Когда Вульф сказал, что он никогда не слыхал о «Десятке за аристологию», Хьюит объяснил, что это группа из десяти мужчин, следующая идеалу совершенства в еде и выпивке, и он является членом этой группы. Вульф повернулся к справочнику, стоявшему на подставке на краю стола, и, проконсультировавшись с ним, заявил, что «аристология» означает науку о еде и, следовательно, «Десятка» – просто остряки, так как еда это не наука, а искусство. После долгого спора Хьюит признал, что он побежден, и согласился, что название следует изменить, и Вульф дал ему разрешение попросить Фрица приготовить обед.

На самом деле Вульф был польщен, хотя, конечно, не показал этого. Большой кусок его заработка частного детектива отнимало желание Фрица Бренера, шеф-повара и эконома старинного каменного особняка на Тридцать пятой Западной улице – почти такой же кусок, какой приходится на меня, его ассистента-детектива и прислуги в пятницу, субботу, воскресенье, понедельник, вторник, среду и четверг, не говоря уже о том, что для производства Фрица кухню необходимо было снабжать продуктами. Так как я к тому же являюсь и бухгалтером, то могу подсчитать, что в 1957 году кухня и Фриц стоили немногим меньше, чем переполненные орхидеями оранжереи на крыше.

Итак, когда Хьюит разъяснил, что «Десятка», несмотря на неумение выбирать названия, является настоящим и заслуживающим уважения гурманом, и что обед будет происходить в доме Бенниамина Шривера, судостроительного магната, который каждый год первого сентября пишет письмо в «Таймс», предрекая пользу хрена для устриц, а также то, что повару будет обеспечена полная свобода действий в выборе меню и «Десятка» доставит все, что он пожелает, Вульф нажал кнопку, чтобы вызвать Фрица.

Небольшая заминка произошла, когда Фриц отказался принимать на себя обязательства, пока не посмотрит кухню Шривера, но Хьюит решил эту проблему, посадив Фрица в свой «герон» и отвезя его на Одиннадцатую улицу для осмотра кухни.

Вот где я находился во вторник вечером, первого апреля, собирая номера телефонов, в кухне четырехэтажного дома Шривера на Одиннадцатой улице, к Западу от Пятой авеню. Вульф и я были приглашены Шривером, и хотя Вульф не очень любил есть с посторонними людьми и считает, что когда за столом больше, чем шесть человек, то это портит еду, он знал, что если он не пойдет, то это ущемит чувства Фрица, и к тому же, если он останется дома, кто ему будет готовить обед?

Но даже при всем этом он бы, вероятно, отказался, если бы узнал об одной детали, о которой знали Фриц и я, но тщательно ее скрывали: что стол должен обслуживаться двенадцатью молодыми женщинами, по одной на каждого гостя.

Когда Хьюит об этом сказал мне, я торжественно заявил, что не собираюсь быть ответственным за появление Вульфа, когда оргия будет в разгаре и девушки начнут визжать.

«Боже праведный, – сказал Хьюит, – ничего подобного не будет, идея совсем не в этом. Просто „Десятка“ позаимствовала у древних греков не только название, но и еще несколько других вещей. Так богиня юности была виночерпием у богов, поэтому у „Десятки“ существует обычай, чтобы им прислуживали девушки в соответствующей одежде».

Когда я спросил, где они взяли девушек, он ответил, что через театральное агентство, и добавил, что в это время года всегда есть сотни безработных молодых актрис, которые рады шансу получить пятьдесят долларов и хорошую еду, проведя один вечер, разнося еду. Сначала они наняли через агентство опытных официанток, но те спотыкались о свои шлейфы.

Вульф и я приехали ровно в семь. После встречи с хозяином и остальными из «Десятки» мы выбрали устриц и остановились на одном из предложенных пяти белых вин, а потом я отправился на кухню посмотреть, как там справляется Фриц. Он что-то пробовал из горшка, стоящего на плите, и не обнаруживал волнения больше, чем если бы он был дома и готовил обед для Вульфа и меня.

Там находились Феликс и Золтан от Рустермана, чтобы помогать ему, поэтому я не спросил, нужна ли моя помощь. И там были Гебы, виночерпии богов, их было двенадцать, со шлейфами насыщенного пурпурного цвета, струящимися до пола. Очень красиво? Это дало мне идею, Фриц любит притворяться, будто у него есть причина полагать, что ни одна девушка на расстоянии мили от меня не находится в безопасности. Подобное не имеет смысла, поскольку вы не можете много сказать о ней на расстоянии больше мили, и я подумал, что для него будет полезно увидеть меня в работе на близком расстоянии. Это был и вызов, и интересный социологический эксперимент.

Первые две все окончательно решили: одну звали, как она сказала, Фэби Фабор. Это была высокая натуральная блондинка с большим ленивым ртом, а второй была Нора Ярет с большими карими глазами и ямочками на щеках. Сейчас после них я стоял около Кэрол Эннис, с волосами цвета пшеницы.

– У меня нет чувства юмора, – сказала она и повернулась обратно, чтобы посмотреть, чем занимается Феликс.

Но я продолжал:

– Это совсем другой тип юмора, а импульс, подобный моему, совсем не смешной. Он ранит. Может быть, я смогу отгадать. Геба один, о-о-о?

Ответа нет.

– Очевидно, не так. Плато-2-3-4-5-6?

Не поворачивая головы, она сказала:

– Он есть в списке. Торхем-8-3-2-1-7.

Ее голова повернулась ко мне.

– Так как? – Она повернулась обратно.

Это прозвучало просьбой уйти, а не позвонить ей как можно скорее, но так или иначе я записал ее номер для протокола и удалился. Остальные все еще были в нише, и я двинулся прямо к ним.