Острие копья - Стаут Рекс - Страница 26

– Меня зовут Гудвин, – представился я.

– Я ждал вас, – кивнул Мануэль. – Я уже освободился, и мы можем пройти в дом, там нам будет удобнее. Можешь оставить все до завтра, Скиннер, если хочешь, – сказал Мануэль механику. – До вечера мне ничего не нужно.

Он закончил вытирать руки, и мы пошли к площадке, где я также оставил свой «родстер». Каждый из нас сел в свою машину, и мы направились к дому.

Кимболл показался мне вежливым и приветливым, хотя и был для меня в своем роде иностранцем и действовал мне на нервы. Он провел меня в большую комнату и усадил в удобное кожаное кресло, а затем приказал толстому дворецкому принести напитки. Увидев, что я осматриваюсь вокруг, тут же пояснил, что меблировкой дома занимались они с отцом, и каждый делал это, сообразуясь со своим вкусом. В доме нет женщин, на чей вкус следовало бы полагаться, а декораторам они не доверяют.

Я понимающе кивнул.

– Мисс Барстоу мне говорила, что вы давно потеряли мать?

Я сказал это просто так, без всякого умысла, не задумываясь, что делаю, но по привычке наблюдал, какой эффект произведут мои слова. Я был удивлен, как изменилось его лицо. По нему как бы пробежала судорога, иначе не скажешь. Длилось этот лишь мгновение, однако я представил, что творилось у него внутри. И все же я не был уверен, что произошло это от того, что я упомянул о его матери, возможно, он просто испытал какую-то внезапную физическую боль. Во всяком случае я предпочел более не касаться этой темы.

– Насколько я понимаю, вы расследуете обстоятельства смерти отца мисс Барстоу? – внезапно спросил он.

– Да, и, в какой-то степени, по ее просьбе. Он также был отцом ее брату и мужем миссис Барстоу, не так ли? – уточнил я.

На его лице мелькнула улыбка, и я почувствовал на себе косой взгляд его черных глаз.

– Если это ваш первый вопрос, мистер Гудвин, то вы его весьма остроумно сформулировали. Браво. Что ж, отвечу. Я не могу позволить себе говорить иначе об умершем, таково мое личное убеждение. Я восхищаюсь мисс Барстоу…

– И я тоже. Это был не вопрос, а просто замечание, не относящееся к делу. Мой вопрос к вам следующий: расскажите, что произошло у стартовой метки в воскресенье в полдень. Вам, очевидно, уже приходилось отвечать на этот вопрос?

– Да, дважды. Один раз сыщика кажется, его звали Корбетт, и второй раз – мистеру Андерсону.

– Следовательно, ответ вы знаете наизусть. Не повторите ли вы мне его в третий раз?

Держа стакан в руке, я слушал его, не прерывая. Я не вынул на сей раз блокнот, ибо у меня уже была запись показаний Ларри Барстоу, теперь моей задачей было проверить, насколько их рассказы совпадают. Мануэль Кимболл излагал все четко и обстоятельно. Когда он закончил, вопросов у меня по сути не было. Оставалось уточнить один или два факта, для меня неясные, особенно один, не совпадающий с рассказом Ларри. Мануэль сказал, что мистер Барстоу, после того как воскликнул, что его укусила оса, бросил клюшку на землю, и паренек, обслуживающий его, подобрал ее. Ларри же утверждал, что отец, расстегивая сорочку, продолжал в другой руке держать клюшку. Мануэль был уверен, что он прав, но не настаивал, раз Ларри так сказал. Это было не так уж важно, а главное было то, что клюшка снова оказалась в сумке вместе с другими. А в остальном рассказы Ларри и Мануэля совпадали.

Вдохновленный тем, что хозяин велел принести еще по стаканчику виски с содовой, я не торопил беседу, а мой собеседник тоже ничего не имел против. Из его рассказов я узнал, что его отец имел брокерскую контору в Нью-Йорке на Перл-стрит и ежедневно ездил на работу в город. Сам Мануэль тоже собирался основать собственное дело, построив завод по выпуску спортивных самолетов. Он считал себя опытным пилотом и около года работал на заводах в Буффало. Отец, хотя и сомневался в его задумке и скептически относился к увлечению самолетами, готов был ссудить его необходимыми деньгами. Мануэль считал, что у Ларри Барстоу настоящий талант дизайнера, и надеялся уговорить его войти с ним в долю.

– Конечно, Ларри сейчас не в том состоянии, чтобы можно было вести с ним разговоры об этом, но я не тороплюсь. Внезапная смерть отца, а потом это вскрытие и столь неожиданные его результаты… Кстати, мистер Гудвин, все продолжают теряться в догадках, как мистер Ниро Вульф – не так ли, это он, если я не ошибаюсь? – мог предугадать результаты вплоть до поразительных деталей. Хотя Андерсон, окружной прокурор, намекает на свои источники информации. Он сказал мне это не далее как вчера, сидя вот в этом кресле, в котором сейчас сидите вы. Но правда более или менее всем уже известна. В клубе «Зеленые луга» позавчера были лишь две темы разговора: кто убил Барстоу и как Ниро Вульф узнал, что это убийство. Что вы намерены делать дальше? В один драматический момент дать ответ на оба вопроса?

– Вполне возможно. Во всяком случае, я надеюсь. Однако мы не будем менять ответы, как вы вопросы, местами и не дадим ответ на второй вопрос раньше, чем на первый. Нет, спасибо, мне больше не надо. Еще одна порция вашего изысканного коктейля, и теперь уже я буду отвечать на все ваши вопросы.

– В таком случае, прошу вас, выпейте еще стаканчик. Конечно, как и все, я тоже любопытен. Ниро Вульф, должно быть, необыкновенный человек.

– Что ж, могу вам о нем рассказать, – сказал я и, запрокинув голову, выпил очередную порцию виски с содовой, почувствовав, как вместе с последними каплями виски в горло скользнули приятно холодящие его льдинки. Допив, вместе с пустым стаканом я опустил вниз и свой неумеренно задранный подбородок. Это была одна из моих маленьких хитростей, Я заметил, как Мануэль с любопытством наблюдает за мной, но он уже предупредил меня, что его распирает любопытство. – Отрицать, что Ниро Вульф необыкновенный человек, так же неразумно, как утверждать, что Наполеон тянет не выше, чем на старшего сержанта. Мне жаль, что я не могу рассказать вам о всех его хитростях и секретах. За то мне и платят, чтобы держал язык за зубами. Кстати, который сейчас час? – Я взглянул на свои часы. – Время вашего обеда, мистер Кимболл. Вы были весьма любезны, и я вам признателен, и, разумеется, Ниро Вульф тоже.

– Всегда к вашим услугам. Если вы из-за меня, то не стоит торопиться. Отца к обеду не будет, а я не люблю обедать один. Позже пообедаю в клубе.

– Ваш отец не приедет к обеду? Какая досада. Я собирался перекусить где-нибудь поблизости в Плезантвилле или Уайт-Плейнс, а потом снова заехать сюда и поговорить с ним. У меня просьба, предупредите его, что я заеду.

– Сожалею.

– Его не будет вечером?

– Не будет. В прошлую неделю он уехал по делам в Чикаго. Это огорчило не только вас, но и мистера Андерсона. Он и его сыщик чуть не каждый день присылают отцу депеши. Не знаю зачем. Ведь он в сущности едва был знаком с Барстоу. Не думаю, что их телеграммы заставят отца вернуться прежде, чем он закончит свои дела. Он у меня такой, должен все довести до конца.

– Когда же вы ждете его?

– Не знаю. Как он сказал, уезжая, не ранее пятнадцатого июня.

– Да, досадно. Это всего лишь формальность, но каждый сыщик обязан переговорить со всеми из вашей четверки. Но раз вы не можете помочь мне повидаться с вашим отцом, может, вы окажете мне другую услугу? Это тоже простая формальность. Скажите, где вы были вечером, а понедельник, пятого июня между семью вечера и двенадцатью ночи? Накануне похорон Барстоу? Вы на них присутствовали? Так вот, накануне похорон.

Мануэль Кимболл смотрел на меня так, будто силился что-то вспомнить.

– Я был на похоронах, – наконец сказал он, – Это было во вторник. Сегодня ровно неделя. Да, кажется, неделя. Скиннер должен помнить. В это время пятого июня я витал в облаках.

– В облаках?

Он кивнул.

– Я отрабатывал технику взлета и посадки в ночных условиях. Пару раз я проделал это в мае, а потом повторил в понедельник. Скиннер вам подтвердит. Он мне помогал, а потом ждал, когда я вернусь, и следил, чтобы посадочные огни были в порядке. Полеты ночью – это совсем другие дело, чем днем.