Острие копья - Стаут Рекс - Страница 21

– Это был мой брат, – пояснила Сара. – Он сегодня впервые после смерти отца поднялся в воздух.

– Он у вас, видно, отчаянный, да и руки у него очень длинные.

– Нет, он сам не летает, во всяком случае не в одиночку. С ним был Мануэль Кимболл. Это его самолет.

– А, один из четверки.

– Да.

Я кивнул и вернулся к своим вопросам. Теперь мне предстояло расспросить о гольфе. Питер Оливер Барстоу, по словам дочери, не был заядлым игроком в гольф и в университетском городке играл не так часто, не более одного раза в неделю. Здесь во время летних каникул он, бывало, играл и два раза в неделю и для этого ездил в загородный клуб «Зеленые луга», членом которого состоял. Там у него был свой шкафчик для клюшек и прочего инвентаря. Несмотря на то что он играл не часто, он считался сильным игроком, нередко посылавшим в лунку девяносто пять мячей из ста. Обычно он играл с друзьями, людьми его возраста, но иногда играл с ней и братом. Его жена никогда не стремилась научиться играть в гольф. В роковое воскресенье ее отцу и брату партию составили мистер Е. Д. Кимболл и его сын Мануэль. В таком составе, она уверена, отец играл впервые. Возможно, это чистая случайность, ее брат не говорил ей, что состав игроков был определен заранее. Однако Сара знает, что ее брат иногда играл с Мануэлем Кимболлом. Она не думает, что игроки заранее договорились, потому что это было первое появление ее отца в клубе в этом сезоне. Семья Барстоу на этот раз приехала в Вестчестер на три недели раньше, чем обычно, из-за плохого состояния здоровья миссис Барстоу. Отец собирался вернуться в университет в тот же вечер.

Сказав это, Сара внезапно умолкла. Оторвавшись от блокнота, я взглянул на нее. Ее невидящий взгляд был устремлен вдаль, пальцы судорожно переплетены.

– Теперь он никогда не вернется в свой университет. Он столько хотел сделать… и сделал бы, – промолвила она как бы про себя.

Чтобы вывести ее из этого состояния, я спросил:

– Ваш отец весь год держал клюшки в клубе?

Она повернулась.

– Нет. Почему вы об этом спрашиваете? Разумеется, нет. Ведь иногда он играл в гольф и в университете.

– Все свои клюшки он держал в одной сумке?

– Да, – резко сказала она.

– Следовательно, он захватил их с собой в то воскресенье, когда вы переезжали? Вы приехали в полдень на его машине, а вещи прибыли потом в фургоне, не так ли? Где была сумка с клюшками, в грузовом фургоне, или ваш отец взял ее с собой в машину?

Мне сразу стало ясно, что мой вопрос ее испугал. Мышцы шеи напряглись, руки она тесно прижала к телу и вся словно застыла. Я сделал вид, что не замечаю произошедшей в ней перемены. Я сидел, подняв карандаш, в ожидании, когда я смогу записать ее ответ.

– Я не знаю, – наконец сказала она. – Я просто не помню.

– Возможно, клюшки были в грузовом фургоне, – заметил я. – Поскольку он не был фанатом гольфа, ему незачем было везти их с собой в машине. А где они сейчас?

Я боялся, что этот вопрос еще больше ее насторожит, но этого не произошло. Она была уже спокойна и, кажется, полна решимости.

– Я этого не знаю. Я думала, вам известно, что сумку так и не нашли.

– Ага, – воскликнул я, – Значит, сумка с клюшками пропала?

– Да. Полиция искала ее везде – в доме, в клубе, даже на поле для гольфа, но они так и не нашли ее.

Да, подумал я, и вы чертовски рады этому, милая барышня!

– Вы хотите сказать, что никто так и не вспомнил, куда подевалась сумка с клюшками?

– Да. Вернее, нет, – она запнулась. – Мальчик, что носил ее за отцом во время игры, утверждал, что положил ее в машину на переднее сиденье, когда Ларри и доктор Брэдфорд отвозили отца домой. Но брат и доктор Брэдфорд не помнят, чтобы видели ее.

– Странно. Однако я здесь не для того, чтобы собирать мнения и предположения. Мне нужны факты, мисс Барстоу. Простите, но не кажется ли вам все это странным?

– Нет, нисколько. В том состоянии, в котором все тогда были, можно и не заметить какой-то сумки.

– Но когда все вернулись в дом, кто-то же должен был вынуть сумку из машины… кто-то из прислуги, например, или же шофер?

– Никто этого не помнит.

– Могу я поговорить с ними?

– Конечно. – Она явно испытывала ко мне брезгливую неприязнь. Не знаю, что она там задумала, но я был серьезно намерен помешать этому.

Итак, похоже было, что орешек раскололся, но оказался пустым. Я с новой силой стал атаковать ее вопросами.

– Какими клюшками играл ваш отец, стальными или деревянными?

– Деревянными. Он не любил стальные.

– Головка простая или подбитая латунью?

– Кажется, простая. Но я не уверена, что точно помню. У Ларри и у меня – клюшки подбиты латунью.

– Однако же вы хорошо помните, какая клюшка у вашего брата.

– Да. – Она прямо посмотрела мне в глаза. – Надеюсь, это не допрос, мистер Гудвин?

– Прошу прощения, – улыбнулся я. – Пожалуйста.

Я был немного расстроен, возможно, даже раздосадован. Больше всего здесь, в Вестчестере, мне хотелось бы взглянуть сейчас на эту сумку, и особенно на большую клюшку.

– Очень сожалею, – пробормотала она.

– Не думаю, чтобы вы очень сожалели, и это у меня вызывает целый ряд вопросов. Кто вынул из машины сумку? Если кто-то из слуг, тогда кто именно, что он за человек, верный ли, неподкупный и тому подобное? Спустя пять дней после убийства, когда стало известно, что оно было преднамеренным и произошло в клубе, кто, по-вашему, мог спрятать или уничтожить сумку с клюшками вашего отца? Вы, ваш брат или доктор Брэдфорд? Видите, сколько у меня к вам вопросов. Как можно было спрятать или уничтожить сумку с клюшками? От этих вопросов нам с вами не уйти.

Пока я говорил, она, встав, ждала, когда я закончу, но держалась спокойно и с достоинством. Голос ее был ровен, когда она ответила мне;

– Довольно. Мы не договаривались, что я должна выслушивать идиотские выдумки и обвинения,

– Браво, мисс Барстоу. – Я тоже встал. – Вы правы. Но я ни в коей мере не хотел вас обидеть. Просто я очень расстроен. Могу я повидаться с вашей матерью? Обещаю при ней не расстраиваться.

– Нет, вы не можете увидеться с моей матерью, – решительно возразила она.

– Но это предусмотрено нашим договором.

– Вы его нарушили.

– Чепуха, – улыбнулся я. – Договор позволяет некоторые отклонения ради вашей же безопасности. Но обещаю не допускать их при встрече с вашей матерью. Пусть я и грубиян, но не настолько.

Она посмотрела на меня.

– Вам достаточно пяти минут?

– Не уверен, но постараюсь сделать так, чтобы наша беседа была как можно более краткой.

Она повернулась и пошла к дому. Я последовал за ней и от досады чуть не зафутболил подвернувшуюся на дорожке крупную гальку. Сумка с клюшками – это тот горячий след, который нам нужен. Разумеется, я не надеялся, что сегодня же вечером положу злополучную клюшку к ногам Ниро Вульфа. Был еще Андерсон, а он не так глуп, чтобы на основании того, что ему уже сунули под нос, не заинтересоваться ею тоже. Я рассчитывал, что Сара Барстоу поможет мне в этом. Но теперь эта проклятая сумка с клюшками исчезла. Кому вздумалось проделать это, злился я. Умным поступком кражу сумки не назовешь. Взять клюшку – это понятно, но всю сумку?

Дом внутри выглядел шикарно. Такое я видел разве, что в кино. Несмотря на множество окон солнечный свет в комнатах казался приглушенным и не слепил глаза. Мебель и ковры были высшего качества и, видимо, стоили немалых денег. От благоухающих цветов в вазах стояла прохлада, несмотря на знойный день за окном. Сара Барстоу провела меня через просторный холл сначала в большую комнату, а потом через холл поменьше в комнату, похожую на солярий. Шторы на огромных окнах во всю стену были спущены, и в комнате стоял приятный полумрак. Здесь много было растений, плетеных стульев, шезлонгов. У стола сидела женщина.

Сара Барстоу подошла к ней.

– Это мистер Гудвин, мама. Я тебе о нем говорила.

Взглянув на меня, девушка кивком головы указала на стул, приглашая сесть. Миссис Барстоу повернулась к нам, выронив из рук кусочки пластмассовой мозаики. У нее было очень красивое лицо. От ее дочери я знал, что ей пятьдесят шесть лет, но на вид она казалась старше. У нее были седые волосы и серые широко поставленные глаза в темных глубоких глазницах. И хотя тонкие черты лица были спокойны, мне показалось, что это спокойствие достигается скорее усилием воли. Она молча смотрела на меня, и я вдруг почувствовал, как теряю прежнюю уверенность. Сара Барстоу села поодаль, чтобы не мешать нам. Наконец я собрался начать разговор, как миссис Барстоу меня опередила: