Не позднее полуночи - Стаут Рекс - Страница 19

И тут он разразился хохотом – настоящим, хорошим, от души. Потом он сделал небольшую паузу, которой едва хватило, чтобы проговорить: «Ну и парочка!», и снова закатился. Мы сидели и смотрели на него. Насмеявшись вдоволь, он вынул сложенный носовой платок, несколько раз прокашлялся и снова посерьезнел.

– Ладно, – проговорил он, – сейчас я расскажу вам, в чем дело.

– Мне и так известно, в чем здесь дело, – Вульф был надменно любезен.

– Да нет… Я начал не с того конца, что ж, попытаюсь с другого. Конечно, «ЛБА» сильно рискует во всей этой истории, но я еще больше. Если конкурс взорвется прямо мне в лицо, то мне, может, уже не выжить. Так что, вы готовы меня выслушать?

Вульф откинулся назад, глаза его были закрыты.

– Я слушаю, – пробормотал он.

– Я хочу рассказать вам, с чего все началось. Я основал свое дело двадцать лет назад, начал почти с нуля. Я работал как одержимый, но мне и везло, и самым моим крупным везением оказалось то, что мне удалось заинтересовать одного человека по имени Липперт, он был специалистом по рекламе. Их фирма тогда называлась «Макдейд и Липперт». У меня был хороший товар, а Липперт был не просто хорошим специалистом, это был гений в своем деле, и через десять лет моя компания стала по объему продаж ведущей в отрасли. Это было сенсацией. Потом Липперт умер. Пару лет мы еще по инерции продержались, затем дела стали идти все хуже и хуже. Нет, не то чтобы совсем плохо, у нас были даже и взлеты, но в основном все-таки спады. У меня по-прежнему была хорошая организация и хорошие товары, но не было больше Липперта, и в этом-то и заключался секрет.

Он посмотрел на свой сложенный платок, как бы недоумевая, зачем он здесь, и сунул его в карман.

– В 1950 году люди из «ЛБА» предложили несколько названий для моей новой продукции, которую мы как раз собирались запускать в производство, и из этого списка я взял «Пур амур». Только позднее я узнал, что это название придумал один молодой человек по имени Луис Далманн, который не так давно начал работать в их фирме. Вы вообще представляете себе, в какие игры играют в этих рекламных агентствах?

– Нет.

– Очень жесткие игры, особенно в крупных фирмах. Те, кому повезло, кто уже забрался наверх, основную часть времени посвящают тому, чтобы пинать ногами соперников, желающих тоже вскарабкаться повыше и потеснить их на верхушке. Конечно, такие игры происходят повсюду, такова уж человеческая природа, но в рекламных агентствах, пожалуй, похуже всего, я имею в виду крупные агентства. Мне понадобилось целых два года, чтобы выяснить, кто придумал это название, «Пур амур», и еще год, прежде чем Далманну разрешили контактировать со мной напрямую. К этому времени он уже так о себе возомнил, что с ним стало очень трудно ладить. О нем было очень много разговоров, может, вы даже что-то слышали?

– Нет.

– Его нельзя было назвать особенно приятным человеком. Он был большим нахалом, и если он считал, что вы последний идиот, то он так вам и говорил, но у него были настоящие мозги, а мозги ничем не заменишь, особенно такие, как у него… Я не хочу сказать, что у Оливера Баффа, или Пэта О'Гарро, или Вернона Ассы совсем нет мозгов. У Баффа, например, есть реальные достоинства. Он хороший глава фирмы. Он учился у самого Липперта, и тот знал, на что он годится. Сейчас он старший партнер фирмы. Составить главам какой-нибудь крупной национальной корпорации план очередной тоскливой кампании – здесь он не хуже других и даже лучше многих, но ведь такой подход к рекламе еще никогда не помогал в продаже косметики и вряд ли когда-нибудь поможет… Уже много лет я являюсь одним из крупнейших заказчиков этой фирмы, и ни разу за все это время он не придумал сам ничего такого, за что не жалко было бы заплатить даже десять центов.

Хири повернул руку ладонью вверх.

– Теперь Пэт О'Гарро… Он так же разбирается в рекламе, которая мне нужна, как я в санскрите, но это большой дока по части продажи. Клянусь, он способен продать грелку человеку, идущему прямо в ад. И основными своими заказами «ЛБА» обязана именно ему, и крупными, и мелкими… Но мне-то что с того, в мой карман от этого ничего не попадает. Мне ведь не нужен человек, который умеет выгодно продать «ЛБА», мне надо, чтобы все прилавки, от Бостона до Лос-Анджелеса, от Нового Орлеана до Чикаго, были завалены моими товарами, а О'Гарро явно не тот человек. И Берн Асса тоже. Он начал как копировщик, и здесь он блистал. Теперь он приобрел солидную репутацию, стал компаньоном фирмы, и О'Гарро, конечно, тоже… В те годы, после смерти Липперта, я много присматривался к Верну, изучал его работы, и должен признать, там есть настоящее качество, но чего-то ему всегда не хватало, того класса, который был у старины Липперта. Здесь дело не только в словах, прежде чем придумать какие-то слова, должна быть идея, а у «ЛБА» не было ни одной хоть мало-мальски стоящей идеи, пока там не появился Луис Далманн.

Он покачал головой.

– Я уже думал, что все мои заботы позади и теперь все пойдет на лад. Должен признаться, что он не был мне особенно симпатичен, но ведь вокруг полно симпатичных людей. Он был молод, через год он стал бы компаньоном фирмы – он мог заставить их принять его, нравилось им это или не нравилось, – а потом, глядишь, и главой… И он по-настоящему интересовался моими делами, ему это просто нравилось. Теперь он умер, и мне больше нечего делать с «ЛБА». Я уже все решил, с «ЛБА» покончено, но прежде надо довести до конца этот чертов конкурс. Сегодня утром, когда они предложили обратиться к вам, я как-то еще был не совсем в своей тарелке и сказал, чтобы они действовали. Но в данной ситуации, особенно если учесть, что я все равно уже решил окончательно порвать с ними, как только все это наладится, не вижу смысла, чтобы вашим клиентом оставалась «ЛБА». Ведь в любом случае вы получите мои деньги. Так что, порвав мой чек, вы немного поспешили.

– При нынешних обстоятельствах – нет, – возразил Вульф.

– Но вы же тогда еще не знали всех обстоятельств, теперь знаете, во всяком случае, основные. Да, еще одно. Сейчас в любую минуту может оказаться необходимым принять какое-то решение относительно того, что делать дальше с этим конкурсом, причем вопрос должен быть решен срочно, ведь от этого будет зависеть, что нам предпринять и чего следует избегать. А в этой ситуации получается, что они ваши клиенты и им решать. Это меня совершенно не устраивает. Я здесь рискую гораздо больше, чем они.

Снова из кармана появился черный кожаный футляр.

– Какая сумма вас устроит? Десяти тысяч достаточно?

– Подобные вопросы так не решаются, – возразил Вульф, – и вы это прекрасно знаете. Конечно, у вас очень веские аргументы, но ведь вы же сами признаёте, что согласились, чтобы они обратились ко мне. У вас есть простой выход: свяжитесь с ними по телефону и скажите, что хотите вместо них стать моим клиентом, и если они согласятся, пусть сами мне об этом скажут.

Хири посмотрел на него. Он обхватил ладонями подлокотники кресла, разведенные в стороны пальцы были напряжены.

– Это будет нелегко, – сказал он. – За последний год или около того наши отношения… в особенности с Баффом… как бы вам сказать, несколько… – он так и не закончил фразы, но через минуту твердо сказал: – Нет, я не могу этого делать.

– Я мог бы позвонить им сам и сообщить о вашем пожелании, – проворчал Вульф. – По вашей просьбе.

– Это было бы ничем не лучше. Боюсь, даже хуже. Понимаете, мне хотелось бы избежать открытого разрыва прямо сейчас.

– Это вполне понятно. Но тогда, боюсь, вам придется принять статус кво. Я полностью понимаю вашу позицию, мистер Хири. Ваши интересы здесь действительно затронуты так же глубоко, как и их, и деньга, которые они мне заплатят, все равно будут из вашего кармана. Как минимум вы имеете полное право получать информацию из первых рук. Хотите, я позвоню и я попрошу у них разрешения давать вам такую информацию? Ведь это-то не нанесет вашим отношениям непоправимого ущерба. Я скажу им, что нахожу ваши претензии вполне естественными и правомерными.