Вышел месяц из тумана - Стаут Рекс - Страница 17

Когда в восемь минут седьмого прозвенел звонок и я впустил в дом Риту Соррел, вокруг было тихо, как будто у нас никого не было. Я провел посетительницу в кабинет, представил ее Вульфу и повесил ее шубку — кажется, из белой норки — на спинку обтянутого красной кожей кресла. Никто, кроме Вульфа на глаза ей не показывался. То, что она приветствовала шефа улыбкой и при этом опустила на мгновенье свои длинные темные ресницы, еще не означало, что она удостаивает такой чести только важные персоны, — меня одарила в коридоре таким же знаком внимания.

— Не привыкла я приходить к людям, которым захотелось меня видеть, — сказала она Вульфу. — Это для меня нечто новенькое. Может быть поэтому я и пришла, — люблю новые ощущения. Мистер Гудвин сказал, что вы хотите со мной что-то обсудить.

— Да, верно. Некоторые деликатные и очень личные моменты. А поскольку беседа будет тем более плодотворной, чем более откровенный и искренний она будет носить характер, мы с вами должны разговаривать с глазу на глаз. Будь любезен, Арчи, оставь нас, стенографировать на сей раз не надо.

— А если миссис Соррел попросит меня… — возразил было я.

Но шеф не дал мне договорить.

— Нет. Оставь нас, пожалуйста.

Я вышел. Затворив за собой дверь, я дошел до конца коридора, повернул направо и открыл дверь гостиной. Когда я вошел, первой моей заботой было плотно закрыть дверь. Потом я огляделся.

Все были в сборе. Ламонт Отис восседал в массивном кресле у окна — у того самого, через которое выбралась днем раньше мисс Пэйдж. Сейчас она сидела по левую руку старика, по правую же расположился Эдей Джетт занял стул, стоявший у самой стены в правом углу комнаты. На кушетке лицом ко мне сидел Хейдекер; с одной стороны от него занял позицию Фред Даркин, с другой — Орри Кэтер. Сол Пензер стоял посреди комнаты. Лица присутствующих обратились ко мне, и тут Эдей начал было что-то говорить, но я сразу его оборвал:

— Если вы будете говорить, то ничего не услышите, а даже если вы сами не горите желанием ничего слышать, то другим этого очень хочется. Все, что вы желаете высказать, приберегите на потом. Мистер Вульф предупреждал вас, что динамик на стене этой комнаты соединен проводом с микрофоном в его кабинете, где он сейчас кое с кем беседует. С кем именно я говорить не буду — вы и так поймете. Можно включать, Сол.

Сыщик обошел кушетку, щелкнул выключателем, и из динамика донесся голос Вульфа

— …И рассказала о своем деле мистеру Гудвину, прежде чем он поднялся ко мне. Она заявила, что ровно неделю назад, в понедельник вечером — видела одного из руководителей своей фирмы в ресторанчике за тайной беседой с вами. Из этого она сделала вывод, что человек этот предал интересы своего клиента — а данном случае вашего супруга — и стал действовать в ваших интересах. По некоторым причинам, которые казались ей существенными, она не сказала об этом ни одному из компаньонов. А вот вчера днем она наконец решилась сказать в глаза тому человеку о своих подозрениях и потребовать у него объяснений. Тот ничего объяснить не смог. В разговоре с Гудвином она отказалась назвать имя этого человека, пока не будет уверена, что я берусь за дело. Со мною поговорить ей так и не удалось. Мистер Гудвин, разумеется, поставил в известность обо всем этом полицию.

Голос миссис Соррел:

— Она так его и не назвала?

— Нет. Как я уже говорил вам, наша с вами беседа должна быть откровенной. Сегодня утром вы сказали мистеру Гудвину по телефону, что в прошлый понедельник беседовали за ленчем с Грегори Джеттом. Я не настаиваю на том, чтобы считать это последним вашим словом, и допускаю, что вы просто пытались замутить воду. Вы же можете потом совершенно безнаказанно утверждать, что этого телефонного разговора не было.

Джетт встрепенулся и резко наклонился вперед в своем кресле-качалке, но произведенный им шум не заглушил доносившийся из динамика голос, а я, дотронувшись до руки молодого адвоката, привел его в чувство.

— А что, если я не откажусь от своих слов? Что, если я снова повторю: это был Грегори Джетт?

— Не советую этого делать. Если вы пытаетесь не только замутить воду, но и разжечь между людьми вражду, поищите лучше другое применение вашим усилиям. Это ведь был не мистер Джетт, а мистер Хейдекер…

Зажатый между Фредом и Орри, Хейдекер при всем желании не смог бы даже пошевелиться. Единственный раздавшийся в комнате звук издал Ламонт Отис — он дернулся в кресле, и из его горла исторгся сдавленный хрип. Энн Пэйдж успокаивающе сжала его руку.

Снова послышался голос миссис Соррел:

— Занятная беседа у нас с вами получается. Мистер Гудвин предупредил меня, что я услышу кое-что интересное, и действительно, так оно и вышло. Итак, я значит сидела в ресторане с мужчиной и даже не представляла себе, с кем именно! Ну знаете, мистер Вульф!

— Нет, мадам, этот номер у вас не пройдет. И я вам сейчас постараюсь объяснить, почему. Раньше я предполагал, что один из трех компаньонов — Эдей, Хейдекер или Джетт — убил Берту Аарон. Учитывая то, что она рассказала Гудвину это можно назвать чем-то большим, чем просто предположением, — скорее гипотезой. Но три часа назад мне пришлось ее опровергнуть: я узнал, что все трое без пятнадцати шесть собрались на совещание в кабинете у мистера Эдея. Гудвин же оставил мисс Аарон одну и поднялся ко мне в тридцать девять минут шестого, то есть всего за шесть минут до этого. Вероятность того, что все трое сговорились и намеренно лгут, показалась мне близкой к нулю — ведь остальные служащие фирмы могли бы легко разоблачить этот обман. Но хотя никто из них троих не убивал мисс Аарон, один из них, быть может, предопределил ее участь — умышленно или нет, не знаю. Из компаньонов, лишь мистер Хейдекер, как стало известно, покинул контору примерно в то же время, что и мисс Аарон. Он заявил, что отлучался по личному делу, но за его передвижениями проследить было невозможно. Мое новое предположение — пока еще не гипотеза — заключается в том, что мистер Хейдекер проследил путь покойной до моего дома, увидел, что она вошла внутрь, зашел в ближайшую телефонную будку и позвонил вам, чтобы предупредить о том, что ваш с ним разговор может быть раскрыт, после чего помчался обратно в контору, без сомнения, в самом отвратительном настроении, и попал на совещание на пятнадцать минут позже срока.

На этот раз настала очередь Эдея нарушить тишину в комнате. Встав со стула, он подошел к кушетке и вперил взгляд в Хейдекера. Рядом стояли мы с Солом, но останавливать Эдея не пришлось — очевидно, «генератор идей» иссяк.

Вульф тем временем продолжал:

— Теперь, однако, это предположение переросло в гипотезу, и я не думаю, что ее в будущем придется опровергнуть. Мистер Хейдекер — как впрочем, и я — не верит, что после телефонного разговора с ним вы пришли сюда с намерением совершить убийство. Разумеется, этого быть не могло — откуда вы знали, что застанете будущую жертву здесь одну? Мистер Хейдекер полагает, что вы просто хотели исправить положение, насколько это было в ваших силах, — в лучшем случае предотвратить грозившее вам разоблачение, в худшем — узнать, насколько они для вас опасны. Вы позвонили сюда, мисс Аарон сняла трубку, вы уговорили ее впустить вас и выслушать ваши доводы. Мистер Хейдекер думает, что, когда вы вошли и узнали, что она одна и не успела еще поговорить со мною, вы, повинуясь внезапному побуждению, схватили со стола тяжелый кусок нефрита и ударили ее по голове. Он считает также, что, увидев ее лежащей на полу без сознания, вы снова уступили внезапному побуждению и, заметив на столе галстук…

Голос миссис Соррел:

— Откуда вы знаете, что именно думает мистер Хейдекер?

Если б я оказался нужен на месте действия, следующая реплика была бы за мной. Шеф дал мне инструкцию поступать сообразно обстоятельствам. Если бы реакция Хейдекера вызвала у меня сомнение в том, что он признает свою вину, я должен был бы войти в кабинет и дать сигнал об этом Вульфу, пока тот не зашел слишком далеко. Но в данном случае принять решение мне было легко: поза Хейдекера, сидевшего, упершись локтями в колени и закрыв лицо руками, явно изобличала расположение его духа.