Собрание сочинений в 10 томах. Том 7 - Хаггард Генри Райдер - Страница 8

Все это время сержант Квик неподалеку мыл оловянную посуду после завтрака и ничего, по-видимому, не знал о происходящем. Орм позвал его. Он подошел и стал навытяжку. Я помню, что подумал в тот момент, как странно выглядит его высокая фигура на фоне окружающего: он был одет в костюм полувоенного образца, его каменное лицо превосходно выбрито, седые волосы аккуратно расчесаны и напомажены, а острые серые глаза так и впивались во все.

— Вы идете с нами, сержант? — спросил Орм.

— Только если вы прикажете мне идти, капитан. Очень люблю охоту, но если все три офицера уйдут, кто-нибудь должен остаться, чтобы наблюдать за припасами и караваном, так что, по-моему, псу Фараону и мне лучше быть здесь.

— Пожалуй, вы правы, сержант, только вам придется привязать Фараона, а то он побежит за мной. Ну, что еще вы хотите сказать? Выкладывайте!

— Видите ли, капитан, хотя я прослужил три кампании среди этих арабов (Квик всех местных жителей Африки, живущих к северу от экватора, называл арабами, а живущих к югу от него — неграми), не могу сказать, что я хорошо говорю на их языке. Но только я заметил, что тому парню, которого они называют Кошкой, совсем не нравится ваша экскурсия, а он — прошу прощения, капитан, — во всяком случае, не дурак.

— Ничего не могу поделать, сержант. На всякий чих не наздравствуешься.

— Совершенно верно, капитан. Правы вы или нет, поднимайте флаг и плывите, и вы наверное возвратитесь целы и невредимы, если так суждено.

Высказав наконец то, что он хотел сказать, сержант оглядел нас, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли, быстро удостоверился, что винтовки действуют хорошо, доложил, что все в порядке, и вернулся к своим тарелкам.

Никто из нас не подозревал, при каких обстоятельствах нам придется снова увидеть его…

Мы вышли за ограду селения, прошли около мили по оазису и углубились в окружающие его пески. Нас сопровождала толпа зеу, вооруженных луками и копьями, во главе которой шел лишившийся сына вождь. Он, кроме того, выслеживал львов. Пустыня здесь, как я это прекрасно помню, отличалась от тех, какие нам доводилось видеть за время нашего путешествия, и состояла из высоких крутых песчаных холмов, некоторые из которых достигали вышины трехсот футов и отделялись друг от друга глубокими ложбинами.

На небольшом расстоянии от оазиса на этих холмах была разнообразная растительность, так как из оазиса сюда доносился насыщенный влагой воздух. Потом мы очутились в настоящей пустыне и карабкались вверх и вниз по крутым и осыпающимся склонам холмов, пока с вершины одного из них наш провожатый не указал нам ложбину, как бы расчерченную зелеными полосами, которая в Южной Африке называется флей, и не объяснил жестами, что там залегли львы. Мы спустились в этот флей, я впереди, Хиггс и Орм — по обеим сторонам несколько позади меня, и послали зеу выгнать львов на нас, потому что до кустарников, которые росли здесь по линии течения подпочвенной воды, было не более четверти мили.

Едва воины зеу двинулись вперед, с видимой неохотой (многие из них отстали и воздержались от участия в опасном предприятии), как раздалось грозное рычание, оповестившее нас, что что-то случилось. Несколько минут спустя мы увидели двух или трех воинов, уносящих с собой то, что осталось от сына шейха, которого львы утащили прошлой ночью.

Одновременно с этим из зарослей выскочил большой лев и помчался по направлению к песчаным холмам. Он был на расстоянии около двухсот ярдов от Хиггса, случайно оказавшегося ближе всех от него, и недосягаем для выстрела, как это хорошо знает всякий охотник за крупной дичью. Но профессор, не знавший этого и неопытный в стрельбе, подобно всем новичкам жаждал крови. Он прицелился и выстрелил, как если бы стрелял в кролика. По какой-то чудесной случайности пуля попала в льва довольно далеко позади плеч и пробила сердце, так что он камнем упал на землю.

— Черт возьми! Видали? — возликовал профессор и, даже не остановившись, чтоб снова зарядить свою винтовку, побежал по направлению к убитому зверю, сопровождаемый мною и Ормом, тоже побежавшим, едва мы пришли в себя от изумления.

Хиггс пробежал уже около половины пути, когда внезапно из густых зарослей перед ним появился второй лев, вернее, львица. Хиггс быстро отскочил в сторону и выпустил в нее оставшуюся у него пулю, но не попал в разъяренного зверя. В следующее мгновение мы с ужасом увидели, что он лежит на спине, а львица стоит над ним, хлещет себя хвостом и рычит.

Еще секунда — и все будет кончено…

Моментально оценив, что львица намного длиннее Хиггса (он невысок и коренаст) и что ее задние лапы далеко от него, я быстро прицелился, спустил курок и с радостью услышал, как пуля ударила в тело огромного зверя. Он подскочил с ужасным воем, одна из его задних лап бессильно повисла, и, немного поколебавшись, он побежал к песчаным холмам.

Орм, который был позади меня, тоже выстрелил, и пуля подняла облако пыли, зарывшись в песок совсем близко от зверя, но, хотя у Оливера были еще заряды, так как ружье у него многозарядное, раньше, чем кто-либо из нас успел выстрелить еще раз, львица скрылась за холмом. Не став преследовать львицу, мы побежали к Хиггсу, опасаясь, что найдем его либо мертвым, либо тяжело раненным, и страшно обрадовались, когда профессор вскочил на ноги — даже синие очки не свалились с его носа — и, зарядив винтовку, побежал за раненой львицей.

— Вернитесь! — крикнул Орм, следуя за ним.

— Ни за что! — проревел профессор. — Если вы думаете, что я позволю большой кошке сидеть у себя на животе и не отомщу ей, вы здорово ошибаетесь!

На вершине первого холма длинноногий Орм догнал Хиггса, но убедить его вернуться мы оказались не в силах. У профессора оказалось оцарапано лицо, и из царапины обильно текла кровь, в остальном же он был невредим. Пострадало в основном его самолюбие. Напрасно мы уговаривали его удовлетвориться своей удачей и славой, которую он добыл.

— Адамс, — отвечал он, — ранил этого зверя, а я предпочитаю лучше убить двух львов, чем одного. Если вы боитесь, можете отправляться домой.

Должен сознаться, что мне очень хотелось последовать его совету, но Орм, который успел рассердиться, заявил:

— Идем, идем! Вы, Хиггс, верно, стукнулись, когда падали, иначе вы не стали бы разговаривать таким тоном. Поглядите, вот следы, видите кровь? Пойдемте. Мы найдем львицу. Но только не стреляйте больше на таком расстоянии. В другой раз вам не удастся убить льва в двухстах шестидесяти ярдах.

— Ладно, — смягчился Хиггс, — не обижайтесь. Я хотел сказать только то, что покажу этому зверю разницу между белым человеком и зеу!

Мы отправились дальше, вверх и вниз по крутым склонам холмов, идя по кровавым следам раненой львицы. После получаса преследования мы заметили ее на вершине холма, ярдах в пятистах от нашей группы. К этому времени нас нагнали несколько зеу, которые приняли участие в преследовании, правда без особого увлечения.

Жара становилась все сильнее, так что наконец раскаленный воздух заплясал над песчаными склонами подобно миллионам мошек, несмотря на то что солнце было скрыто какой-то завесой. Странная тишина, необычная даже для пустыни, царила на небе и на земле; было слышно, как отдельные песчинки скатываются по склону холма. Сопровождавшие нас зеу забеспокоились и стали указывать своими копьями на небо, потом назад, по направлению к оазису, который давно скрылся из наших глаз. Наконец, улучив мгновение, когда мы не смотрели на них, они исчезли.

Я предложил последовать за ними, полагая, что они имели причину поступить именно таким образом. Но Хиггс категорически отказался возвращаться, а Орм, которого, по-видимому, не переставало жечь нанесенное ему оскорбление, только пожал плечами и ничего не ответил.

— Пусть бегут черномазые псы! — воскликнул профессор, протирая свои синие очки и гримасничая. — Стадо трусов! Глядите! Вот наша львица! Налево! Бежим вокруг этого холма, и там мы найдем ее!

Мы обежали холм, но львицы не нашли, хотя кровавые следы были совсем свежие. Мы гнались за ней много миль, сначала в одном направлении, потом в другом, пока наконец Орм и я не стали возмущаться бессмысленным упорством Хиггса. А когда и он уже отчаялся найти львицу, мы обнаружили ее в ложбине и выпустили в нее несколько пуль, пока она ковыляла по противоположному склону. Одна из пуль попала в львицу, она упала и снова поднялась, громко рыча. Пуля эта была выпущена из ружья Орма, но Хиггс, страстный спортсмен, подобно всякому неопытному человеку, заявил, что львицу ранил он, и мы не сочли нужным спорить с ним.