Собрание сочинений в 10 томах. Том 7 - Хаггард Генри Райдер - Страница 51

— Отчего ты, отец мой, не выгнал этих чужестранцев и не взял обратно свой крааль? — прервал его Оттер.

— В нашей стране этого нельзя сделать, Оттер: богатство там много значит. Если бы мы сделали это, то подверглись бы большому позору. Одно богатство могло бы возвратить нам наш дом, а у нас его не было. Тогда мы поклялись друг другу, умерший баас и я, что поедем в эту дальнюю страну искать богатство, с которым могли бы вернуть наши земли и крааль, чтобы оставить их после себя своим детям!

— Прекрасная клятва, — сказал Оттер, — но здесь мы поклялись бы иначе и сталь решила бы спор о краале, а не желтое железо!

— Мы приехали сюда, Оттер, и семь лет усердно работали, путешествовали по различным местам, смешивались со многими народами, изучили несколько языков, и что же мы нашли? Баас Том — могилу в пустыне, а я — скудную пищу, которую может дать пустыня, не более. Богатства мы не приобрели, Оттер, а я поклялся или достать его, или умереть, и еще в прошлую ночь повторил брату свою клятву!

— Это хорошо, баас, клятва есть клятва, и честные люди должны исполнять ее. Но здесь нельзя добыть богатства. Золото скрыто в скалах, которые слишком тяжелы, чтобы увезти их, а кто может достать золото из скал? Этого не сделают все волшебники Земли Зулу. Тем более этого не сделаем мы, если даже лихорадка и пощадит нас. Надо уходить отсюда куда-нибудь в другое место!

Едва Оттер кончил говорить, как пронзительный вой огласил воздух. Луна выступила из-за облаков, и при ее свете они увидели, что в двадцати шагах от них, на склоне противоположного холма, скорчившись на камне и закрыв лицо руками, сидит высокая женщина.

Леонард и карлик направились к ней. Женщина была так поглощена своим горем, что не слышала и не видела их приближения. Леонард с любопытством посмотрел на нее. Это была женщина средних лет, очевидно, когда-то красивая и со слишком светлой для туземки кожей. Кудрявые волосы ее уже поседели, руки и ноги были тонки и красивой формы. Больше Леонард ничего не мог разглядеть, так как лицо она закрыла руками, а сама закуталась в рваное одеяло.

— Матушка, — сказал он на диалекте племени сизуту, — что с тобой, о чем ты плачешь?

Женщина с криком ужаса вскочила на ноги. Вид ее был так странен, что карлик и Леонард с удивлением смотрели на нее, ожидая, что будет дальше.

Женщина первая прервала молчание: заговорив голосом, полным суеверного ужаса, она упала на колени.

— Ты пришел требовать от меня ответа, — сказала она, обращаясь к Оттеру, — о ты, имя которого — Мрак, кому я была назначена в замужество и от кого в молодости убежала?… Тебя ли я вижу во плоти, господин ночи, король крови и ужаса, а это твой жрец? Убей меня, жрец, и пусть мой грех будет очищен!

— Кажется, — заметил Оттер, — мы имеем дело с сумасшедшей!

— Нет, Джаль, — ответила женщина, — я не сошла с ума, хотя недавно была близка к этому!

— Но меня зовут не Джаль и не Мрак! — крикнул с раздражением карлик. — Перестань говорить глупости и скажи белому господину, откуда ты, а то я устал от твоего долгого разговора!

— Если ты не Джаль, черное существо, то это очень странно, так как Джаль имеет такой же вид, как ты. Но, может быть, ты не хочешь, облекшись в плоть, признаться в этом мне? Ну, тогда делай как хочешь. Если же ты не Джаль, то я не должна опасаться твоего мщения; а если ты Джаль, то прошу тебя простить грех моей юности и пощадить меня!

— Кто такой Джаль? — с любопытством спросил Леонард.

— Не знаю, — ответила женщина, внезапно переменив тон. — Голод и утомление смутили мой ум, и я говорила вздорные слова. Забудь их и дай мне есть, белолицый, — прибавила она жалобным голосом. — Дай мне поесть, я умираю от голода!

— У нас очень мало пищи, — ответил Леонард, но мы поделимся с тобой чем можем. Иди за нами, матушка.

Оттер дал ей пищи, и она принялась есть, как человек, голодавший долгое время; покончив с едой, она посмотрела на Леонарда своими смелыми черными глазами и спросила:

— Скажи, белый господин, ты работорговец?

— Нет, — ответил он хмуро, — я раб!

— Кто же твой господин? Этот черный человек?

— Нет, он только раб раба. У меня нет господина, а есть госпожа, которую зовут судьбой!

— Самая худшая из господ и в то же время самая хорошая, — сказала Старуха, нахмурившись, — она часто смеется, но к ударам примешивает поцелуи!

— Удары ее я хорошо знаю, а поцелуи — нет, — ответил мрачно Леонард и прибавил другим тоном: — Что же с тобой случилось, матушка, как тебя зовут и что ты ищешь, бродя одна в горах?

— Меня зовут Соа, и я ищу помощи для той, кого люблю и которая теперь находится в тяжелом положении. Хочешь, выслушай мой рассказ.

— Говори, — сказал Леонард.

Женщина села на землю и начала свое повествование.

IV. Рассказ Соа

Я раба белого человека, купца, живущего на берегах Замбези в четырех днях пути отсюда. У него есть дом, построенный им несколько лет тому назад. — Как имя белого человека? — спросил Леонард. — Черный народ зовет его Мэвум, а белолицые — Родд. Он хороший господин, но у него есть один недостаток — он пьет. Двадцать лет тому назад или больше Мэвум женился на белой женщине, дочери португальца, жившего у бухты Делагоа. Она была прекрасна, ах, как прекрасна! После женитьбы он поселился на берегах Замбези, стал купцом и выстроил там дом, от которого теперь остались одни развалины. Здесь его жена умерла от родов. На моих руках осталась ее дочь Хуанна, которую я воспитала, ухаживая за ней от колыбели и до настоящих дней.

После смерти своей жены Мэвум стал сильно пить. Когда он не пил, это был ловкий и хороший торговец; он собирал много денег, продавая слоновую кость, золото и разводя рогатый скот. Часто он говорил, что хочет оставить пустыню и уехать за море, в неизвестную страну, откуда приезжают англичане.

Дважды он отправлялся в путь вместе со мной и с Хуанной, моей госпожой. Однажды Мэвум остановился в городе Дурбане, в Натале, и, напившись пьяным, в один месяц прожил все свои деньги, в другой раз он потерял нажитое им богатство при переправе через реку, когда лодку опрокинул гиппопотам и золото со слоновой костью потонуло. В последнюю поездку он оставил свою дочь в Дурбане, где она прожила три года, изучая те вещи, которые знают белые женщины, ведь она так же умна, как добра и прекрасна. Года два тому назад она вернулась назад в поселение, добравшись на судне до бухты Делагоа, где ее встретил Мэвум.

Моя госпожа сказала своему отцу, что ей наскучила их уединенная жизнь в пустыне и она хочет ехать за море в страну, которую она называла «домом». Он не послушался ее. Так как Мэвум очень любил свою дочь, он сказал, что сделает так, но сначала он хочет поехать по реке для закупки в одном месте большого количества слоновой кости. Она была против этого, говоря: «Поедем, наконец, мы уже достаточно богаты. Отправимся в Наталь и поедем за море». Но он ничего не хотел слушать, так как он — очень упрямый человек.

На следующее утро он отправился за слоновой костью, и Хуанна, дочь его, плакала, хотя она раньше всегда бесстрашно оставалась одна. Кроме того, она не любила быть вдали от отца, не имея возможности следить за тем, чтобы он не напивался.

После отъезда Мэвума прошло двенадцать дней; я и моя госпожа ожидали его возвращения дома. У моей госпожи есть обыкновение, одевшись поутру, читать. Как-то утром она сидела на веранде дома и читала книгу, а я занималась приготовлением пищи. Вдруг я услыхала шум и, выглянув за забор, окружавший весь дом и сад, кроме веранды, увидела много людей: белых, арабов и мулатов. Один из них был верхом, а остальные пешие; за ними тянулся длинный караван рабов с веревками на шее.

Подойдя ближе, люди стали стрелять в жителей селения, некоторых убили, многих взяли в плен, а те, кто был на полевых работах и видел приближение работорговцев, убежали.

Со страхом увидела я, что моя госпожа все еще с книгой в руках побежала к забору, за которым я стояла. Но когда она подбежала, человек, сидевший верхом на муле, преградил ей дорогу, и она, обернувшись, посмотрела на него, прислонившись спиной к забору. Тогда я, спрятавшись за банановыми деревьями, стала смотреть в щель забора.