Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 7

Флора не ожидала, что артиллерист окажется столь умелым рассказчиком. Танцуя с ней на последнем балу в Адмиралтействе, Подыма, как всегда, держался скромно и застенчиво. Их беседа не выходила за рамки, очерченные светскими правилами: игра музыкантов, погода на море, новые назначения и производства в чин, сделанные Главнокомандующим Потемкиным-Таврическим.

Чтобы поддержать разговор, увлекший детей, Аржанова спросила у лейтенанта, зачем на его фрегате сейчас меняют орудия.

– Их превосходительство капитан бригадирского ранга Ушаков сего добился, – ответил Подыма.

– Но прежде я никогда не видела подобных пушек, – Анастасия указала на овальное дульное отверстие.

– Правильно, – молодой офицер кивнул. – Это – единороги. Наше, русское изобретение. Они имеют коническую зарядную камору, которая ускоряет заряжание и способствует меньшему рассеиванию снарядов. Весьма полезны для стрельбы картечью. На Черноморский флот поступили впервые. Басурманам на палубах их кораблей теперь сильно не поздоровится.

– Значит, скоро в поход?

– Приказа пока нет, но мы его ожидаем.

– Тогда, Константин Иванович, мы будем вас провожать. Не правда ли, дети?

– Плавда, – подтвердил Владимир, не сводя зачарованного взгляда с лейтенанта.

– А ты уже бывал на каком-нибудь фрегате? – обратился к нему молодой офицер.

– На флегате? Нет, не бывал.

– О! Знаешь, сколько там необычных вещей! И якоря, и мачты, и реи, и огромные паруса, и веревочные лестницы, называемые вантами, и штурвал, который крутят два матроса.

– Маменька! – схватил за руку Анастасию сын. – Пойдем на флегат!

– Может быть, действительно устроим экскурсию? – артиллерист вопросительно посмотрел на княгиню Мещерскую.

– Конечно! – она легко согласилась на это предложение потому, что лейтенант нравился ей все больше. Молодой, очень симпатичный, обходительный, благовоспитанный и с детьми умеет разговаривать. – Но не сегодня, Константин Иванович. Время к обеду, нам пора возвращаться домой. Милости прошу в гости. Заходите безо всяких церемоний. Там и договоримся о посещении корабля. Наверное, надо поставить в известность вашего командира – капитана второго ранга Нелединского…

– Так точно, ваше сиятельство. Однако о том не беспокойтесь.

Константин Подыма снова снял треуголку, поцеловал руку прелестной своей собеседнице и затем посмотрел на берег. Там остановилась бричка, запряженная парой гнедых лошадей. На ней всегда ездил заместитель управляющего конторой севастопольского порта – полковник, князь Мещерский. Теперь он внимательно разглядывал лейтенанта. Артиллерист поклонился штаб-офицеру. Аржанова, увидев, что лицо его приняло другое выражение, резко обернулась. Полковник крикнул ей:

– Анастасия Петровна, я – за вами. Пожалуйте в экипаж. Мы едем домой обедать…

Глава вторая

Бойцы вспоминают минувшие дни

Супруг курской дворянки появился на набережной Южной бухты не из досужего любопытства. Во-первых, в ведении конторы Севастопольского порта находились складские помещения, там расположенные, и князь периодически делал им ревизию. Во-вторых, в контору сегодня в двенадцать часов дня доставили толстый пакет из Санкт-Петербурга с красными сургучовыми печатями. На пакете указывались его должность, чин и фамилия, но Мещерский знал, что внутри находится послание для Флоры от ее начальника, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй, действительного статского советника Петра Ивановича Турчанинова. Именно таким образом осуществлялась конфиденциальная переписка Аржановой с секретной канцелярией Ее Величества.

Однако это было первое письмо из столицы после возвращения Флоры домой. Видимо, ее отпуск закончился, и начальство извещало об этом Анастасию, сообщая ей о новых целях и задачах. Михаил тому обрадовался. Он рассчитывал вновь стать полезным русской внешней разведке, найти место в ее планах на будущее. Тогда, глядишь, и отношения с женой изменятся в лучшую сторону, она перестанет его игнорировать в супружеской постели.

Мещерский вручил Анастасии пакет прямо в прихожей особняка. Аржанова передала детей няньке Арине, поднялась к себе в кабинет и быстро вскрыла большой конверт из коричневой крафт-бумаги.

«Милостивая моя государыня Анастасия Петровна! – писал ей Турчанинов своим особым, четким, как бы квадратным почерком. – Из Вашего последнего донесения усмотрел я, что после великих трудов в Стамбуле и при крепости Очаков пришли Вы в отдохновение, силы восстановили, почему и готовы приступить к прежней работе в Крыму. Извещаю Вас о важных событиях, имеющих касательство до настоящей нашей войны с турками. Сведения сии получены из конфиденциальных источников при дворе султана, нами проверены и сочтены точными. Посему императрица имеет поручения ко всем сотрудникам секретной канцелярии Ее Величества…»

Далее действительный статский советник сообщал Флоре, что в конце марта сего, 1789 года, умер повелитель всех правоверных султан Абдул-Гамид Первый и на престол в Турции вступил его племянник, Селим Третий, 28 лет от роду. Молодой самодержец был преисполнен самых решительных намерений и грозил Российской империи продолжением военных действий, приостановленных было из-за зимы и тех поражений, что нанесли османам русские войска. Наиболее чувствительным из них являлось взятие крепости Очаков.

Селим Третий назначил нового коменданта крепости Эски-Хасан-пашу. Тот на собственные средства собрал и вооружил семитысячный ударный отряд и дал клятву султану Очаков вернуть обратно. О том, что крепость разрушена почти до основания и перестала существовать как стратегический пункт, турки не думали.

Капудан-пашой османского флота на Черном море Селим назначил своего друга и наперсника – двадцатипятилетнего Хуссейна. «Едва зная читать и писать, как все серальские чиновники, – уточнял Турчанинов, – он горд столько же, сколько они, но с весьма легкими понятиями и большой деятельностью. Он вздумал о себе, будто нет искуснее его адмирала, как и то, что флот турецкий, согласно представлениям сераля, не имеет равных». На том основании задиристый Хуссейн обещал повелителю правоверных в скором времени вернуть полуостров Крым под его скипетр.

Требовалось только разгромить молодой российский Черноморский флот. После этого высадка многотысячного турецкого десанта на полуостров трудностей не представляет, утверждал Хуссейн. Тем более, мусульман-единоверцев там с нетерпением ждут крымские татары. Они, достав из схронов оружие, тотчас нанесут удар русским в спину. Джихад восторжествует, грязные собаки-кяфиры, истекая кровью, уберутся прочь. Над всей Османской империей, необъятной и могучей, засияет солнце победы. Ислам – самая мирная религия на Земле – будет и дальше распространяться беспрепятственно.

Селим Третий настолько уверовал в обещания молодого флотоводца, что уже назначил очередного крымского хана из династии Чингизидов. Их, разновозрастных потомков рода Гиреев, жаждущих возвращения к власти, при султанском дворе теперь обреталось немало. Они говорили самодержцу, будто имеют массу сторонников в Крыму. Селим Третий подумал и выбрал из всех претендентов Бахт-Гирея, тоже молодого, заносчивого и очень самонадеянного человека. Правда, он бывал в Бахчисарае лишь в раннем детстве, и оттого Турчанинов не считал его связи с исламским террористическим подпольем в Крыму прочными и разносторонними. Скорее, от его имени начнет действовать турецкая разведка «Мухабарат», наш противник давний и многоопытный.

Когда османские войска с помощью Аллаха разобьют неверных, то Бахт-Гирей на турецком корабле приплывет из Стамбула в Гезлеве. Как в старые добрые времена, он предъявит подданным султанский фирман на правление татарским государством в Джума-Джами, крупнейшей мечети ханства. Затем, предводительствуя отрядами восточных всадников, преданных ему безгранично, новый хан победоносно вступит в Бахчисарай, столицу полуденной страны. Беям и мурзам придется проголосовать за его избрание правителем…