Ассасины - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 47

–  Им теперь не позавидуешь… Султан их казнит.

–  А тебе хотелось бы оказаться на их месте? Мы исполнили волю шейха – что еще нужно? Что касается мамлюков… – Хасан пожал плечами. – В нашем деле жертвы неизбежны, друг мой. Однако, я не думаю, что Салах ад-Дин сможет насладиться зрелищем казни предателей. Пока мы вели переговоры, они должны были покинуть лагерь и перебежать к франкам.

–  К франкам?!

–  Да. Нам нужны верные люди и там. Я с мамлюками все обговорил заранее.

Авар был потрясен. Хасан теперь стал не просто загадкой, а сундуком, доверху набитым тайнами. Казалось, что он маг, колдун, и может предвидеть будущее. Если мамлюки были людьми шейха аль-Джабаля, то почему даи аль-кирбаль не сказал Авару об этом, как старшему группы? Или телохранители султана считали Учителем не ас-Синана, а кого-то другого?

Его выводы тут же подтвердил Хасан:

–  Мой друг, прошу тебя, не рассказывай даи аль-кирбалю про мамлюков. Мы исполнили приказ – и это главное. В письме, которое хранится у тебя на груди, Салах ад-Дин написал, что лучше посланников, чем мы, шейх просто не смог бы найти. Султан очень обрадовался, что остался в живых, поэтому, на мой взгляд, сильно приукрасил наши действия. Мы выглядим в его писаниях просто героями. Так что будем радоваться – нас ждет большая награда!

Авар сумрачно кивнул, и они продолжили путь. Пустыня гостеприимно укладывала под ноги скакунов ковер из красноватого песка, и чуткие ноздри животных раздувались, жадно улавливая влажные воздушные струйки, – где-то неподалеку находился оазис. «Как хорошо было бы оказаться сейчас в родном племени! – с тоской думал Авар. – Увидеть Азермехра, родню… Чтобы не становиться каждый день по нескольку раз на колени для намаза и засыпая, не бояться, что во сне ты можешь проговориться, с какой целью тебя внедрили в Масйаф».

Мечты, мечты… Авар бросил острый, почти враждебныйвзгляд на Хасана, который скакал впереди, и подумал, что, возможно, когда-то придется его убить. Слишком непонятным он был для «невидимого». А в таких случаях, учил Азермехр, выход только один – если ноша тяжелая, громоздкая и сильно давит на плечи, брось ее и иди дальше налегке.

Глава 12

Пленник

Ярилко-Вилк уже третьи сутки сидел на привязи, как цепной пес. Он был прикован длинной цепью к толстому столбу, врытому глубоко в землю. Ночью юноша старался его расшатать, но с таким же успехом он мог попытаться взвалить на плечи огромный валун, который лежал на берегу фиорда, возле драккаров. Столб стоял на ровной просторной площадке у берега, на окраине большого поселения данов. Возле столба поставили кувшин с водой, а вместо еды бросали обглоданные кости, к которым Вилк даже не притрагивался. Благодаря урокам деда Вощаты он мог обходиться без пищи долгое время.

О нем словно забыли. По прибытии в родные края даны сначала предали огню погибших в последнем бою с русами. В том числе и берсерка Ульфа, сраженного Вилком. Но если тела остальных воинов просто водрузили на кучу хвороста и сожгли, а пепел ссыпали в челн и отправили его гулять по волнам, то берсерка хоронили несколько по-иному. Видимо, он был не только сильным бойцом, но еще и родственником вождя.

Похороны Ульфа сопровождались женским плачем – скорее воем – такой силы, что у Вилка в ушах начало звенеть. Тело берсерка положили на один из дракаров, – небольшой по размерам – вместе с его оружием и всем, что ему будет нужно в загробном мире (от кувшина с вином и еды до проколки, при помощи которой ремонтируют кожаную одежду и обувь). Затем облили тело Ульфа какой-то жидкостью и отправили драккар в последнее путешествие. Когда судно отошло от берега, в воздух взлетели три огненные стрелы и опустились на драккар, который тут же вспыхнул ярким пламенем. Женщины заголосили еще больше, а воины начали колотить рукоятками мечей о щиты.

Вилк уже начал думать, что и его оправят вместе с Ульфом в Вальхаллу данов, – он слышал и понимал намеки воинов, предполагавших такую возможность – но, судя по всему, вождь пока не разрешал принести руса в жертву Одину. Наверное, у него были какие-то другие виды на пленника. А может, еще не пришло время.

После похорон началась тризна, которая длилась три дня и три ночи. Набег был удачным, даны привезли много награбленного добра, в том числе и заморские вина, поэтому они пили их так, будто соревновались друг с другом, кто больше выпьет. Опьянев, они засыпали прямо за столом, уткнувшись физиономией в миску с едой, а проснувшись, первым делом хватали полную чашу, и все начиналось сначала.

Несмотря на свое незавидное положение Вилк с интересом присматривался к жизни и быту данов. В особенности, когда понял, что убивать его не собираются. А это значило, что у него есть шанс сбежать. Но для этого нужно как можно больше разузнать о их жизни, привычках, обычаях и даже поупражняться в речи, потому что многие слова Вилк не понимал. Оставшись ночью наедине со звездами, перед тем как уснуть, он по многу раз шепотом повторял незнакомые обороты речи, стараясь добиться полного соответствия языку исконных врагов племени русов.

Жилища данов представляли собой хижины, построенные из плотно подогнанных и вертикально поставленных бревен или из плетеной лозы, обмазанной глиной. Только состоятельные даны – в том числе и вождь – жили в большом прямоугольном доме, где размещалась многочисленная родня. Крыши большинства домов были укрыты толстыми пластинами торфа, на которых росла трава.

Повседневное одеяние данов состояло из шерстяной или льняной рубахи и штанов, чаще всего полосатых, иногда кожаных. Обувь они носили из мягкой кожи с деревянной подошвой. Когда было прохладно, мужчины надевали короткую накидку или длинный плащ. У тех, кто побогаче, плащ был пошит из дорогой ткани и отделан мехом.

Женщины из состоятельных семей носили длинную одежду с поясом; с пряжек, прикрепленных к поясу, свисали тонкие цепочки, к которым крепились ножницы и футляр для иголок, нож, ключи и другие мелкие предметы обихода. Замужние женщины укладывали волосы в пучок и носили белые полотняные чепцы конической формы, у девушек волосы были подхвачены лентой.

Все воины были бородатыми, за исключением совсем молодых; видимо, у данов борода являлась признаком мужественности. Некоторые заплетали ее в косу или носили раздвоенной. Почти все даны были черноволосыми, и только некоторые, скорее всего рабы – русыми.

Черед Вилка пришел на четвертые сутки. Это утро выдалось на удивление трезвым. Видимо, поминки закончились, потому что воины больше не бегали за углы домов опорожнять свои желудки, а большие очаги на берегу, сложенные из дикого камня, уже не дымили, и запах от жарящихся бараньих и бычьих туш не вызывал у Вилка повышенное слюноотделение.

Толпа возле пленника собралась, словно по приказу. Видимо, многие ждали этого часа, потому что женщины глухо ворчали, кровожадно поглядывая на Вилка, дети грозили ему кулачками и плевались, а мужчины были вооружены и спорили, кому быть первым.

«Значит, все-таки решили убить», – немного отрешенно подумал Ярилко. Что ж, храбрец умирает одиножды, а трус – много раз. Поэтому смерти он не боялся. Так учил его дед Вощата, так поучал его и Морав. Но что даны придумали? Неужели его просто забьют у столба, как безгласную скотину, не дав ни единого шанса умереть, как подобает воину?

Похоже на то, решил Вилк, когда из толпы выдвинулся дан, волосы и борода которого были заплетены в косы. Он держал в руках так называемый «бородатый» топор – секиру с широким лезвием. В опытных руках это было страшное оружие. Из рассказов деда юноша знал, что данов никак нельзя было назвать большими мастерами фехтования. Широкий замах, удар, в который вкладывалась вся сила воина, – вот и все, что мог делать дан на поле боя. Ничего мудреного. Но если удар приходился в щит, то от него только щепки летели, не говоря уже о доспехах или шлеме – «бородатый» топор колол их как орехи.

–  Так не поступают честные люди! – крикнул юноша на своем языке, показывая пустые руки; Вилк по-прежнему не хотел, чтобы данам было известно, что он знает их язык.