Черный передел - Бегунова Алла Игоревна - Страница 30

Тут Ванька Каин застонал, все-таки мужик он был здоровый и сознание потерял ненадолго. Анастасия бросила взгляд в окно. Вся банда выходила из придорожных зарослей. Восемь человек с огнестрельным оружием приложили к плечам штуцера и мушкеты. Драка назревала серьезная, и участие в ней еще одного разбойника представлялось Аржановой совершенно излишним. Потому она снова ударила знаменитого московского вора – теперь ногой в солнечное сплетение, – и он остался недвижим на деревянном полу экипажа, покрытом пушистой козьей шкурой.

Исчезновение главаря несколько озадачило преступников.

Однако они, люди бывалые и отчаянные, видели свое численное превосходство, надеялись его реализовать и захватить полуфурки, как это приказывал им Ванька Каин, когда инструктировал перед засадой. Выйдя на самую короткую дистанцию, они дали дружный залп по шести кирасирам, уже повернувшимся к ним, смыкающим ряд и достающим пистолеты из ольстредей – кожаных сум, прикрепленных по обеим сторонам седла впереди и прикрытых суконными крышками.

Грохот залпа, такой внезапный в хрустальной лесной тишине, эхом раскатился над верхушками деревьев и словно бы хлестнул по ушам. Мало еще объезженный трехлетний жеребец Громобой, поставленный в упряжке коренником, резко поднялся на дыбы и прыгнул вперед. Емельян, дворовый человек Анастасии, обычно ездивший берейтором, от неожиданности не удержался в седле и упал на обочину. Николай, который один находился на козлах, тотчас изо всех сил натянул вожжи. Но тщетно. Три другие лошади, дико заржав, закусили удила и рванули с места вслед за Громобоем.

Упряжные понесли.

Экипаж выкатился с колеи на лед, сковывающий реку, и помчался по этой гладкой поверхности к другому берегу, бешено стуча колесами. Николай уже стоял на козлах во весь рост и тянул вожжи, телом отклоняясь к передней стенке экипажа. Это, однако, не помогало. Кони, задрав головы, шли полным карьером. Экипаж взлетел на откос и, по-прежнему двигаясь по колее, повернул в лес. Громкие крики Николая: «Оп-па, черти, оп-па!!» вскоре стихли за поворотом.

Последнее, что увидела Анастасия на том берегу, выглянув из окна, была горячая схватка на месте бандитской засады между новотроицкими кирасирами и разбойниками Ваньки Каина.

Нападавших оставалось не так много. Разбойничий залп значительного ущерба путешественникам не причинил: погибла одна верховая лошадь, два солдата получили легкие ранения. Но из пистолетов кирасиры стреляли, не в пример московским ворам, лучше. Каждый из них имел при седле два пистолета, и, следовательно, располагали они сейчас двадцатью двумя выстрелами. Семнадцать пуль точно поразили цель и вывели из строя самых нахальных преступников, тех, кто шел в первом ряду.

Вообще-то, разбойники столь ожесточенного отпора не ожидали. Обычно после их ружейного залпа жертвы приходили в растерянность и долго не сопротивлялись. Бойцы же элитного подразделения телохранителей светлейшего князя на бандитские пули, просвистевшие, по большей части, мимо, внимания не обратили. Бросив теперь ненужные пистолеты, они взялись за палаши.

Сержант Чернозуб по своему обыкновению вооружился оглоблей. Этот предмет, относившийся к запасному экипажному снаряжению, быстро достала из крытой повозки и передала ему Глафира. Могучий украинец только поднял оглоблю над головой, как три разбойника, приближавшихся к сержанту с топорами в руках, остановилась, а затем со всех ног бросались бежать обратно в лес.

– Эй, шо це воно таке? – крикнул им вслед кирасир, заметно разочарованный. – Вже злякалися? От бисовы диты! Аще бажали битысь со слугамы государевыми…

Тем временем лошади несли барский экипаж по лесной дороге со страшной скоростью. Он подпрыгивал на ухабах, опасно наклонялся при поворотах и скрипел всеми своими соединениями. Дорога постепенно сужалась. Ветви огромных елей стали колотить по крыше и стенам кареты.

Анастасия опустила стекло в боковом окне и припала к дверце, пытаясь разговаривать с Николаем. Она хотела успокоить молодого слугу и давала ему советы насчет управления взбесившимися скакунами. Но Николай, кучер не очень-то умелый, теперь и вовсе растерялся. На слова барыни он никак не реагировал.

Можно было бы, конечно, попробовать на ходу перебраться из кареты на козлы и вместе с Николаем тянуть вожжи первой пары. Но проделать подобный цирковой трюк Аржанова не решилась. Во-первых на полу экипажа, занимая почти все его пространство, лежал Ванька Каин, во-вторых, ей мешало тяжелое дорожное платье из плиса. В-третьих, деревья торчали у самой колеи, и она, высунувшись из кареты, неминуемо разбила бы об их стволы и ветви голову или руки.

По натуре человек предприимчивый, Анастасия полагала, будто безвыходные положения в жизни выпадают довольно редко. Но, похоже, сейчас наступал именно такой, безвыходный случай. Сжав кулаки, она медленно опустилась на сиденье и подумала, что остается ей одно – предаться воле Всевышнего. Коли угодно будет Господу нашему Иисусу Христу спасти курскую дворянку, то Он сотворит чудо.

Внезапно лес поредел, отступил далеко от обочины. Дорога круто повернула вправо и расширилась. На ней, прямо посредине колеи, стоял человек в черной шапке и в черном полушубке, с котомкой за плечами. Он вытянул вперед руку, раскрыл ладонь, поднял ее вверх и застыл в этой позе, словно изваяние.

Лошади с галопа перешли на рысь, потом – на шаг. Затем они, тяжело поводя боками и роняя на снег хлопья пены, остановились примерно в четырех шагах от человека в черной одежде. Николай, бледный, как полотно, бессильно откинулся на кучерскую скамью, закрыл глаза и бросил вожжи. Анастасия, положив заряженный «Мурзик» в меховую муфту, выбралась из кареты.

– Ты кто таков будешь? – спросила она нежданного спасителя.

– Сергей Васильев, сын Гончаров.

Он представился четко, по-старомодному, снял с головы черный поярковый колпак и вежливо поклонился ей. Аржанова окинула его недоверчивым взглядом; уж не разбойник ли он из той лесной банды, что напала на них, уж не беглый ли какой-нибудь солдат или крепостной крестьянин? Каким образом очутился он на проселочной дороге, затерянной на просторах Подмосковья?

Сергей Васильевич Гончаров своих пронзительных темно-голубых глаз под этим строгим взором в сторону не отвел, а наоборот, приветливо улыбнулся красавице. Не походил он ни на крестьянина, ни на дворянина, а явно был каким-то нездешним. Человек средних лет и росту невысокого, с лицом гладко выбритым, с волосами, абсолютно белыми, слегка вьющимися, рассыпанными по плечам, а не сплетенными по нынешней моде в косичку, в одежде не слишком богатой, но чистой, аккуратной, ладно подогнанной.

– Благодарю за спасение, – сказала Аржанова. – Ты остановил моих взбесившихся лошадей. Как это удалось?

– Не знаю, – ответил он.

– Они послушались тебя, – в задумчивости произнесла Анастасия и посмотрела ему прямо в глаза. – Не пойму, однако, с какой стати. Может быть, ты – кавалерист?

– Нет.

– Тогда кучер или конюх?

– Нет.

– Но ты не испугался и встал на дороге.

– Я просто хотел помочь.

– Ты всем помогаешь?

– Стараюсь…

Этот разговор не дал Аржановой никакой ясности в деле. Потому она продолжала пристально разглядывать незнакомца, пытаясь найти для себя объяснение этому необычному случаю. Гончаров, ничуть не стесняясь, стоял перед ней и терпеливо ждал, пока молодая женщина примет решение.

– А что у тебя в котомке? – вдруг догадалась она. – Покажи…

– Пожалуйста, – он скинул с плеча широкую лямку, опустил суму перед собою на снег, открыл крышку.

Первым на свет появился молитвенник в прекрасном кожаном переплете с золотым тиснением. Потом – зеркало в металлической оправе, икона с позолоченным окладом, свеча в подсвечнике, завернутая в холстину, деревянная коробка, в которой лежало две колоды карт, и наконец… два кинжала с узкими лезвиями, в стеклянных ножнах, оправленных в бронзу. Кинжалы он подал ей рукоятями вперед, и Анастасия осторожно коснулась их пальцами.