Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Черный передел - Бегунова Алла Игоревна - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

Приказчик по распоряжению хозяина проводил молодую женщину до Невского проспекта. Он освещал дорогу большим фонарем и развлекал спутницу чтением стихов восточного поэта Низами, жившего в XII веке в городе Гяндже. Турок, с восхищением поглядывая на Аржанову, цитировал поэму Низами «Хосров и Ширин». Почему-то он выбрал отрывок, где описывалось купание красавицы Ширин в реке и ее нечаянная встреча с царевичем Хосровом Парвизом:

«В воде сверкающей и роза станет краше.
Еще нежней Ширин – в прозрачной водной чаше…
Она была, что клад, а змеи, тайны клада
Храня, шептали всем: «Касаться их не надо!».
Наверно, выпал ключ из пальцев садовода,
Гранаты двух грудей открыли дверцы входа.
То сердце, что узрит их дале вдалеке,
Растрескается все – как бы гранат – в тоске.
И Солнце в этот день с дороги повернуло
Затем, что на Луну и на воду взглянуло.
Парвиз, улицезрев сей блещущий хрусталь,
Стал солнцем, стал огнем, пылая несся вдаль…
Жасминогрудая не видела его
Из змеекудрого покрова своего…»

Метель продолжалась, но без прежнего остервенения. На пересечении улицы Караванной с главной магистралью столицы Анастасия остановилась. Она сказала, что дальше пойдет одна, так как дом ее уже виден. Не хотелось, чтобы они знали точно место ее жительства. Турок только почтительно поклонился. Скоро его фигура растворилась в снежной замяти.

Кинжал, главное ее сегодняшнее приобретение, лежал на дне берестяной корзины, которую Анастасия держала в правой руке. Медленно шагая по каменным плитам тротуара, она думала о том, удастся ли когда-нибудь применить это холодное оружие против Казы-Гирея, нанесшего ей рану не тяжелую, но памятную, как клеймо, выжженное на плече преступника палачом. Однако, чтобы увидеть двоюродного брата хана и резидента турецкой разведки в Крыму, придется снова ехать на полуостров.

Она почти дошла до особняка архитектора Земцова, когда некто в меховой шапке, закутанный в плащ с ног до головы, выступил из тени подъезда большого соседнего дома и двинулся за Аржановой. Свист ветра скрадывал звук его шагов. Снег, размывал очертания фигуры. Незнакомец, быстро догнав Анастасию, теперь шел след в след за ней и совсем не скрывался. Похоже, он даже хотел, чтобы молодая женщина обернулась и увидела его.

Аржанова сразу почувствовала преследование. Конечно, она не испугалась. Она обрадовалась. При подготовке операции «ПЕРЕБЕЖЧИК», когда они примерно месяц жили в Варшаве, Антон и Рудольф неоднократно отрабатывали с ней данную ситуацию. Они учили Анастасию не оглядываться и не выдавать себя, а сосредоточенно готовиться к нападению и осуществить его неожиданно для противника. В Вене навык не пригодился: операция прошла быстро, и в поле зрения австрийской разведки они не попали.

Но сейчас Анастасия внутренне собралась, как рысь перед прыжком. Она наклонила голову и ускорила шаги, перехватив ручку корзины удобнее для удара. До особняка оставалось уже немного. Но, видимо, и незнакомец знал, где находится ее жилище. Буквально в трех метрах от двери он схватил ее за левую руку и, не открывая лица, глухо скомандовал:

– Стоит на мест, каспажа Аржаноф!

В ту же секунду, резко повернувшись на каблуках, она нанесла ему удар берестяной корзиной по голове, метя в верхнюю ее часть, то есть в глаза и лоб. Незнакомец отшатнулся к стене дома и, пытаясь удержаться на ногах, оперся о нее рукой. Но это ему не помогло. По стене он сполз на тротуар. Круглые очки в металлической оправе слетели с его носа и разбились вдребезги, а на лбу образовалась обширнейшая ссадина с глубокими царапинами и кровоподтеком.

Дело в том, что в корзине Анастасия уже третий день носила довольно-таки тяжелую вещь – толстую рукописную книгу в кожаном переплете «Краткий лексикон тюркско-татарских слов с толкованием на русский и некоторые правила грамматики». Эту книгу она получила в отделе переводов секретной канцелярии светлейшего князя Потемкина в ноябре 1780 года. Теперь «Краткий лексикон» ей привезли аржановцы в Санкт-Петербург. Анастасия понемногу читала его, во время ясной, солнечной погоды устраиваясь в очищенной от снега и льда беседке Летнего сада.

Книга превратила легкую корзину в снаряд, вполне подходящий для обороны. Но и этого показалось Анастасии мало. Из корзины она выхватила турецкий кинжал с кривым клинком. Теперь она была вооружена по-настоящему и хотела ударить преследователя. Пусть не смертельно, коротким и прямым движением руки, а скорее демонстративно – длинным и скользящим ударом. Решительно склонилась она к незнакомцу, все еще сидевшему на тротуаре, и услышала знакомым голос:

– Oh, mein Gott! – воскликнул Отто Дорфштаттер, напуганный ее выражением лица. – Was hast du, teuerer Freund Amalie?

– Einigerma?en! – ответила Анастасия, схватила его за руку, помогла встать на ноги и подтолкнула к своей двери. – Jetzt fix!

– Nein, das kann ich nicht finden… – начал было доктор математических наук, тут же сослепу споткнувшись о порог и с трудом отыскивая дверную ручку.

– Schweiaden, Otto![15] – приказала Аржанова.

Открыв им двери, Глафира с самым невозмутимым видом осмотрела странного визитера. Она взяла из его рук меховую шапку, помогла снять плащ, стряхнула с этих вещей снег и разместила их на вешалке. Молодой математик стал беспомощно озираться в полутемной прихожей. Анастасия, раздевшись, молча взяла его за руку, привела в гостиную и усадила на диван. Только сейчас ощутил он боль от удара и потрогал ссадину на лбу. Она распухала прямо на глазах, наливалась синим цветом, кровоточила. Анастасия своим платком вытерла кровь.

– Никогда больше так не делайте! – спокойно сказала она с отменным южно-баварским акцентом.

– Почему… – старший шифровальщик поднял на нее глаза. – Почему вы напали на меня?

– Я вас не узнала. Из-за метели.

– Да, погода ужасная, – произнес он в задумчивости. – Но все-таки я вас нашел.

– Стоило ли трудиться?

– Думаю, вы знаете, Амалия, как сильно я люблю вас.

– Что теперь вы хотите делать?

– Быть здесь в гостях. Не только стрелою Купидона ранен я в сердце, но теперь получил удар по голове. Между прочим, она – мое главное достояние, и вы будете меня лечить…

– Лечить?

– Конечно. Как истинная христианка и добрая женщина, вы не выгоните страждущего из своего дома. Тем более – в метель.

– Ладно. Вам лучше прилечь, – Анастасия с беспокойством наблюдала, как опухоль со лба переходит на висок и щеку, нависает у Дорфштаттера над глазом.

– А жаль, что вы не ударили меня кинжалом, – продолжал старший шифровальщик, удобно устраиваясь на подушках, которые Аржанова заботливо ему подкладывала. – Две недели под вашим присмотром, это – как минимум. А ваш строгий начальник господин Турчанинов примерно наказал бы вас…

– За что?

– Вы полностью парализовали бы работу «черного кабинета». В то время как нерасшифрованной корреспонденции – уйма…

– Какую несусветную чушь вы городите, Отто! – Анастасия беззлобно усмехнулась.

В гостиную вошла Глафира с подносом, уставленным посудой. Там находились две склянки: одна со спиртом, вторая – с коричневатым настоем травы «бодяги» – для обработки раны и остановки кровотечения: графинчик анисовой водки – для общей анестезии; толстый моток корпии, вата и плошка с колотым льдом – для компресса. Прежде всего, горничная налила раненому водки, и он с удовольствием опрокинул в рот высокую серебряную чарку.

– Интересно, кто это съездил ему по башке с такой невероятной силой? – пробормотала Глафира, смачивая в спирте ватный тампон.

– Я! – призналась Анастасия.

вернуться

15

– О мой Бог! Что с тобою, дорогой друг Амалия?

– Ничего! Теперь живо!

– Нет, я не согласен…

– Молчать, Отто! (нем.)