Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Стаут Рекс - Авантюристка Авантюристка

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Авантюристка - Стаут Рекс - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Глава 2

Начало танца

К счастью для меня, выяснилось, что мои адвокаты перестарались. В общем, поднимать панику было незачем. В счетах моего управляющего были обнаружены несоответствия. Было точно установлено, что он спекулировал, но чрезмерная скромность и умеренность спасли меня от каких-либо серьезных затруднений или убытков.

Сумма получилась около двадцати тысяч, и я даже не стал беспокоиться о том, чтобы ее вернуть. Освободившееся место я доверил своему приятелю. Это был один из тех парней, что слывут честными из-за недостатка воображения, и я вздохнул с облегчением.

Мой эксперимент с Гарри имел полный успех. Предоставленный самому себе, он выказал мудрость и сдержанность, чем приятно меня удивил. Он был рад меня увидеть, и я был не менее рад встрече с ним.

В городе имелись кое-какие новости.

Боб Гарфорт, проиграв все свое наследство, застрелился прямо на улице. Миссис Лудворт открыто бросила вызов сплетникам и подарила свою благосклонность юному Дрисколлу. Новый директор столичного музея объявил себя врагом традиций и другом прогресса. Дезире Ле Мир согласилась на двухнедельный ангажемент в Стьювезанте.

Об этой французской балерине судачили во всех кругах. О ней писали во всех газетах, целые колонки занимали списки королей, принцев и герцогов, склонявшихся к ее ногам. Делались ставки на ее национальность, цвет глаз, стоимость ее жемчугов, число совершенных из-за нее самоубийств… Предприимчивые владельцы универмагов называли платья и шляпы ее именем.

Было объявлено, что ее выступления в Стьювезанте начнутся через десять дней. Когда театральная касса открылась для предварительной продажи билетов, все они разошлись за несколько часов. Тем временем прекрасная Ле Мир оставалась в уединении в своем отеле. Единственный раз она появилась в общей гостиной и, вызвав заметный ажиотаж, благоразумно удалилась.

Она оставалась невидимой, а в это время весь город из-за нее ходил ходуном.

Я не упоминал о ней при Гарри и не слышал, чтобы он называл ее имя, до того злополучного вечера, недели через две после моего возвращения.

За обедом мы болтали о каких-то пустяках, когда по цепочке случайных ассоциаций разговор перешел к теме классического танца.

— Русские здесь превосходят всех, — заметил я, — потому что у них есть и вдохновение, и хорошая выучка. Эти два качества слиты у них воедино, как ни у какой другой нации или школы. У турецких танцовщиц совершенная грация и свобода, но никакой жизни. У Дезире Ле Мир, например, действительно есть жизнь; но у нее нет необходимой подготовки.

— Что? Ле Мир! Ты видел ее? — воскликнул Гарри.

— Не на сцене, — ответил я, — я плыл с ней на одном корабле, и она была настолько любезна, что провела со мной довольно много времени. Она, кажется, хорошо осознает свои артистические недостатки, я говорю это с ее слов.

Но Гарри уже не интересовал танец. Он забросал меня вопросами.

Давно ли я знаю Ле Мир? Какая она? Действительно ли принц Доланский, потеряв ее, стрелялся от отчаяния? Красива ли она? Насколько хорошо я ее знал?

Не возьму ли я его с собой, чтобы увидеть ее?

В течение получаса он раз за разом повторял этот вопрос, и с такой настойчивостью, что я наконец согласился, чем привел Гарри в неописуемый восторг.

Мои собственные переживания, связанные с Дезире Ле Мир, были отнюдь не так волнующи. Она, без сомнения, была женщиной интересной, но, на мой взгляд, не особенно привлекательной. Хотя при близком знакомстве ее обаяние чувствовалось особенно сильно.

Для меня в женщине важна изысканность, а насколько я смог заметить, Ле Мир не имела об этом понятия.

Многие часы поездки мы провели в приятном общении, она даже сказала, что находит беседу со мной занимательной, и, в конце концов, она была, бесспорно, прелестной женщиной. Она с очевидной искренностью просила меня посетить ее в Нью-Йорке, но я еще не воспользовался этим приглашением.

Я не думал тогда и теперь не верю, что с моей стороны было глупо взять с собой Гарри. В любом случае он увидел бы ее рано или поздно, и, поскольку нам суждено рано или поздно встретиться со всеми искушениями, пусть лучше с ним это случится как можно раньше. Тогда у меня не возникло по этому поводу никаких сомнений, но если бы они были, мне не следовало колебаться.

В поддень следующего дня мы пришли к ней на чай, и я должен признать, что, увидев ее, был сражен наповал. Я понял тогда, что на судне все было не в ее пользу, она была совершенно не в своей тарелке и к тому же плохо переносила плавание.

Здесь все было по-другому. Нарочито чопорные гостиничные апартаменты, ее собственными усилиями или ее горничной, были преображены в нечто почти безупречное. Я был изумлен превосходным вкусом, с которым обставлены комнаты, и эта обстановка была явно не гостиничная. Определенно, женщина вкладывает всю себя, когда она в силах изменить или создать свою собственную среду.

Гарри был очарован, и я едва ли могу винить его.

Но, бедный юноша, он так откровенно выдавал себя!

Хотя я предполагаю, что Ле Мир было не привыкать к мгновенным победам.

В тот день, по крайней мере, у нее были причины этого ожидать. Она радовала глаз, а что может быть более высокой оценкой женской красоты, в полном смысле этого слова?

Сияющая, восхитительная, неотразимая. Я должен был признать, что мое первое впечатление оказалось слишком слабым.

Мы провели в беседе около часа. Гарри особенно нечего было говорить, он сидел, пожирая Ле Мир глазами, и с трудом сохранял самообладание, когда она обращалась к нему с вопросом или просила подтвердить ее суждения. Никогда, я полагаю, не было у женщины более ясного и приятного свидетельства своей власти, потому как Гарри был отнюдь не дурак, готовый позабыть все на свете ради первого же милого личика, встретившегося на его пути.

Она просто ошеломила его, и я повторяю, что для меня в этом не было ничего удивительного, поскольку и мое сердце билось неровно. Она предложила нам отобедать с ней.

Я сослался на встречу в клубе и подавал Гарри знаки, чтобы он поступил так же. Но он был совершенно потерян и не обращал на меня никакого внимания. Он с благодарностью принял приглашение, с откровенным восторгом, и я оставил их вдвоем.