Канонир (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 62

— Из семьи ушёл, — нехотя признался я. — Примаком был.

— Это плохо. Свой дом иметь надо, чтобы не выгнал никто. А куда теперь?

— Сам не знаю, в раздумьях.

— Давай со мной, во Владимир! Мы там тебе и невесту найдём.

— Богом прошу — не надо про невесту. Сыт я уже семейной жизнью, отойти надо.

Купец хохотнул.

— Бывает. Перемелется — мука будет. Так едешь со мной?

— Еду, чего мне теперь во Пскове делать?

Мы пьяно облобызались. Расстались за полночь.

Разбудил меня стук в дверь. Я, как был в исподнем, так и открыл, только тулуп сверху накинул.

— Здоров ты спать, брат, — шагнул в комнату купец. — Забыл, о чём вчера уговаривались?

— С тобой ехать.

— Так собирайся живо. Сейчас поедим немного, и в путь.

Чего мне было собирать? Мешок с деньгами — правда, неполный, едва одна треть, сумка с бельишком, и ещё одна — с инструментарием. Одеться — одна минута, ещё две — на туалет и умыться, и вскоре мы ели кашу с мясом, запивая сытом. Поев, надели тулупы и вышли во двор.

Слуга кинулся осёдлывать мою лошадь, а купец принялся проверять, как уложен да увязан груз на санях. Конь у него был здоровый, как немецкий першерон. Скорости от такого не жди, зато любой груз тянуть легко будет.

Когда слуга привёл моего коня, купец предложил:

— Клади свои пожитки в сани. Тебе удобнее ехать будет, а мой конь даже не почувствует.

Я так и сделал. Сунул свои вещи под полог на сани и поднялся в седло. Завидев саблю на боку, купец спросил:

— Владеешь али для грозности носишь?

— Учён немного, за себя постою.

Купец вытащил из?под полога секиру, показал мне и вновь убрал.

— А мы по–дедовски, так оно надёжнее. Вдвоём?то мы уже не всяким разбойникам по зубам, как мыслишь?

— Лучше без этого обойтись.

— Твоя правда.

Калашников по дороге ехал впереди, я верхом — за ним. Узковата дорога, только когда съехали на лёд реки, я пристроился рядом.

До вечера мы наговорились всласть, перебрав многие темы — от чумы, гулявшей по Руси о прошлом годе, до торговли.

— Пока снег да дороги проезжие, думаю ещё пару ходок за товаром сделать, а ежели удача не отвернётся, ладно куплю, — мечтательно произнёс купец.

— Зачем она тебе? Её покупают не в соседнее село сплавать. В дальние города, а то и чужие страны на ладье ходят. Каждое путешествие, почитай — по полгода. Когда же с семьёй быть?

— Зато выгодней. За море сходил — сам–три, а то и сам–пять обернуться можно. По месту же крутишься–вертишься, а получается — то с товаром прогорел, то разбойники обчистили. А три года тому назад опричники лапу на товар наложили, вообще с пустой телегой домой вернулся. Хорошо, хоть сам живой остался. Нет, ладья — замечательно. За морем товар купил, и в своём городе к пристани причалил.

— Так и в море пираты да каперы есть.

— Пушку куплю, — рассудил купец.

Эх, Александр, знал бы ты, что одной пушкой от каперов не отбиться. Видимо, не был в море никогда, не обжигался.

До полудня мы успели проехать вёрст пятнадцать, что для лошади, запряжённой в сани, довольно неплохо. Мирно тянулся наш разговор.

На берегу замёрзшей реки показалась большая деревня, и только мы с ней поравнялись, как оттуда на лёд хлынула толпа парней и молодых мужиков. Все они были изрядно выпивши, многие без верхней одежды — кровь молодая да вино грели. И прямым ходом — к нам. Видно — кулаки чесались. Нет, чтобы между собой кулачный бой устроить — стенка на стенку, так решили чужаков побить.

Я, надо признать, слегка струхнул. У них в руках никакого оружия нет — ни ножей, ни кистеней, о саблях я уж и не говорю — откуда они у деревенских. Стало быть, и против них оружие применять нельзя. Ранишь кого или убьешь — видаков полдеревни. Никакой суд — хошь княжий, хошь наместника — не оправдает.

Положение спас купец. Он шустро соскочил с саней, вытащил из?под облучка кнут. С толстой ручкой, длинным — метра четыре — хлыстом. Расставив ноги, он преградил путь приближающейся толпе. Мне стало неуютно. Я расстегнул тулуп, проверил пистолет. Оружия?то у них нет, только и кулаками можно калекой сделать али до смерти забить.

По мере того как толпа приближалась, пьяные выкрики усиливались. Александр стоял молча — спокойно, незыблемо. Толпа остановилась, вперёд выскочил шустрый подросток, и, как водится, стал поносить нас, провоцируя на драку.

Купец стоял молча, с непроницаемым лицом.

Наконец некоторым, наиболее рьяным парням, надоело ждать. И они кинулись к купцу. Александр как?то ловко взмахнул кнутом, и хлыст из бычьей кожи прошёлся по рубахам, разорвав их.

Толпа взвыла, собираясь просто затоптать нас. Купец заработал хлыстом, как голодный — ложкой. Щелчки бича следовали один за другим, удары были сильные, мощные. Такие, что если под удар попадал один человек, то его отбрасывало назад, а одежду рвало в клочья, обнажая исполосованную кожу.

Толпа сначала остановилась, затем стала медленно отступать, а потом и вовсе рванула назад. На льду реки остались треухи, варежки, клочки порванной одежды. Такого владения кнутом я ещё не видел. Один! Один бичом разогнал пьяную толпу. Я был удивлён без меры. У меня всегда профессионализм, в чём бы он не проявлялся, вызывал уважение.

— Александр, ты силён. Глянь–ко, один толпу разогнал.

— Так на кулачках мы бы вдвоём с ними не справились, не секиру же доставать.

Купец снова уселся в сани, сунув кнут под полог, и мы продолжили путь.

— Александр, а зачем тебе секира?

— Как зачем — от разбойного люда да лихих людей обороняться.

— Это понятно. Но почему именно секира, а не другое оружие? Секира тяжеловата, в бою не всякий мужик ею долго махать сможет.

— А я и не воин, в сечах не бывал. Секира мне от батюшки досталась. Мне нравится, от неё ни одна бронь не убережёт. Коли попал удар по ворогу, считай — не жилец. На том и стою.

У меня просто слов не нашлось в ответ.

Некоторое время мы ехали молча, переживая первое дорожное происшествие. Неплохой мужик купец этот, мне он нравился. И выпить может, и за себя постоять.

— Саш, а ты чего обоза попутного ждать не стал?

— Как ты меня назвал? — удивился купец.

— Сашей — ну, от Александра имя, дома обычно так называют.

— Дома меня Ксандром зовут.

— Хочешь — и я буду звать так же.

— Обоза я два дня ждал; ещё бы сидел, да ты удачно подвернулся, вот и решился я.

— Так ведь ты меня не знаешь, может я — тать.

— Не похож ты на татя. А одному ехать никак нельзя. Случись разбойники или ещё какая напасть — спину прикроешь или другую помощь окажешь. В пути русские люди помогать друг другу должны, коли веру блюдут.

— Верно мыслишь.

— А ты чего в лекари подался? От нужды?

Я удивился:

— Почему же от нужды?

— Ну вот отец мой и дед торговлей промышляли, мне ремесло передали, с нужными людьми познакомили.

— Нравится мне это дело — людей лечить, здоровье возвращать. Можно сказать — по велению сердца.

— Бона как! И что — кормит ремесло?

— А ты загляни в мой мешок, дозволяю.

Ксандр перегнулся с облучка, дотянулся до мешка, развязал и залез в него рукою. Вытащив пригоршню золотых и серебряных монет, ахнул.

— Похоже, не тем я всю жизнь занимался.

Бросил деньги в мешок, завязал его.

— Чего же с собой такие деньжищи возишь? Пустил бы в дело!

— Хотел пустить, часть уже потратил. Дом каменный в Пскове строил, да вот до конца не успел.

— Погоди?ка, недалеко от постоялого двора дом из белого пиленого камня стоит. Стены и крыша есть, но без окон. Твой?

— Мой.

— Хорошие хоромы будут. Я уже смотрел на него — красив и ладен, глаз не отвести. Я уж думал про себя — повезло человеку. А ты вон со мной из Пскова уезжаешь. Стало быть — не такой ты и везучий.

— Ага, белая полоса в жизни, потом чёрная. Тестя убили — отомстил, потом жена выгнала. Точно — неудачник.

— Не унывай, не вешай носа. Уныние — грех.

Так мы и ехали до вечера, разговорами скрашивая дорогу. На ночь остановились на постоялом дворе.